Помощь деньгами и кровью - Кирилл Казанцев

У сержанта зазвонил служебный телефон, парень вскинулся, схватился одновременно и за «калаш», что едва не грохнулся на пол, и за трубку. Промычал что-то и махнул Илье. Тот прошел за турникет и оказался в лапах Шаравина.

— Быстро, быстро, — шипел капитан и тащил Илью по коридору, — там человек ждет. Сюда.

Он толкнул одну запертую дверь, другую, третья открылась, за ней было пусто, только пыльная казенная мебель и решетки на окне. Илья глянул на Шаравина, тот положил мобильник на стол, прижал палец к губам и включил громкую.

— Лейтенант, ты здесь?

— Да! — сквозь треск и шорохи раздалось из трубки. — Спрашивайте.

— Давай еще раз. — Шаравин сел на край стола, Илья принес себе стул и устроился рядом. Из трубки доносился хруст, точно лейтенант шел по бурелому. — Лейтенант Мартынов, вы вчера дежурили на посту ДПС на шестьдесят седьмом километре?

— Так точно! — выкрикнули из мобильника. — В девять утра на сутки заступил, в одиннадцать сменился…

— Вспомните, какие машины вы останавливали для проверки документов между семью и девятью вечера!

Шаравин покосился на Илью, тот согласно кивнул. И вспомнил этот голос, пусть вчера слабый, отдаленный, как в тумане, но Илья узнал его. И вспомнил другие голоса, один глухой, недовольный и второй высокий, быстрый, будто женщина о чем-то просила постового.

— Несколько, — отозвался тот, — фуру с тушенкой, потом олень на «Шкоде» лихачил, на встречку выехал пару раз. Первого отпустил, у второго права забрали…

— Еще кого? — рыкнул Шаравин и наклонился над телефоном. — Вспоминай, Мартынов, я тут не шутки с тобой шучу.

Снова треск и подозрительный скрип, точно старая дверь повисла на одной петле и качается от ветра. Голос Мартынова совсем затерялся в этих скрипах, Шаравин взял телефон, глубоко вдохнул, и тут донеслось:

— Еще микроавтобус, «Тойота» проезжала. Наша, городская, я их знаю. За рулем мужик бородатый, глаза бешеные, я его в церкви пару раз видел. И сын его, то ли старший, то ли средний, там сам черт не разберет, их у него штук десять.

Илья не отрываясь глядел на мобильник. Шаравин слез со стола, обошел его, оперся, растопырив руки:

— Мартынов, ты уверен? Я тебе всего сказать не могу, но можешь мне поверить, что это очень важно.

— Уверен, — еле слышно прошелестела трубка, — я не первый день в органах. Этот хрен проезжал, точно. Я еще подумал, куда он с дитем на ночь глядя прет, вот и тормознул.

— И куда? — не выдержал Илья. Реальность сделала шаг вбок, сделалось тихо, зябко и спокойно. За несколько мгновений пронесся перед глазами вчерашний ужас: и удар, и боль в бедре, и мешок на голове, и голоса, мужской и женский. И все, что было потом.

— Куда ехали? — Шаравин зыркнул на Илью и накрыл ладонью микрофон.

— К попу какому-то, — протрещала трубка, — он то ли заказал им, то ли попросил привезти. Якобы там ночевать собираются. И мешок свечек мне показали, второй в салоне, сказали. Я не стал проверять, отпустил.

Снова раздался треск, потом снова скрипы и ровный тихий шум. Илья смотрел в стенку перед собой, нашел в кармане обезболивающее, проглотил еще одну таблетку, хоть голова почти и не болела. Повернулся на шорох и встретился с Шаравиным взглядом. Они смотрели друг на друга, в динамике мобильника что-то трещало и скреблось, потом раздался голос:

— Мужики, еще вопросы есть? Я тут на крыше сижу, щас грохнусь, чую. Связи нет нифига, я ж в деревне, по грибы поехал, думал, отдохну, выходной все-таки.

— Все, лейтенант, спасибо.

Шаравин нажал отбой и спрятал телефон в карман. Шорох не прекратился, Илья осматривался, пытаясь найти его источник. Потом сообразил — это дождь шуршит, стучит по подоконнику и стеклу. Долгий нудный дождь.

— На стадионе я тогда видел Яковлева, с сыном с приемным. Они в обнимку шли, меня не видели, туман был. Но ты же не думаешь…

— А ты сам как думаешь? Все один к одному, где я ошибаюсь? — перебил его капитан.

По логике Шаравин был прав, и этой правоте Илья отчаянно сопротивлялся, все доводы перекрывал единственный аргумент: этого не может быть, где-то они ошиблись. И понимал, что это не так.

Обратно летели чуть ли не по встречке, дворники скользили по стеклу, в салоне было темно и пахло дождем. Он прекратился так быстро, точно краник повернули, небо светлело: ветер рвал облака, и начинался рассвет. Шаравин припарковался в соседнем дворе, и они быстро пошли к дому. «Тойота» стояла на своем обычном месте, напротив третьего подъезда. Капитан задрал голову, оглядел окна, потом принялся изучать машину.

— Ну и корыто, — ворчал он, чуть ли не носом тычась в ржавые пятна на кузове, — капец какой-то. Ему же место на помойке. Сколько там детей?

— Человек семь точно есть, плюс один новорожденный. — Илья обошел машину с другой стороны. Лобовое стекло оказалось целым, зато бампер закрывала прилепленная скотчем картонка.

— Обалдеть, — Шаравин оказался рядом. — Я что-то подобное предполагал, но чтобы столько, да еще младенец… Знакомые методы.

Он оторвал картонку, под ней обнаружилась глубокая вмятина. Шаравин бесцеремонно повернул Илью боком, подвинул ближе. Оба глянули на бампер, вмятина на котором находилась чуть ниже огромного кровоподтека на бедре Ильи, потом снова друг на друга.

— Ты мог пригнуться инстинктивно, — сказал Шаравин, — это движение на уровне рефлекса, память его не фиксирует. Нет, ну ты подумай, какая сука…

Он вытащил мобильник, покрутил его в руке, сунул обратно. Глянул на окна дома, на Илью, посмотрел вокруг.

— Надо проверить. Отойди, чтобы тебя не видно было.

И пнул ржавую дверь «Тойоты». Заорала сигналка, с березы сорвались вороны и с карканьем убрались прочь. Шаравин пнул корыто еще раз, машина покачнулась, сигналка завывала на все лады.

— Надо проверить. — Шаравин подобрал бутылку с отбитым горлышком, примерился. — Сначала надо все проверить. Если что — я дурак, у меня справка есть, мне ничего не будет.

Он швырнул бутылку в лобовуху, снаряд отскочил и покатился наземь, звонко грохнулся об асфальт и пропал под сгнившим днищем. Илья дернул боковую дверь за ручку раз, другой, но та не открывалась. Машина снова покачнулась от удара, Шаравин пнул ее с той стороны.

— Выходи, чудище поганое, покажись. Ну, где ты, скотина? — он глядел то на окна дома, то на дверь подъезда, но ничего не происходило. Сигналка выла, из окон выглянули несколько человек, в том числе сонная Федоровна и дед с пятого этажа. Старуха быстро пропала, а дед не торопился, устраивался поудобнее у широкого подоконника. В окне третьего этажа Илья заметил Настю. Девушка с полминуты глядела вниз, заметила Илью. Покрутила себе пальцем у виска и ушла.

— Да что ж такое! — Шаравин выглядел расстроенным. — Тут и дохлый бы прибежал. Или ему уже пофиг…