Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860 - Джон Баддели

Поскольку единственной целью любого набега являются деньги, враги атакуют деревню или станицу под любым благовидным предлогом. Невозможно предсказать с большой долей вероятности, где будет нанесен удар. Можно лишь догадаться, судя по месту проведения «совета», какая часть линии может быть выбрана как объект для нападения, но наверняка нельзя сказать даже этого. Отсюда – необходимость держать везде достаточные для обороны силы. Но поскольку численность войск на Кавказе значительно меньше необходимого, а те, что имеются в наличии, не должны быть слишком разобщены, большинство станиц и деревень остаются без непосредственной защиты, и именно их горцы выбирают для нападения. На мой взгляд, лучший способ положить конец этим набегам – это собрать достаточное войско, выступить навстречу вражеским бандам и разбить их. Но и этот способ – еще не панацея от всех бед: часто случается так, что враг, услышав о передвижениях войск, меняет собственное направление движения, совершает нападение и возвращается с добычей, прежде чем войска смогут обнаружить его и отрезать путь к отступлению. Опыт многих лет показывает, что в таких делах туземцы неизменно добиваются определенного успеха.

Я уже говорил, что совет перед важными набегами обычно занимает значительное время, однако само нападение (или завершающая часть предприятия) происходит крайне быстро. Атака редко длится более двух часов. Затем враг с пленниками и награбленным добром постепенно отступает, но, как правило, не той дорогой, которой пришел, особенно если при нападении он встречается с сопротивлением. Можно отметить, что туземцам, которые едут верхом и не обременены тяжелым грузом, вовсе не нужны никакие дороги, они без труда могут проехать и по полю, и по бездорожью. Так они всегда могут уйти от пехоты, даже если столкнутся с ней по дороге. На обратном пути им нет необходимости придерживаться какого-то заданного направления. Перейдя линию фронта, они находят кров и еду везде, куда бы ни пришли. При первой же возможности они делят добычу, после чего каждый возвращается домой со своей долей награбленного.

Во время службы на Кавказе я не раз пытался придумать верный способ защиты от этих нападений. Должен признаться, что не могу найти удовлетворяющего меня решения. Проводится работа по усилению караульной службы, усилен контроль за строгим соблюдением всех инструкций, собирается топографическая информация, которая в большей или меньшей степени может помочь в борьбе с противником – но никаких гарантий успеха у меня нет.

На линии Кавказа горцы осуществляют набеги маленькими группами, преимущественно весной и осенью, т. е. с апреля по июль и с сентября по январь; в остальное время вылазки проводятся редко. Зимой им мешает холод и отсутствие пастбищ, летом – жара, слепни, пересохшие реки. Что касается Причерноморья, то там нападения совершаются преимущественно зимой, когда замерзает Кубань. В другие сезоны реки настолько глубоки, что их трудно преодолеть вброд, и по этой причине горцы совершают свои набеги редко и с гораздо меньшей удачей.

Думаю, не будет лишним сказать здесь о подготовке лошадей для набегов в целом и для мелких нападений в частности. За 2–3 месяца до наступления самого удобного периода для набегов хозяин начинает откармливать лошадей, позволяя им немного отдохнуть. За 5–6 недель животное набирает значительный вес, брюхо у него отвисает. Затем объем пищи начинает понемногу уменьшаться. Животное время от времени ходит под седлом, и его ставят по брюхо в воду каждый день. Первые несколько дней коня выезжают только шагом, затем – быстрее и быстрее. Когда слой жира начинает исчезать и животное приучается к нагрузкам, его начинают выезжать трусцой. С него сгоняют жир до тех пор, пока оно не становится поджарым и способным без труда проскакать много миль. На все это уходит примерно 2–3 недели, но за это время жир исчезает, отвисший живот подтягивается, мышцы укрепляются, и – животное готово к тяжелой и длительной работе. Казак же, находясь все время в обороне, почти не имеет возможности натренировать свою лошадь таким образом, и это часто помогает нападающим уйти от преследования.

Собираясь совершить очередную вылазку, горец не берет с собой ничего тяжелого. По дороге он получает пищу у кунаков; редко кто берет с собой запас еды даже на 2–3 дня, и то только тогда, когда предстоит долгое путешествие и не имеется возможности пополнить запасы по пути. До момента начала атаки нападающие едут тихо, они берегут силы лошадей на обратный путь. Они останавливаются, подойдя как можно ближе к объекту нападения; связываются со своими друзьями, остаются на несколько дней, собирая информацию, выбирая наиболее безопасный маршрут, выясняя, где из-за небрежности населения или недостаточного количества войск рейд может быть наиболее успешным. Если же подходящих условий нет, то банда уходит или начинает обдумывать новый план нападения. Таким образом, горцы почти всегда атакуют неожиданно и там, где недостаточна оборона. Если им удастся что-нибудь захватить, то они поспешно уходят. В случае начала преследования они пытаются исчезнуть, даже если ради этого им приходится бросить награбленное. Они вступают в бой с преследователями только в крайнем случае, то есть когда уйти от них невозможно.

При таком характере военных действий все преимущества на стороне атакующих. Наполеон сам испытал это в Египте. Вытеснив мамелюков, он сам (как наши казаки) оказался в положении обороняющегося. Мамелюки и кочевники – арабы из пустыни – атаковали его курьеров, конвои и деревни, где французы закупали продовольствие. Они уводили скот и лошадей, грабили жителей, убивали их или брали в плен. Так было все время, пока французы находились в Египте, и, если Наполеону не удалось найти удовлетворительных способов справиться с ситуацией, можно смело предположить, что на Кавказе не будет полного мира до тех пор, пока горцы не будут покорены и разоружены».

Говоря о совете Паскевича занять «стратегически важные точки», Вельяминов обсуждает характерные признаки таких точек, приводя множество исторических примеров – от Александра Македонского до Наполеона. Возвращаясь к проблеме Кавказа, он показывает, что применительно к горским племенам таких точек не существует. Это мнение было верно в то время, но Вельяминов, без сомнения, несколько изменил бы его, если бы дожил до конца этой войны. Следует помнить, что он имел дело с «войной разбойников», ведущейся на огромной территории многочисленными независимыми вождями, у которых не было другой общей цели, кроме наживы. Даже пересечения дорог или тропинок теряли свою обычную важность из-за того, что враг, передвигающийся верхом, без артиллерии или колесного транспорта, был не более привязан к исхоженным тропам, чем дикий зверь.

Еще одно предложение Паскевича заключалось в формировании кавалерийских полков из числа местных жителей. Такие полки действительно были созданы им в Закавказье и оказались весьма боеспособными и надежными во время войн с Персией и Турцией в 1825–1829 годах. Вельяминов же раскритиковал это предложение, ссылаясь на последние дни Византийской империи, на пример предательства кизлярских казаков (татар) и на дороговизну проекта. Однако он категорически отвергает и заветную мечту императора о том, чтобы посеять раздор среди горцев, заставив их сражаться друг с другом. Он задается вопросом, как часто русские использовали кумыков против чеченцев, чеченцев против кабардинцев, а последних – против закубанских ногайцев, отмечая при этом, что это не привело к зарождению вражды между этими племенами. Все они были готовы объединиться против России, как только видели перед собой возможность покончить с ее господством. Ненависть, порожденная такой политикой, была направлена не против какого-то племени или народа, а против конкретного руководителя на службе России.