Приват для незнакомца - Марина Кистяева

И она его.

Эта мысль не была неожиданной. Она зрела на протяжении нескольких недель. Пускала корни. Основательно укореняясь в нем.

И вот Алекс шел по мостовой, не замечая, как хлесткие капли дождя били по лицу и затекали за воротник легкой куртки. Дождь – это хорошо. Непогода остудит его пыл. Иначе бы он за себя не ручался.

У Сесилии кто-то появился. Кто-то достаточно сильный и влиятельный. Заинтересованный в ней настолько, что готов пойти на кардинальные меры. Обыгравший его.

Кто, мать вашу?

Кто…

Алекс сжал челюсти с такой силой, что послышался неприятный скрип.

Он найдет того смертника, кто затеял игру с Сесилией.

И с ним.

Кто подобрался слишком близко к нему, а Алекс и не заметил.

Горькая усмешка искривила губы.

Стареешь, Бардок? Или до такой степени привык к степенной и размеренной жизни, что позабыл о существовании другой?

Вот заодно он и встряхнется.

Не обращая внимания на дождь, Алекс достал из кармана уменьшенный магический кристалл, сделанный на заказ в Нижних кварталах. Произнес имя вызываемого и дождался, когда ему ответят.

– Надо встретиться.

– Где?

– «Химачи», через час.

– Еду.

Алекс не сомневался – очень скоро у него будет информация о так называемом воздыхателе Сесилии.

Досада обожгла грудь. Он мог бы, кстати, и сам додуматься оплатить гардероб зеленоглазки. Она-то подумала на него! Алекс досадливо выругался.

День испорчен окончательно.

Посмотрим, что скажет ему его человек. И насколько хорош он в более серьезных делах.

Сесилия долго не могла уснуть. Приход Бардока смутил и встревожил ее. Внес смуту в, казалось, уже наладившуюся жизнь.

Зачем он приехал в Крамас?

К ней?..

Девичье сердце, каким бы рациональным и правильным оно ни было, дрогнуло.

Сесилия честно пыталась уснуть, а поняв, что ничего не получится, встала, накинула на плечи шаль и спустилась вниз.

Бардок ее поцеловал, а она ответила.

Праматерь…

Щеки Сесилии снова заполыхали, стоило только вспомнить, как губы Алекса прикасались к ее. Как властно он прижимал девушку к себе, впечатывая ее тело в свое. Вот уж кому точно не надо разрешения, чтобы поцеловать девушку.

И это ей понравилось.

Сесилия удрученно покачала головой.

Она сошла с ума… Окончательно.

Что с ней происходит? Откуда эти шальные и тревожащие мысли? Неужели она где-то упустила ход своих мыслей, эмоций, планов на будущее? И в них вмешались чувства?

Нет-нет-нет.

Глупости.

У нее ничего нет к Алексу Бардоку, ничего, кроме негатива.

А если вспомнить Нижние кварталы?

Как она к нему льнула, ища защиты? Как спокойно ей было оттого, что именно он шел рядом и никто другой? Откуда в ней взялась непоколебимая уверенность, что он не бросит, не позволит ни одному мерзавцу обидеть ее, причинить вред? Что за ним она будет как за каменной стеной?

Странно все это.

Прагматик в Сесилии ничего не понимал, искал причины.

Тревога нарастала в груди девушки, давила, причиняя уже реальную физическую боль.

И все же Алекс появился в ее доме неспроста. Он не тот мужчина, который ради прихоти последует через полстраны, чтобы высказать какие-то претензии лессе. Совсем не тот.

А если у него в Крамасе дела? Эта мысль заставила встрепенуться Сесилию. Такое же возможно? Запросто. Алекс Бардок – деловой человек со множеством интересов в разных сферах. Это для нее, для малики, он Смотрящий. Для всех остальных – успешный делец. Южный же город давал простор для многих маневров и предприятий.

Да, точно, Бардок здесь по делам.

А как он оказался в ее доме?

Случайно увидел ее в городе? Тогда почему не подошел сразу?

Сесилия покачала головой. Что-то не сходится. Не соединяется. И почему сердце так отчаянно лихорадочно бьется? Девушка приложила руки к щекам и почувствовала, что те горят. Неудивительно. Пришлось напомнить себе, что она не кисейная барышня, расклеившаяся от первого приглашения на танец. Да и возраст у нее совсем не юный по меркам невест. Двадцать два года. Кто-то ее уже назвал бы старой девой.

Малики не выходили замуж…

Не могли.

Пока по крайней мере хотя бы раз не спустятся в Темный мир и не станцуют перед Двуликими.

Тогда уже можно…

Поэтому малики и не стремились блюсти честь, достоинство. Пускались в авантюры, становились фаворитками, любовницами. Им нравилась жизнь, полная достатка: балы, драгоценности, новые наряды. Очень часто один мужчина сменялся другим.

Над каждой из них висело проклятье крови, и ничего с ним нельзя было поделать. Такова Судьба. Предназначение.

Еще будучи совсем юной девушкой, наблюдая за мамой и Вивьен, Сесилия для себя решила – у нее будет иная жизнь. Тихая и достойная. Возможно, когда ей исполнится лет тридцать и кто-то свыше поймет, что она уже не годится для предназначения малики, она возьмет воспитанницу и посвятит себя девочке. Сделает чью-то жизнь краше, проще, счастливее. Сама же не ступит на путь искушения и разврата.

С этой мыслью Сесилия и жила. И собиралась жить дальше.

Пока не познакомилась с Алексом и не испытала ядовитую сладость его губ.

На нее напало какое-то наваждение, не иначе.

И забыть Алекса нельзя.

Он не позволит.

Сегодня он дал понять, что заинтересован в ней. Да и Сесилия не глупа, чтобы не увидеть очевидного.

И что же дальше?

А вот это сложный вопрос, на который у нее не было пока ответа.

Непогода за окном немного стихла, ливень угомонился, ушел на восток, лишь редкие капли падали на крышу и сползали по окнам. Ветер, правда, не стих. Неприятно завывал да стучал по закрытым ставням, отнюдь не способствуя спокойному сну.

В горле пересохло, и Сесилия направилась на кухню. Была мысль выпить чая или бокал вина, но подобные мысли она откинула прочь. Злоупотреблять ни первым, ни вторым точно не стоило.

На кухне она привычным жестом достала лампадку и зажгла свечу. Поставила ее на стол и взяла графин с чистой родниковой водой. Девушка уже потянулась за стаканом, когда ее взгляд случайно скользнул к окну.

И тут сердце оборвалось, рука дрогнула.

Прямо за окном в ее палисаднике кто-то стоял. Невысокий, худой силуэт явно отсвечивал в тусклом фонарном свете, падающем как раз в огород Сесилии. Капюшон накинут на голову, лица не рассмотреть. Но то, что за ней наблюдали, не вызывало сомнений.