Это падение - Джинджер Скотт

– Все нормально. Случай в нашей школе был не из самых значительных. Ну то есть для меня он, конечно, именно таким и был, но не для всего остального мира.

Я достаю из нижнего ящика недавно спрятанные туда фотографии и сажусь рядом с Кэсс. Так же, как и с Нейтом, упоминаю основное: мужчину с оружием, его психическое расстройство, столовую, Джоша и Бетси.

– Это мы с Джошем на зимнем балу, – показываю я Кэсс свою любимую фотографию с ним. Люблю ее, потому что тут мы выглядим намного старше шестнадцати. Наверное, мне нравится представлять, что мы вместе повзрослели.

С Бетси у меня меньше снимков, и я показываю их все. Бетси была моей второй половинкой, той, кто по-настоящему знала меня. Мы познакомились в детском саду и с тех пор были неразлучны.

– Бетси не выжила? – спрашивает Кэсс, возвращая мне стопку фотографий.

Мотаю головой и опускаю взгляд на лежащие на коленях снимки: они – средоточие всего, что осталось у меня от двух самых важных людей в моей жизни.

– Ничего себе. Это… – Умолкнув, Кэсс качает головой, подбирая подходящее слово. – Паршиво. Просто паршиво.

Ее выбор слова вызывает у меня смех, прямо хохот. Потому что, да, это паршиво. Идеальное слово для описания моей истории.

– Божечки, это та-а-ак парши-и-иво! – тяну я тоном гламурной калифорнийской девицы. Насмехаться над собственной трагедией прикольно. Надо было пораньше начать.

– Я ведь права-а-а? Божечки, вот отстой – так лето начинать! – подхватывает Кэсс в тон мне, и я закатываюсь до боли в животе.

– Точняк! – удается мне выдавить между приступами смеха.

Мы валяемся на постели Кэсс, плача от хохота, когда в комнату заходит Пейдж.

– Божечки, Пейдж, а ты не хочешь послушать мою препаршивенькую историю? – Я так ржу, что мне еле удается закончить предложение.

– Эм… почему бы нет? – Пейдж идет к шкафу, чтобы повесить кофту на крючок на задней стороне двери.

– Когда мне было шестнадцать, в школу приперся мужик, который застрелил моего парня и мою лучшую подругу. Жесть, да? Кто так делает вообще?

Кэсс угорает, держась за живот, ее лицо покраснело. Моя речь перемежается смешным бульканьем.

Пейдж выходит из стенного шкафа и смотрит на меня округлившимися глазами. Она не разделяет нашего с Кэсс веселья. Вероятно, я сейчас немного не в себе и крайне бездушна, но мне, блин, плевать.

– Если ты это выдумала, Роу, то, клянусь богом, я тебя тресну. Это не красиво и не смешно, – произносит Пейдж, стоя руки в бока, отчего я лишь еще сильнее закатываюсь.

– О, Пейдж, если бы только это была шутка. – По лицу текут слезы, вызванные и смехом, и грустью разом. Открытая другим правда приносит эйфорию.

* * *

Успокоившись, показываю фотографии Пейдж. Она реагирует серьезнее, чем Кэсс, – так же, как мои родители и знакомые из родного города. Она выказывает сочувствие и доброту. Однако мне больше по душе реакция Кэсс. Мне нужно, чтобы как можно больше людей вели себя со мной так, как она, – нормально.

Пейдж говорит, что на следующей неделе съезжает от нас в дом «Дельта», и я вижу, что Кэсс этому рада. Наверное, предвкушает возможность побыть самой собой, а не сестренкой Пейдж, хотя они даже отдаленно не схожи. Но у меня, к удивлению, переезд Пейдж вызывает легкую грусть. Она оказалась не просто красивой куклой, и я только-только начала узнавать ее настоящую.

Днем Пейдж отправилась на свидание – с Нейта она быстро переключилась на члена футбольной команды. Я же последний час сидела, глядя на то, как Кэсс примеряет наряды к ужину, на который меня тоже полупригласили.

– Ты пойдешь в этом? – указывает Кэсс на мои шорты и однотонную синюю майку, поняв, что я не собираюсь переодеваться.

– Я не уверена, что Нейт на самом деле хочет видеть меня на ужине. Он… как-то странно вел себя, приглашая меня.

– Хм-м.

Кэсс тянет меня за руку, поднимая с постели, и, когда я встаю, толкает к висящей в шкафу одежде. После чего хлопает по моей заднице ладонью, подгоняя.

– Я не знаю, что ты подразумеваешь под словом «странно», но на днях мы с Таем два часа помогали Нейту собраться с духом и пригласить тебя на ужин. Поэтому если ты не явишься, мы будем чувствовать себя неудачниками. А теперь принарядись – и побыстрее, мы опаздываем.

Обожаю Кэсс. Решено: теперь она – моя лучшая подруга.

Обычно интенсивная тренировка на тренажерах помогает мне избавиться от желания вдарить по чему-нибудь кулаком, но не в этот раз. Поток энергии, берущий начало от бицепса и стекающий вниз к кулаку, не уходит. Не знаю, почему я так сильно злюсь и переживаю.

Слова Роу о том, что я вряд ли когда-нибудь познакомлюсь с ее родителями, задели меня, полностью раздавили. Для нее они не значили ничего, для меня же – чертовски много.

Я не тот парень, который может просто удовлетворять свои потребности, не вмешивая в это дело ни сердце, ни разум. Пытался быть таким несколько месяцев. Тошно. Я чувствовал себя мудаком. И был мудаком. Мое турне по миру мудачества было коротким. Нет, это не для меня.

– Роу идет? – спрашивает Тай, протянув мне руку, чтобы я застегнул ему манжету рукава рубашки.

На воскресные ужины с родителями мы всегда надеваем классику. Мама приучила нас к этому еще в детстве, на ужинах дома, так что это уже стало традицией.

– Не знаю. Мне все равно, – отвечаю, не поднимая глаз и сосредоточив внимание на пуговице.

За спиной раздается тихий стук в дверь, а за ним – голос Роу:

– Можно войти?

Уголки моих губ помимо воли дергаются вверх.

– Все равно ему, как же, – шепчет Тай, наклоняясь вперед. – Роу, знаю, что так говорить не очень прилично, но, черт возьми, ты просто куколка!

Ее тихий смех вызывает у меня уже открытую улыбку. Я не разворачиваюсь и не вижу ее пока, в глубине души понимая, что стоит это сделать, и я окончательно пропаду. Закончив застегивать пуговицы на своей рубашке – однотонной, белой, приталенной, которую я не заправляю в брюки, – поворачиваюсь к Роу. Правдивы ли слова брата?

Вот так девушки и крадут сердца.

Волосы Роу, лежащие на одном плече, струятся волнами и схвачены внизу тоненькой резинкой. Лицо с легким естественным макияжем словно создано для поцелуев. Она надела длинное черное платье с черными сандалиями на плоской подошве. Боковой разрез на юбке платья удлиняет ноги Роу и открывает мою самую любимую часть ее тела.

Неосознанно подавшись вперед, касаюсь кончиками пальцев ее подбородка и разворачиваю, чтобы поцеловать в щеку.

– Можно?

Она лишь кивает, отведя взгляд. Ее лицо горит от смущения.

Убрав волосы Роу за ухо, позволяю пальцам скользнуть по ее плечу и остановиться на шее. Губы касаются щеки Роу. Как же хочется ее поцеловать! Но я не сделаю этого без ее разрешения.