Куда уходят грешницы, или Гробница Наполеона - Наталья Андреева

Что будет, когда Сид узнает всю правду? От начала и до конца? Грушин не выдержал и вновь расхохотался. Нет, надо пойти посмотреть, как развивается семейная драма. И, улыбаясь, он вышел из спальни…

Настало время заняться вплотную Прасковьей Федоровной Потаповой. Ибо, не зная прошлого этой дамы, трудно понять, почему она подчас совершает такие странные поступки. И откуда такое самообладание?

На обложках опусов Златы Ветер, под неудачной фотографией, кроме названия наиболее известных романов писательницы, в нескольких предложениях излагалась краткая ее биография. В ней не было ничего примечательного. Место рождения: город Москва, где и училась в школе, потом в Институте культуры, работала в библиотеке, и нигде больше, пока не начала писать. То есть «занялась литературной деятельностью». Ничего выдающегося не совершила, сценариев не кропала, на телевидении не работала, передачи на радио не вела, от политики держалась в стороне. Не участвовала, не состояла, не привлекалась…

До сорока лет Прасковье Федоровне Потаповой, Паше, откровенно не везло. Ее мать всю свою безрадостную жизнь также проработала в библиотеке, дослужилась до заведующей, с этой должности и ушла на пенсию в шестьдесят лет. Отец, Федор Иванович, трудился маляром на стройке. В Москву он приехал из деревни и долгое время был, как тогда говорили, лимитой, но женился на москвичке и в столице осел. Родители жены, коренные москвичи, зятя не приняли и у себя не прописали. Поначалу Потаповы жили в общежитии, потом лет десять в коммуналке. Пока отцу не дали от работы отдельную двухкомнатную квартиру в новом доме. Потаповы жили как все. Не хуже и не лучше. Перехватывали пятерки и трешки до получки, телевизор купили в кредит, за паласом год стояли в очереди, а открытки на автомобиль марки «Запорожец» так и не дождались.

Паша привыкла жить, считая каждую копейку и тщательным образом планируя семейный бюджет. Потому и оставалась такой же скуповатой, уже будучи знаменитой и состоятельной дамой. И любила прибедняться. Денежки на счет в банке откладывала с каждого гонорара, на черный день. Мало ли что случится?

Ее первые романы были точной копией переводных. Только имена русские: Маши, Вани, Оли, Коли. Он ужасно богатый. Но несчастный. Она из хорошей семьи. Все есть: деньги, образование, престижная работа. Но страдает. Он свободен, она тоже не замужем, но обстоятельства мешают им быть вместе. Больше всего Прасковья Федоровна мучилась, придумывая эти самые «обстоятельства». По какой такой причине свободная красивая женщина и свободный красивый мужчина, имеющие каждый отдельную жилплощадь, немалые деньги и престижную машину, на протяжении целого романа тянут с интимной близостью? И со свадьбой? Изменять им друг другу нельзя, потому что любовь. Закон жанра. И что?

Эх, будь ее воля… Представив себя молодой и красивой женщиной из хорошей семьи, с отдельной жилплощадью, Прасковья Федоровна с досадой бросала ручку. Какие такие «обстоятельства» могут помешать ей броситься в объятия влюбленного красавца?! Все эти страдания яйца выеденного не стоят! Им бы пожить, как она. Заграницу видеть только по телевизору, а черную икру – в магазине на полках, работать в библиотеке и давиться в общественном транспорте. Но такая любовь никому не интересна.

До сорока лет Паша так и прожила с родителями в той самой двухкомнатной малогабаритке, казавшейся когда-то дворцом. Она с тоской смотрела в окно, как растут вокруг новостройки. Как выгружают вещи из подъехавших машин, смеются дети, лают собаки, мяукают кошки, которых непременно надобно первыми пустить на порог. Ей мерещилось, что каждое вновь вспыхнувшее окно, словно рождение сверхновой звезды. Островок счастья, где солнце любви согревает зыбучий песок желаний. И так сладко утонуть, погибнуть, будучи согретой этим солнцем! Обстоятельства… Да какие такие обстоятельства?!

Да, в личной жизни ей откровенно не везло. Был маленький эпизод в двадцать три года. Так, эпизодик. Крохотный. Он не был богатым. Не был красивым и молодым. Но, слава тебе Создатель, она не осталась старой девой! А то был бы позор! Производительница страстей африканских, способная поддать такого жару, что чертям становится тошно, – старая дева!

И вдруг в безрадостной Пашиной жизни появился Сид…

Если бы она была трезвой, то никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не решилась бы. Воспитание не позволяло. Стриптизер! Мама дорогая! Моложе на семнадцать лет! Еще пять раз мама! Но оказалось, что самое сложное – сделать первый шаг. Для того и существуют такие заведения, как стрипклуб.

Проснувшись в одной постели с молодым мужчиной атлетического телосложения, Прасковья Федоровна поняла, что удача наконец-то повернулась к ней лицом. Сид крепко спал, а она тайком его рассматривала. Это был взгляд энтомолога, поймавшего наконец экзотическую бабочку, за которой шла такая долгая охота, что силы почти иссякли. Прасковья Федоровна надеялась пришпилить ее, закрыть стеклом и повесить у себя в спальне. Для личного пользования.

Лицо у него без грима оказалось не очень. Глазки маленькие, близко посаженные. Но тело! Раньше такое ей доводилось видеть только на экране и в своем богатом воображении. Но осязать не доводилось ни разу. Какие же это божественные ощущения! Писательница даже почувствовала прилив вдохновения. Садись и пиши!

Нет, они теперь не расстанутся. Никогда! Он, конечно, красивый и намного моложе, зато она умная. И придумает, как все устроить. И Прасковья Федоровна вдруг вспомнила талантливую, но бесхарактерную Киру. По слухам, та запила, ушла со сцены, то есть из большой литературы. Дуреха! Такой был старт, такая удача! И столь бездарно все растратить! Пусть лучше удастся вторая половина жизни, чем первая! Лучше закалиться в борьбе, чем так и не научиться возводить вокруг собственной персоны неприступные бастионы! И при первом же штурме потерпеть сокрушительное поражение.

Прасковья Федоровна прекрасно понимала, почему Сид на ней женился. Все мужчины тщеславны. У Сида практически не было шансов прославиться, если бы не брак со знаменитостью. Он предпочел бы известную актрису или певицу, но подвернулась писательница. Второго шанса могло и не быть, и Сид прекрасно это понял: надо брать, что дают. Разумеется, он хотел чего-то большего, нежели исполнять на сцене стриптиз. Хотел стать известным актером, сниматься в сериалах. Ну чем он хуже других? Доля истины в этом есть. Сид молод, красив, а чтобы сниматься в телемыле, большого таланта не надо. Главное – внешность.

И она начала суетиться. Ходить по кабинетам больших боссов, в их просторные светлые, евроотремонтированные офисы. И ее принимали, благо романы Златы Ветер расходились хорошо. Она говорила тихо, вкрадчиво: а неплохо было бы экранизировать один из романов? А? И снять в главной роли ее мужа? А? Посмотрите-ка на него! Но продюсеры отчего-то мялись. Терпения у Сида оказалось больше, чем она рассчитывала. Он терпеливо ждал. Вот уже два года.

А она все ходила, используя любой шанс. Прасковья Федоровна знала, как пробивать стены. Опыт по этой части у нее был огромный. Под лежачий камень вода не течет, никто не придет и не даст, надо пойти и взять. Такова жизнь и цена успеха: если у тебя нет денег, вызубри роль просителя так, чтобы слова от зубов отскакивали! Ходи и клянчи, льсти и заискивай. Подобным образом она добилась выхода в свет первой своей книги, которая, честно сказать, ни черта не стоила. Просто несчастной, униженной Паше не смогли отказать. Так же она стала добиваться, чтобы ей доверили написание сценария. И дело сдвинулось с мертвой точки. Спустя два года ей удалось наконец найти человека, которого ее идея заинтересовала. Сейчас снимают много отечественных мыльных опер, на них есть спрос. Почему нет? Почему бы не Злата Ветер?