Унесенные ветрами надежд - Елена Сантьяго

– Ты подслушивала?

– Дверь была наполовину открыта. Лиззи, ты действительно очень дерзкая девочка! Мне начинает казаться, что у тебя есть пагубная склонность к авантюризму.

И Фелисити снова перешла на свой привычный легкий тон, который был причиной того, что многие считали ее поверхностной и наивной девушкой, интересовавшейся только красивыми платьями и другими безобидными вещами, которые, как предполагал весь мир, радуют сердце женщины.

– Один Бог знает, как сильно я ненавижу себя за эту роковую ошибку, – сокрушенно произнесла Элизабет.

Однако Фелисити снова удалось удивить ее.

– Да не стыдись ты этого! – неожиданно заявила она. – И тем более не мучайся из-за Роберта. Храни свои воспоминания о капере, не испытывая угрызений совести. Если, конечно, это радостные воспоминания.

Элизабет почувствовала, как кровь прилила к ее щекам.

– У меня будет ребенок, а я не знаю, кто его отец. Что же тут радостного?

– Много чего, – возразила Фелисити. – Потому что существует достаточно большая вероятность, что это – не Роберт.

– Ты хочешь, наверное, сообщить мне что-то о Роберте? – спросила Элизабет. – Неужели то, что он по ночам ходит к девочкам-француженкам?

– Ох… Значит, ты знаешь…

– Не могу сказать, что меня это радует, однако я благодарна ему хотя бы за то, что он оставил меня в покое.

Фелисити обратилась к другим проблемам, которые, хотя и не были настолько серьезными, но угнетали ее не меньше. Она подняла подол своей нижней юбки и понюхала его:

– Тьфу! Мне кажется, я была не слишком осторожной в уборной. От меня несет, как от клоаки. Напомни мне, чтобы я спросила капитана Вандемеера, сможет ли его кок нагреть котел морской воды. Я просто должна постирать себе несколько вещей, пусть даже на них потом образуется соляная корка.

Она тяжело вздохнула, а затем понюхала свои волосы.

– Ах, что бы я только не отдала за горячую ванну! – Она с убитым видом отпустила прядь своих волос, которую держала в руках. – Как все это ужасно! Никлас сказал, что если находишься в море долгое время, то потом уже не чувствуешь вони. Человек становится просто тупым в этом отношении. Мне еще до этого далеко. Наверное, мы скорее доберемся до цели, прежде чем я потеряю свой нюх.

Элизабет чувствовала себя точно так же. Она с юта наблюдала за матросами, которые мылись перед воскресной мессой. Они на полубаке выливали на себя морскую воду, а затем натирали руки и ноги старыми корочками от сала. Это помогало против трещин на коже и даже якобы от самых плохих испарений тела. Однако очень мало кто из них прилагал усилия к тому, чтобы причесать свои буйно разросшиеся волосы, сбрить всклокоченную бороду или сменить изношенную одежду, – у большинства из них просто не было сменной одежды. Почти все они были ходячими рассадниками вшей и блох. Те из матросов, которые умели плавать, время от времени прыгали со спущенной на воду и привязанной к кораблю шлюпки в море, чтобы погрузиться в него полностью и смыть с тела пот и грязь. Затем они спокойно вскарабкивались снова на борт и удили рыбу, которой пополняли свое убогое меню.

Между тем «Эйндховен» продолжал стоять на месте из-за штиля, который держался уже много дней, а шлюпка находилась у него в фарватере, привязанная канатом. У матросов практически не осталось работы, кроме того, чтобы ежедневно драить палубы. Некоторые латали паруса и плели канаты, канониры выполняли свои обычные упражнения и иногда по приказу артиллерийского офицера стреляли из пушек боевыми зарядами, однако большую часть времени команда сидела без дела под лишенными парусов мачтами и реями. Они играли в кости и карты или ссорились, что время от времени приводило к кровавым стычкам, имевшим печальные последствия: наказание плетьми производилось чаще, чем раньше. Почти каждый день с баков доносились глухие крики истязаемых. Один раз кто-то из матросов даже погиб в поножовщине, а еще шесть умерли от болезней, причем, как объяснил капитан, от заражения крови, от непрекращающегося кашля и тяжелого поноса.

Из-за усиливающейся жары смертность среди членов команды возросла – лишь за последние три дня четыре тела были преданы морю.

Фелисити промокнула капельки пота между грудями и озабоченно произнесла:

– Никлас сказал, что надвигается ужасная непогода.

Элизабет заметила, что в последнее время кузина стала называть капитана только по имени, хотя, к огорчению Фелисити, ей пока не удалось установить с ним доверительные отношения. Всего один раз, как она недавно поведала Элизабет с горящими глазами, он даже положил ей руку на плечи. В другой раз он поцеловал ей руку. И не только это – он даже поцеловал ей кончики пальцев. В третий раз он уже был близок к тому, чтобы наконец по-настоящему поцеловать ее. Она уже почти почувствовала его губы на своих, но в последний момент стоявший на руле унтер-офицер обратился к нему с каким-то абсолютно неважным вопросом. И постоянно кому-то что-нибудь требовалось от капитана, даже во время этого штиля, когда не нужно ни маневрировать парусами, ни делать прокладку курса.

– Никлас даже говорил о сильном шторме, – продолжала Фелисити.

– Сейчас нет никакого ветра, – с сомнением возразила Элизабет. – Как он может предвидеть шторм?

– Никлас считает, что у моряка это в крови. Он сказал, что приближение непогоды просто чувствуется в воздухе. Тропические штормы часто возникают как будто из ниоткуда. Вот только что море было гладким и спокойным, а в следующий момент поднимается ветер, который в одно мгновение превращается в ураган.

Элизабет не хотелось в это верить по-настоящему. Уже много дней их окружало гладкое, как зеркало, свинцовое море, простиравшееся к горизонту. С тех пор даже малейший ветерок не коснулся парусов «Эйндховена».

Одевшись, они вместе вышли на палубу. Солнце больше не палило с неба, как за день перед этим, и действительно поднялся свежий ветер. Элизабет глубоко вздохнула, наблюдая за матросами, которые по приказу капитана поднимали паруса. «Эйндховен» снова начал движение – сначала медленно, а затем с все возрастающей скоростью. Он плыл все быстрее, а потом стал просто лететь по волнам. Рассекая носом верхушки волн, корабль то поднимался вверх, то падал вниз и вместе с ветром несся по волнам, разбрызгивая во все стороны морскую пену.

Никлас Вандемеер, широко расставив ноги, стоял на мостике и беспрерывно отдавал команды. Время от времени он подходил к пассажирам и предупреждал, что надвигается непогода и что им лучше бы уйти в каюты и надежно закрепить все свое имущество. Роберт и Гарольд Данморы не стали долго раздумывать, чтобы последовать этому совету.

– Во время плавания в Англию мы тоже попали в шторм, – сказал Роберт Элизабет. – Ты и Фелисити должны все плотно упаковать, потому что при сильном волнении ничего невозможно уберечь от воды.

– Ты считаешь, что волны будут такими высокими, что захлестнут даже верхнюю палубу? – с тревогой спросила Элизабет супруга.