Кольцо времён. Проклятие Сета - Анна Сешт

– Собачка – это же хорошо? – с надеждой спросил Якоб. – Не змея там какая и не скарабей, катящий шар навоза на мою голову…

Борька лишь пожал плечами.

Когда дверь за другом закрылась, Якоб ещё посидел пару минут, прежде чем выключить свет и плюхнуться на подушку. Он вспомнил последний сон, где с ним рядом бежали два пса. Один из них был двухвостый, с шерстью цвета запёкшейся крови. Зверь Сета, стало быть…

Завтра он отдаст кольцо музею, и миссия будет выполнена. Завтра всё закончится. В это прекрасное завтра он ужасно хотел верить.

Год 15хх до н. э., Уасет

Ночь застыла за ним, безмятежная, таинственная, но он был не в силах сделать последний шаг. Замерев на пороге шатра, он любовался своей царевной, и от её красоты замирало дыхание, как в тот самый первый раз…

Только эта ночь была последней из дарованных им. И казалось, чем быстрее он преодолеет расстояние меж ними, заключит её в объятия, тем ближе будет миг расставания.

Она улыбнулась, повела плечами так, что тонкий лён туники соскользнул, обнажая бронзовую кожу, и поманила его в полумрак шатра, освещённый скудным огнём светильника.

– Ты ведь не смотреть на меня пришёл, – вкрадчиво заметила царевна. – А рассвет настигнет нас раньше, чем мы будем готовы…

Её глаза, тёмные драгоценности. Изгибы её тела и грация речных волн. Её благоухающие редкими ароматными маслами волосы, которые она выкрасила в цвет кровавой меди… Каждую её черту он силился запомнить, вырезать по камню своей памяти, чтобы после сохранить в вечности… Но разве мог камень сохранить непокорную жизнь, неуёмное пламя её воли? Она была самой стихией, пленить которую не мог никто.

Приблизившись к ней, он опустился рядом, коснулся кончиками пальцев её лица, обрисовывая черты. Царевна поцеловала его ладонь, останавливая.

– Мы живы, любимый. Не оплакивай меня раньше, чем суждено.

– Не оплакиваю… Любуюсь…

– И боишься… – вздохнула она и, не дожидаясь, сама прильнула к нему, окуная в свой томительный огонь.

Боль и сладость, последний прыжок в бездну… Он не знал, как быть без неё… И после, когда царевна свернулась в его объятиях, он вдыхал аромат её волос, не в силах надышаться, и просил не уезжать.

– Он погубит тебя, – слова вырвались сами, запечатав безмятежную ночь безысходностью. – Я не смогу защитить тебя там…

Царевна повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза – уже не просто прекрасная женщина, а жрица. Мудрая, знающая тайны, которых боялись касаться многие посвящённые его народа.

– Прости, что обрекаю нас на это… В тебе я черпаю силы на этот шаг. О, я знаю, чего ещё ты боишься. – Она улыбнулась, обняла его крепче. – Но есть только ты. И всегда будет так… Ты – единственный, кто видит моё сердце и знает меня… единственный, кто сохранит меня для вечности такой, какая я есть… когда все остальные забудут…

Она взяла его за руку, переплетая свои пальцы с его, и он почувствовал холод кольца.

Её кольцо. Её имя…

– Но сегодня – люби меня, люби так, словно вечность уже открылась нам…

Год 2019, Каир

Когда Якоб разомкнул веки – надо сказать, не без труда, – первым, что он увидел, была Лидка. Чёрная кошка сидела у него на груди и внимательно смотрела изумрудными глазами.

– Тяжёлая же ты, – сонно проворчал Войник.

Кошка наклонила точёную головку и открыла пасть, вроде бы для привычного «мяу». Но вместо этого кошачья морда вдруг растянулась, превратившись в зубастую пасть. Из чрева монстра вывалился огромный слюнявый язык и отвратительной змеей потянулся к лицу Якоба.

Пришёл в себя Войник уже на полу. Утираясь, он смотрел на Пластика, который даром что не улыбался, роняя слюни. А затем этот представитель старой английской аристократии поднял свой складчатый зад и с грацией слона запрыгнул на диван вместе с песочным одеялком в зубах. Потоптавшись на ещё не остывшем месте, чудовище улеглось, отклячив картошку-хвост и вытянув задние лапы, как цыплёнок табака.

– И тебе доброе утро, сэр Картер, – проворчал Войник.

Приняв душ, Якоб оделся в слегка мятую, но чистую футболку и шорты-сафари и пошёл на кухню в поисках пропитания. На сушилке стояли вымытые стаканы, а на столе лежала записка, придавленная статуэткой Бастет и ключами.

Под запиской лежали несколько купюр – долларов и местных египетских фунтов – и распечатка куска атласа Каира, с названиями на английском и арабском. Первая метка была обозначена как «ты тут», а вторая – «тебе сюда». Кривая красная линия отмечала маршрут, а сноска гласила: «Или поймай такси».

– Борька, Борька, заботливый ты человек, но дремучий, – покачал головой Якоб, доставая смартфон, внося начало и конец маршрута. – Вот! Маршрут построен!

Гугл радостно отрапортовал, что конечная цель – Каирский музей, точнее, Египетский музей древностей.

«Милое место, полное мумий. А я им уже почти родной», – смирившись с судьбой, подумал Якоб.

Вернувшись в гостиную в поисках своих часов, он остановился у полки с фотографиями. Сегодня, на трезвую голову, он даже узнавал несколько лиц. Вот этот бородач – явно профессор Тронтон, а вот этот сам Карнаган, да хранят пикси его прах. Якоб присмотрелся. Красотка в синем, в цвет стильному наряду, платке, закрученном на манер чалмы, была очень похожа на брюнетку с выставки. Надо будет спросить, что за важная змейка. И в каких запасниках такие водятся.

Достав смартфон, Якоб сфотографировал прекрасную незнакомку. При первой же возможности спросит Борьку про неё…

Воображение услужливо подсунуло образ черноглазой красавицы в весьма интересном антураже и намерении… но картинка вмиг лопнула, как пузырь, от настойчивого стука в дверь.

Якоб напрягся. На цыпочках он подошёл к двери и приложил ухо.

Ухо – не глаз, особой ясности не добавило. Затаив дыхание, Войник вслушивался в сопение за тонкой дверью.

Постучали ещё раз. Картер никак не отреагировал. Где это видано, чтобы культурный Пласт сам шёл к человеку? Правильно: нигде! Он залегал на диване, глубоко начхав на шум.

Похоже, незваному гостю наконец надоело барабанить. Шаркая по коридору, он удалился.