Памятник Бешеной Пехоте. Первая чеченская война - Константин Масалёв

собрали в кучу и заминировали боеприпасы, которые не в состоянии унести. Вот идем куда-то цепочкой через лес, впереди на самодельных носилках несут тело Пашки, сзади меня, шатаясь, ковыляет Макс, загрузивший на себя полторы тысячи патронов в лентах. У меня на плечах, кроме своей поклажи еще «чеховский» гранатомет РПГ-7 с выстрелами и пара «мух». Вот мы на «точке номер три», я – то в прострации, то в истерике, а Макс скармливает мне свой запас сахара… Постепенно прихожу в нормальное состояние. Дело уже к вечеру. На высотку вернулись разведчики, которые ходили к дороге относить добытое оружие, боеприпасы, раненых и труп Пашки, привели пехоту. Пулемет по наследству перешел к Димычу, и вторым номером с ним вписался Дрюсик – земляк Димыча из Иваново.

Мечта прийти в себя и поспать в спокойной обстановке накрылась медным тазом. Поступила новая вводная, танк ПТ-76 и бульдозер взорвать, и как начнет темнеть, всей группой покинуть высотку и идти обратно к реке Фортанге (Мартанке) … Видя мое разбитое состояние, Кобра решает сменить меня с головного дозора. Эта его идея действует на меня, как допинг и удесятеряет мои силы, мой головной дозор не отдам никому, я буду я, если не пойду впереди своих!!!

Ну, а пока что последний час высиживаем всем взводом в огромной авиационной воронке, ибо где то в штабе у отцов командиров возникла замечательная идея раздолбить на всякий случай из артиллерии крупных калибров все бугры и высотки, которые есть на пути нашего следования. По лесу лупят «САУ» и «ГРАДЫ», эхо разносит грохот далеко по округе, нашу высотку трясет, как во время землетрясения и комочки земли осыпаются на дно воронки. Пытаясь отвлечься, мы перетираем весь прошедший день, и ищем ответы на много разных «почему». Почему Гюрза так не вовремя (или на оборот, вовремя) ушел от моста? Почему «чехи» побросали не только трупы и оружие, но даже документы своего отряда? Почему Бамут обороняют кто угодно, только не жители Бамута?

– Ну, с Гюрзой все понятно, «золотое копытце» бля, почуял что то, вот и решил свалить!

– Да не… – высказывается Дрюсик, – просто понятно стало, что снайперша вперед нас успела через мост в Бамут свалить, вот и решил, что на хрен там высиживать. А по тому и по шел по лесу пошляться, другую жертву поискать…

У Дрюсика всегда на все свое мнение. Сейчас он нашел кусок железной сетки, притиснулся спиной к земле и сверху этой сеткой накрылся (типа от случайных осколков). Всех развеселил этим, но при этом очень серьезен, и вылезать из своего псевдоукрытия не собирается. Димыч выковыривает из стены воронки осколок весом с килограмм, добавляя всем смеха, но для Дрюсика это не аргумент.

– Ну а почему «чехи» всех своих убитых побросали? Ведь всегда забирали… Вон в Белгатое всю ночь в атаки ходили, чтоб своего жмура забрать!

– Да простая математика, не кому было трупы уволакивать. Кроме этих еще были, да раненых сколько, по одежде простреленной оставленной прикинуть можно, что тоже не меньше десятка. Видно, унесли, сколько смогли…

– Ну, а то что они с Урус-Мартана, да с Гойского, это тоже понятно. Сколько уже Бамут штурмуют, ни каких местных не хватит. Основательно подорвали генофонд ичкерииской нации, долго им теперь возрождаться и востанавливаться…

– Да ну долго! Как история показывает, уж чего-чего, а плодиться и размножаться они быстро умеют, ни в пример нам. Пять-шесть детей в семье это ни хрена не показатель.

В нашу воронку запрыгивает Кобра, у них в соседней яме шло совещание офицеров.

– Расклад такой, сейчас взрываем танк и уходим отсюда с концами. Первыми идут «гусары», потом следом за ними пехота, две роты. Идем к реке, проводим разведку, на ночь ставим засаду у брода. Утром переходим мост и днем мы должны быть в Бамуте.

– Спать когда будем?

– В Бамуте отоспимся! Еще вопросы?

Вопросов больше не возникает. Новость про то что, первыми будут шагать «гусары», лично меня радует несказанно, приключений на сегодня выхвачено выше крыши. Думаю, что еще одного встревания мне будет достаточно, чтоб остаться идиотом на всю оставшуюся жизнь. В конце концов «гусары» здесь самые крутые, как ни как спецназ ГРУ, следовательно, им и карты в руки! Не радует, что опять поспать не удается, хотя при всем желании наверно и не получится уснуть, весь как один сплошной комок нервов… Ну да и хрен с ним, после смерти отоспимся, а пока что нам предоставляется невиданная честь, первыми войти в Бамут!

***

Солнышко к закату, в лесу темнеет, и мы выстраиваемся на дороге. Оглядываю строй – ёпти, да нас тут не меньше полторы сотни, сила… Впереди, отдельной бандой, не перемешиваясь с нами шестнадцать бойцов 876 роты специального назначения главного разведуправления, «гусары», два офицера, прапор, остальные солдаты-срочники. Смотрят на нас сверху вниз, супермены чего тут скажешь. Ну, поглядим, какие вы в деле. За нами строятся родные «бешеные», третий батальон пехоты. В давнем споре – кто же все же безбашаней и ебанутей, второй батальон или третий, чемпион так и не определился, одни стоят других. Но как не крути, с ними по лесу гулять всяко уютнее, слава о них гремит везде, где они пройдут огнем и мечом.

Взрыв превратил танк в груду бесполезного железа и служит нам сигналом к началу движения. Идти за «гусарами» оказалось довольно таки тяжело. Спецназ спецназом, но в лесу они гости случайные, на каждый шорох и треск залегают, занимают круговую оборону, высылают вперед дозор и пока не убедятся, что все путем, с земли не поднимаются. Работают как в кино – сигналы на пальцах, у каждого свой сектор обстрела, все прикрывают друг друга. Красиво, но заебно! Мы то в лесу, как дома и видим, что, во-первых, это напрасная трата сил, во-вторых, мы до полной темноты до реки не дойдем, а проводить разведку в условиях кавказкой ночи (когда вытянутую руку не видать) не получится. После, кажется, сотой остановки начинается бурчание. Первый психанул Димыч. Его окающий вопль на весь лес, заставляет всех забиться в нервном смехе:

– Епона бога душу, селезенка, сердце, печень мать!!! Мы долго тут будем физкультурой заниматься!? Хули вы валяетесь, нет тут ни кого! Через полчаса окончательно стемнеет, мы чего, тут на тропинке ночевать будем?

Спецназовцев это мало трогает. Поколебать уверенность в том, что они все делают правильно нереально! (мы же мабута и ни хрена не понимаем и не умеем, а их так учили)…

Как и следовало ожидать, к Фортанге мы вышли в полной темноте. В свете луны и звезд обнаруживается интересная картина. Где то в километре (или даже ближе, в темноте не поймешь) – высота, на вершине которой видны сполохи трех стреляющих точек и слышен шум работающих минометов, явно чеченских. Похоже, это те самые минометы, которые вчера нас гоняли по лесу. Гюрза расставляет людей:

– На высотку мы сейчас не полезем, только друг друга перевалим, разберемся с ними завтра с рассветом. Поэтому пехоте располагаться по низу склона, не подниматься и не стрелять. Всех кто будет пытаться спуститься с горы, или подниматься на гору, резать ножами.«Гусарам» залечь по берегу у брода. Разведке рассаживаться вдоль тропинки, по четверо у каждого дерева и глядеть во все стороны. Не стрелять, всех кто будет передвигаться по тропинке, резать ножами. Тишина полная! Спать попарно по очереди. Все, выполнять!

Я, Макс, Шева и Снайпер облюбовали себе деревце на ощупь, расселись крестом и напрягли уши, ибо зрение напрягать стало уже без толку. Первыми подремать выпало мне и Шеви, но сон не шел. Сидя лицом к высотке, с вершины которой время от времени «чехи» долбили какие-то свои неведомые цели, я размышлял о том, что более насыщенного и сумашедшего дня у меня в жизни еще не было, да и вряд ли будет. Потом дикая усталость стала брать свое, и перед тем как вырубиться последней моей мыслью было что, вот завтра мы войдем в этот долбаный Бамут, и «легендарная» и «неприступная» крепость может и останется в памяти чеченцев «легендарной», то уж всяко