Большой круг - Мэгги Шипстед

Ябуду Гризли-Сидящим-в-Воде, сказал Ушедший-к-Духам, попытавшись выгадать нанеприятной ситуации.

Сидеть-то ты сидишь, ноты негризли, сказал соглядатай. Гризли-Сидящий-в-Воде выхватил нож, но, прежде чем пролилась кровь, его отпихнули.

Он становится странным вестником мира, шныряя между племенами, переводя. Бердаши– естественные посредники, они толком нина одной стороне. (Теперь их иногда называют «два духа».)

В1837году отряд флатхедов окружают черноногие. Гризли-Сидящий-в-Воде передает черноногим ложное сообщение, чтобы задержатьих, пока отходят флатхеды.

Догадавшись обобмане, черноногие закалывают его ударом вживот.

Другая история. Раны Гризли-Сидящего-в-Воде затягиваются будто поволшебству, иодному воину приходит мысль выдолбить ямку, дотянуться иотрезать кусочек его бьющегося сердца. Но, когда сердце уже нецелое, раны перестают затягиваться сами посебе иГризли-Сидящий-в-Воде умирает.

Значит, небыло унего никаких способностей, говорят одни. Он умер, какумербы любой. Значит, можно необращать внимания нато, что он говорил, так какзнал небольше, чеммы.

Нояслышал, что его тело долго лежало влесу ине разлагалось, возражают другие, низвери, ниптицы неприкоснулись кнему. Странно, правда? Может, это что-нибудь означает?

Может быть, раздается вответ. Возможно. Кто знает.

ЧЕТВЕРТОЕ

Незадолго доразрыва мы сОливером надели шляпы, темные очки иотправились днем нафильм просупергероя, девятый посчету. Он видел все предыдущие, яне видела ниодного. Ясидела втемноте, жевала тугие леденцы «Ред вайнз», пока уменя незаныли передние зубы, иследила забуйными бредовыми видениями, состоящими изсветящихся лиц, скачущих тел, падающих домов, сталкивающихся машин иогненных вспышек. Где-то втемном мерцающем помещении находился запертый сундук, ав нем флакон стаинственным белым светом, итот, укого окажется флакон, мог спасти илипогубитьмир.

Иллюзия втом, сказала япотом Оливеру, что ты– ты, Джо-Любитель-Кино,– тоже можешь обладать экстраординарными способностями идаже незнать обэтом иливлюбой момент превратиться втакого человека. Ноданная иллюзия неимеет ограничителей. Неуправляемые силы могут гнездиться вгероических человеческих телах илисжиматься ипереноситься сместа наместо вофлаконах исундуках. Конец всего содержится вкрошечном шарике света.

–Да, наверно,– ответил Оливер.– Нобольше всего мне нравится, какистория разрастается. Какбы уже непросто Вселенная, арасширенная Вселенная. Аты какбы даже незнаешь, насколько огромнее она может стать.

Неможет быть расширенной Вселенной, заявилая. Вселенная илиесть, илиее нет. Ничто неможет быть больше бесконечности.

–Просто так говорят,– пожал плечами Оливер.

* * *

Меня вытащили напостыдную встречу сруководством студии иприговорили пообедать сГвендолин, сценаристом «Архангела», поручив ее утихомирить. Потом, дескать, посмотрим. Все мрачно намекали нарешения, которые будут приняты вперспективе. Шивон делала все возможное, чтобы защитить мое право наличную жизнь, ноникто некупился. Ямрачно сидела, неговоря нислова, акогда меня вынудили, заявила, нет, яне знаю, очем ядумала сДжонсом, нет, врядли мы сОливером опять будем вместе, ида, несамая была блестящая идея выйти изклуба через главный вход.

* * *

ВГолливуде заланчем сбываются иразбиваются мечты; вовремя ланча может случиться все что угодно; ланч– альфа иомега. Закаждым фильмом– горы пряного тунца иокеан «Сан Пеллегрино». Нет, десерта ненужно, аможет, увас есть колд брю? Сминдальным молоком. Спасибо.

Когда япришла, Гвендолин уже сидела. Ее пушистая белая собачка забралась подстул, бдительно следя завсеми ногами. Повсюду таская ее ссобой, Гвендолин выбирала рестораны спатио, инаш патио располагался взаросшем внутреннем дворике гостиницы подуглами тентов каштанового цвета, похожих напаруса пиратского судна. Нато, какяподхожу, она смотрела безулыбки, сложив руки наколенях, приэтом туфли наплатформе едва доставали допола. Росту вней пять футов отсилы, ияпочувствовала себя придворным, удостоенным аудиенции укоролевы-ребенка.

Рябь возбуждения, сопровождавшая меня, пока яшла попатио, должна была выбесить Гвендолин, хотя все только иговорили отом, какая япотаскуха, походу дела приноравливаясь, какбы украдкой меня снять.

–Приве-ет, Гвендолин,– медленно протянула янадтреснутым голосом любителя травки.– Привет, песик,– поздоровалась яс собакой, чьи черные глаза-пуговки горели беспокойной яростью.

Вобычной ситуации Гвендолин устроилабы настоящее шоу. Всталабы, обхватилабы миниатюрными руками мои плечи, отставив намилю бедра (аянескладно наклониласьбы надней), исказалабы что-то вроде: «Великолепная моя девочка!» Она всего-навсего подползала кпятидесяти, так что незнаю, почему вечно обращалась сомной, какбабушка. Носейчас унее был такой взгляд, будто она пыталась мысленной энергией превратить меня вкамень. Аможет, немогла пошевелить лицом. Гвендолин начала работать надсобой. Через двадцать лет будет кожаный мяч сглазницами.

–Явсе знаю, ладно?– плюхнулась яна стул вответ наее молчание.– Все-все-все.

Нависший официант покрыл мне салфеткой колени, вручил винную карту иперечислил сорта воды.

Собака Гвендолин тявкнула, ита втащила башку скуриными мозгами себе наколени сословами:

–Он думает, что большой.

Буквально каждый человек, имеющий маленькую собаку, буквально каждый день отпускает именно эту шутку.

–Наверное, трудно быть мальчиком-с-пальчик,– сказалая, заказав водку ссодовой.

–Кто-то очень занят,– поджала губы Гвендолин, когда официант ушел.

–Я?– Нахмурившись, язадумалась, ачто, собственно, сомной было.– Да нет. Ятипа поддомашним арестом. Оливер всегда говорил, мне надо оборудовать подземный боулинг. Теперь он пригодилсябы.

–Надеюсь, ты неждешь, чтобы ятебя пожалела.

Ключ кпониманию Гвендолин: она написала книги «Архангела», намечтав свою идиотскую секс-фантазию– Гэбриела– ивлюбившись внего. Она работала вночные смены накаком-то курорте, где проводили конференции помедицинскому оборудованию ибухгалтерскому программному обеспечению, восновном сидела застойкой, читая толстые книги вмягких обложках продраконов исексуальных ведьм, ипридумала магический, якобы русский мир антиутопии, рассказывая самой себе истории озапретной подростковой любви. Апотом решила, да пошло оно все,– иначала напридуманное записывать. Неплохое решение сфинансовой точки зрения.

Еще один ключ: какиостальные полоумные сучки, Гвендолин все перепутала и, приняв актера Оливера заперсонажа Гэбриела, влюбилась внего. Всякий раз, какон оказывался рядом, она загоралась бенгальским огнем, искрилась, робела, немогла сосредоточиться ибеспрерывно флиртовала, причем мерзко, по-матерински. Ядумаю, поскольку Оливер уже был однажды женат наженщине старше него, она считала, унее есть шанс, нобывшая жена Оливера невероятно крута, нехуже Дэвида Боуи илиШарлотты Генсбур, возраст надней невластен. Кроме того, Оливер познакомился сней подростком, романтичным ичувствительным, асейчас он кинозвезда, рассекающая сдругими кинозвездами иизменяющая им смоделями, певицами, авозможно, исо случайными нормальными девушками.