Балаган, или Конец одиночеству - Курт Воннегут

* * *

Вера рассказала мне, что девиз на первой странице «Родного дупла» был такой: «Добрый гражданин – это добрый семьянин».

По мере того, как новые члены семьи стали знакомиться друг с другом, обнаружились статистически достоверные общие признаки. К примеру, почти все Кипарисы умели играть на каком-нибудь музыкальном инструменте или как минимум правильно напевать мелодию. Трое из них были дирижерами крупнейших симфонических оркестров. Та вдова из Урбаны, к которой являлись китайцы, была Кипарис. Она зарабатывала на жизнь себе и сыну уроками музыки.

Арбузы в среднем оказались на килограмм тяжелее среднего представителя других семейств.

Три четверти Уксусов были женщинами.

И так далее, и тому подобное.

Что касается моего собственного семейства: Нарциссы концентрировались в небывалых количествах в Индианаполисе и его пригородах. Моя семейная газета выходила именно там, и на первой странице, в выходных данных, стояло: «Печатается в Нарцисс-сити, США».

Хэй-хо.

* * *

Появились семейные клубы. Я лично разрезал ленточку на открытии клуба «Нарцисс» здесь, в Манхэттене, на Сорок третьей улице, сразу за углом Пятой авеню.

Это событие заставило меня о многом задуматься, несмотря на умиротворяющее действие три-бензо-Хорошимила, которого я наглотался. Некогда я принадлежал к другому клубу и к другой искусственной расширенной семье – причем он был тут, в этом самом здании. Членами этого клуба был и мой отец, и оба деда, и четверо прадедушек.

В прошлые времена это здание было оазисом покоя для мужчин влиятельных, богатых и, как правило, в солидном возрасте.

А теперь дом кишел мамашами с младенцами, стариками, которые резались в шашки или шахматы или просто дремали, а более молодые мужчины устраивали уроки танцев или сражались в кегли на кегельбане, или торчали у игрального автомата, где подброшенные пружиной шарики катились куда попало и за это игрокам начислялись очки.

Я не мог удержаться от смеха.

В тот самый раз я и увидел первый «Клуб Чертовой Дюжины». В Чикаго, я слыхал, эти вульгарные клубы растут как грибы. А вот теперь и в Манхэттене появился свой клуб.

Мы с Элизой никак не могли предвидеть, что все люди, у кого в новом имени встретится цифра «13», естественно стакнутся друг с другом почти сразу же и образуют самое многочисленное семейство в мире.

И тут уж я точно отведал собственного варева, как говорится. Я спросил охранника у дверей манхэттенского «Клуба Чертовой Дюжины», можно ли мне войти. Внутри было совершенно темно.

– Со всем нашим к Вам уважением, мистер Президент, – ответил он, – а вы – Тринадцать!

– Нет, – сказал я. – Как тебе известно.

– Тогда придется мне сказать вам, сэр, то, что долг велит мне сказать.

– При всем глубочайшем уважении, сэр, – сказал он. – А почему бы вам не трахнуть с лета катящийся бублик? Почему бы вам не трахнуть с лета лунуууууууууууу?

Я пришел в неописуемый восторг.

* * *

Да, и во время того же визита в Нью-Йорк я впервые узнал про Храм Иисуса Христа Похищенного – тогда это был хилый культ где-то в Чикаго, но ему было суждено стать самой популярной религией американцев всех времен.

Мое внимание на этот культ обратил чистенький, сияющий юнец, который протянул мне брошюрку в вестибюле отеля, когда я направлялся к лестнице.

Он как-то странно дергал головой, озираясь, словно старался неожиданно подловить кого-то, кто подглядывал за ним из-за горшка с пальмой, или из-за спинки кресла, или прямо сверху, с хрустальной люстры.

Он был настолько поглощен этой безответной перестрелкой бдительными взглядами, что ему было совершенно наплевать на то, что он вручил брошюрку самому Президенту Соединенных Штатов.

– Позвольте спросить, молодой человек, кого это вы тут высматриваете?

– Нашего Спасителя, сэр, – отвечал он.

– Вы что, думаете, что Он здесь, в отеле? – сказал я.

– Прочтите брошюру, сэр, – сказал он.

* * *

И я ее прочел – в своем номере, в одиночестве, под орущее радио.

На обложке брошюрки было примитивное изображение Иисуса, стоящего Телом к нам, а Ликом – в профиль, как джокер в колоде карт, у которого виден только один глаз.

Во рту у него был кляп. На руках – наручники. Одна нога была прикована цепью и железным кольцом к полу. Единственная, идеально круглая слеза дрожала на нижнем веке Его Глаза.

Под этой картинкой помещалась серия вопросов и ответов, в следующем порядке:

ВОПРОС: Как вас зовут?

ОТВЕТ: Я – достопочтенный Уильям Уран-8 Уэйнрайт, основатель Храма Иисуса Христа Похищенного по адресу 3972 Эллис-авеню, Чикаго, Иллинойс.

ВОПРОС: Когда Бог во второй раз пошлет к нам Своего Сына?

ОТВЕТ: Он Его уже послал. Иисус здесь, среди нас.

ВОПРОС: Почему же мы не слышали о Нем и не видели Его?

ОТВЕТ: Он был похищен Силами Зла.

ВОПРОС: Что мы должны делать?

ОТВЕТ: Мы должны немедленно бросить любое дело и все время, каждый час бодрствовать в поисках Иисуса. А если мы от этого уклонимся, Господь Бог примет Свое Решение.

ВОПРОС: Какое же будет Божие Решение?

ОТВЕТ: Он может в два счета стереть с лица Земли род человеческий, в любую минуту, которую сочтет для Себя удобной.

Хэй-хо.

* * *

Вечером я видел молодого человека за столом в ресторане – он обедал в полном одиночестве. И вот что меня поразило – он по-прежнему дергал головой туда-сюда и при этом не пролил ни капли! Он то и дело заглядывал под донышко своей тарелки и под стакан с водой в поисках Иисуса – одного раза, как видно, ему было мало. Меня смех разобрал.

Но как раз тогда, когда все устроилось так прекрасно и все американцы были счастливее, чем когда бы то ни было, несмотря на то, что страна была разорена и разваливалась на куски, люди начали миллионами по всей стране, вымирать от «Албанского Гриппа», а здесь, в Манхэттене, от «Зеленой Смерти».

Это прикончило Нацию. От нее осталась всего-навсего кучка семей.

Хэй-хо.

* * *

Само собой, выискались новоявленные претенденты на герцогства и королевства и прочую мишуру, создавались армии, строились крепости. Но мало кто из простых людей одобрял эти игры. Для них это было что-то вроде особого рода бурь, землетрясений, фокусов силы тяжести, которые семьям приходилось переживать время от времени.

Тут-то и настала ночь, когда сила тяжести взбунтовалась всерьез и одним толчком смела основание Мачу-Пикчу. И роскошные квартиры, и дачные домики, и банки, и золотые слитки, и драгоценности, и коллекции доколумбова искусства, и Оперный театр и церкви, и все-все, сползло вниз по склону Анд и ухнуло в океан.