Две полоски для мажора - Алёна Черничная

Но рука с ключом зависает где-то на полпути.. .Как и моё сердцебиение.

— Лика. — хриплый голос за моей спиной проходит через меня как все двести двадцать.

Я боюсь обернуться, но тело игнорирует этот страх. Резкий поворот и кажется, что я схожу с ума. Да. Точно. Потому что это бредовая галлюцинация, а не правда.

В нескольких шагах от меня не может стоять он. В идеально узких брюках с острыми стрелками и в белоснежной рубашке, закатанные манжеты которой демонстрируют чёрные линии татуировок на руках.

Сейчас растерянно в мои глаза смотрит Марк.

А я в капкане собственного ступора, потому что знаю точно: могли сойти с орбит все планеты в космосе, но Громова не должно быть здесь.

Кусая губы, он проводит пальцами по идеально лежащим волосам. И устремляет взгляд в потемневшее вечернее небо, сдавленно выдыхая:

— Сядь в машину...

Марк

Двумя часами ранее.

Музыка бьет басами так, что внутри меня вибрируют молекулы. Широко раскидываю руки по обе стороны спинки мягкого диванчика и растекаюсь по нем всем телом. Мне приходится закрыть глаза, чтобы мерцание неоновых вспышек вокруг не триггерило так сильно.

Пришёл, блин, называется расслабиться. День первокурсника. Клубешник на берегу Дона доверху заполнен мальчиками и девочками нашего универа. И не только перваками. Здесь весело всем, кроме меня. Вокруг все безбожно бухают, пляшут и сосутся.

А я кисну, вялюсь и туплю. И можно было бы заниматься этим и дома, но Поляк вылюбил мне весь мозг.

Он почему то уверен, что поход в клуб и зажимания с веселенькими первокурсницами, чем собственно он сейчас на танцполе и занимается, решит все мои проблемы.

Ага. Благодарю. Одну уже зажал. Теперь зажали меня, как зверя в клетку. Мечусь из угла в угол которую неделю.

Вроде никто и не пытается связать по рукам и ногам. Никаких звонков или смс с поэмами про алименты. Молчу и я. Потому что все сказал ей. Честно. Становиться счастливым папашей в двадцать два - не предел моих мечтаний абсолютно.

Меня морально выбивает факт, что через девять месяцев где-то будет бегать моя маленькая копия. Это вообще не хочет укладываться в моей голове. Подобная картинка выдается перед глазами с мигающей надписью error.

Но Рыжая молчит. И в универе я ее не вижу. Иногда во мне остро проскальзывает мысль, что, может, мои слова про аборт стали уже и не просто слова? Каждый раз, когда думаю об этом, хочется выдохнуть с облегчением.

Но не получается. Что-то гадко скребется внутри. И та встреча с Ликой в больнице забита колом в грудь.

Хорошо, что эта новость ещё не попала в поле зрения моего отца. Он пока очень удачно просиживает свою высокочиновскую пятую точку в столице. Про его реакцию я даже не думаю. Достаточно помнить, что я у отца все ещё на испытательном сроке. Стою за его доверием в очереди. А залетевшей от меня восемнадцатилетней первокурснице ничего не стоит откинуть обратно в самый ее конец.

Поэтому могу лихорадиться и без плясок на танцполе. Здесь я лишь для того, чтобы Поляк от меня отстал.

Продолжая расслабленно покоится на мягкой обивке дивана, провожу рукой по взмокшей шее под воротом рубашки. Чёртов классический дресс-код. Сюда пришлось ещё и вырядится, как на смотрины.

Теперь тупо залипаю в неоновые вспышки на потолке и жду, пока Поляк подцепит очередное развлечение на вечер. Тогда можно и валить.

Но сделать это приходится раньше.

Боковым зрением улавливаю знакомые очертания стройной фигуры, подчеркнутой красной струящейся тканью. И неизменно чёрные блестящие волосы, собранные в высокий хвост.

Внутри вспыхивает раздражение. Карина тоже здесь, что вообще не удивительно, а скорее пугающе.

Мне кажется, она превращается в моего персонального сталкера. Хотя я не первую неделю теряюсь от нее. Звонки, сообщения - все мимо меня. Но Карина то ли реально не понимает, то ли притворяется.

И сейчас я вижу, как, стоя у бара, она рыщет глазами по толпе на танцполе, находит взглядом Дэна, а тот радостно машет ей рукой, указываю в сторону нашего столика.

Да твою же мать!

Я успеваю подорваться с места раньше, чем Карина оборачивается. Лавируя между весёлыми студентами, прячусь от ее пронырливого внимания, а потом вообще протискиваюсь к выходу.

Чувствую себя в безопасности, когда оказываюсь на заднем дворе клуба. В нос тут же бьет сырой, илистый запах воды. Морщусь, но уж лучше вкушать ароматы левого берега Дона, чем дышать мерзким парфюмом Кары.

Нет. Всё. Хватит. Пусть Поляк ищет себе другого трезвого водителя. На кой черт я вообще сюда приперся?

С однозначным настроем свалить домой, я лезу в карман брюк за ключами от машины и собираюсь направиться к парковке. Если бы не одно но...

Уже знакомый девичий голос, доносящийся откуда-то из-за угла, вынуждает меня повременить с побегом.

— Прошу тебя, успокойся. Тебе нельзя волноваться. Лика, подумай о своей крохе. Мы что-нибудь придумаем.

Мой слух напрягается, внимая каждому звуку. Я перестаю дышать. Я просто слушаю и отказываюсь верить своим догадкам. Она что? Здесь? Да это же бред!

Меня инстинктивно подталкивает к месту, откуда доносится болтовня. И я делаю к нему бесшумный шаг вперед.

— Значит, договоримся за деньги, чтобы вселили обратно. — Точно. Это та самая Настя.

И Лики здесь нет. Это их телефонный разговор, причем на громкой связи, потому что я слышу ее ответ, но как будто издалека:

— Насть, ты не представляешь, как мне страшно. Я одна. Точнее, мы одни. А я так хочу защитить его. Я не смогу сделать аборт.

Голос Лики сдавленный, рыдающий и насквозь пропитан страхом. У меня в липкий клубок сворачиваются внутренности. И я получаю фантомный пинок в спину, буквально вываливаясь за угол.

— Никаких абортов, слышишь! Никто тебя не заставит и... — тараторит Настя, но тут же замолкает, поперхнувшись дымом электронной сигареты, когда я выплываю перед ее носом.

С идеально уложенным каре и в ярком платье с пайетками, она держит телефон в ладонях экраном вверх, а потом пугливо прячет его у себя за спиной.

— Тебе чего? — выдавливает из себя остатки сизого облака.

— Где она? — срывается в моего языка раньше, чем я успеваю решить: заводить разговор или нет?

Настя ошалело на меня, а потом достает телефон, убирает разговор с громкой связи и прикладывает телефон к уху:

— Лика, я перезвоню. Только не делай никаких глупостей.

— Соболевская где? — повторяю свой вопрос, как только Настя прячет телефон и сигарету себе в клатч.

— А тебе какое дело? — фыркает она и широким шагом огибает меня по направлению ко входу в клуб.