Шарм - Трейси Вульф

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 138
Перейти на страницу:
правды и лишая ее возможности погоревать и начать жить дальше.

Я рассеянно тру свою грудь, пытаясь избавиться от стеснения в ней, мешающего мне дышать.

– Ты не мог бы посмотреть? – Она с усилием сглатывает: – Я хочу, чтобы ты посмотрел.

Я делаю глубокий вдох и киваю, затем закрываю глаза и заглядываю внутрь Грейс.

И меня сразу же окружают десятки ярко окрашенных нитей. Я не касаюсь ни одной из них, пробираясь туда, где когда-то видел узы ее сопряжения с Джексоном, на том месте, которое я проверяю каждый вечер.

И нисколько не удивляюсь, увидев, что их нет.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, и у меня вдруг замирает сердце.

Я стою и смотрю секунду, другую, третью – боясь дышать, боясь даже моргнуть. Не знаю, сколько времени я стою, пригвожденный к месту, стою, глядя на самую пугающую вещь, которую я когда-либо видел, и знаю, что мне бы не хватило и вечности, чтобы это переварить.

Потому что тонкая нить, которая, как я инстинктивно знаю, соединяет меня и Грейс, со вчерашнего дня стала вчетверо толще… и теперь она сияет самым ярким синим цветом, какой я когда-либо видел.

Глава 31

Акции и облигации

– Грейс –

– Что с тобой? – спрашиваю я. – У тебя такой вид, будто ты вот-вот потеряешь сознание.

– Я в порядке, – бормочет он, но у него отсутствующий взгляд. – Все в порядке.

– Это будет больно?

Судя по всему, этот вопрос помогает ему снова сфокусировать внимание, и он улыбается мне:

– Конечно, нет. Узы сопряжения созданы не для того, чтобы причинять боль. – Он качает головой: – Если бы они причиняли боль, никто бы не захотел быть сопряженным.

– Я говорю не об узах. А о том, не больно ли тебе будет проверять, в каком они состоянии.

– А, это. – Он ласково улыбается – так ласково, что это совсем на него не похоже, и в эту минуту я могу думать только об одном: я выгляжу еще хуже, чем полагала. – Нет. Я уже проверил.

– Уже? – У меня екает сердце. – И что ты там увидел? – Он отвечает не сразу, и меня охватывает ужасное волнение. – Скажи мне, что ты обнаружил.

Это не вопрос, и, похоже, Хадсон это понимает, потому что он вздыхает. Не колеблясь, он отвечает:

– Их больше нет.

– Их нет?.. – Я качаю головой, пытаясь вытрясти из нее туман. – Как это? Я не понимаю.

– Узы твоего сопряжения исчезли, Грейс. Раньше они были там – едва заметные, – но теперь пропали. Как будто и не появлялись.

Эти слова бьют меня наотмашь с силой стального шара, которым разрушают здания, они сносят меня с лица земли.

– Я не понимаю.

– Как и я, – говорит он, и сейчас у него такой испуганный вид, какого я еще не видела. – Но они исчезли. И есть еще кое-что…

– Я тебе не верю. – Эти слова вырываются из самой глубины моей души.

Он отшатывается, как будто я ударила его по лицу.

– Что?

– Извини, но я тебе не верю. Джексон моя пара. – Вообще-то я не совсем понимаю, что это значит, но мне известно, что такие вещи не могут просто взять и исчезнуть. Если узы сопряжения так легко рвутся, то какой в них смысл? – Вы все с пеной у рта уверяете, что узы сопряжения – это навсегда. Как же они тогда могут исчезнуть всего лишь потому, что я на время отлучилась?

– Не знаю. – Теперь он так же раздражен, как и я сама. – Я просто сказал тебе, что видел.

– Или то, в чем ты хочешь меня убедить. – Эти слова вырываются у меня до того, как я осознаю, что собиралась их произнести. Но, когда это происходит, я о них не жалею. То, что Хадсон вместе со мной готовил тыквенный пирог, еще не значит, что он неким волшебным образом превратился в моего лучшего друга. И это определенно не означает, что я должна верить всему, что он говорит – особенно когда то, что он говорит, лишено смысла.

– Послушай, это же ты сказала, что больше не чувствуешь Джексона. Я просто…

– Это неправда. Я сказала, что не могу вспомнить его голос, – я не говорила, что не чувствую его. – Я сердито смотрю на него: – А это совсем не одно и то же.

– Да ну? – Он вскидывает одну бровь: – Стало быть, ты можешь чувствовать его?

– Я… я просто… я не… В общем, это сложно, понятно?

– Понятно. – Он смеется, но в его смехе нет ни капли веселья. – Так я и думал.

– Ты не понимаешь… – начинаю я.

– Вообще-то я понимаю многое. – Звенит таймер на духовке, и он, встав с дивана, направляется на кухню.

– Не забудь надеть рукавицу-прихватку, когда будешь вытаскивать форму, – кричу я ему вслед. Потому что, хотя я и зла на него, это не значит, что я хочу, чтобы он обжегся.

Он поднимает руку, и поначалу мне кажется, что этот жест означает «я тебя понял», но судя по тому, как напряжены его плечи, это может быть какой-то чисто британский жест, означающий «иди ты в жопу».

– Ты это серьезно? – спрашиваю я. – Какого черта? Что ты хочешь этим сказать?

Он оборачивается и бросает на меня взгляд, ясно говорящий, что я сама должна это знать.

И вот так просто наше краткое перемирие летит в тартарары.

– По-моему, это справедливо, что я сомневаюсь в том, что ты говоришь, – замечаю я, вставая с дивана.

– А ты действительно сомневаешься? – Он ставит пирог на варочную поверхность. – Тогда какого хрена ты попросила меня посмотреть, как там дела, если не собиралась верить мне?

Это хороший вопрос, и, похоже, у меня нет на него ответа.

– Не знаю. Думаю, мне просто хотелось, чтобы ты меня успокоил, заверив, что между мной и Джексоном все в полном порядке.

– Но, когда выяснилось, что это не так, ты решила пристрелить гонца?

Когда он так ставит вопрос, я начинаю чувствовать себя виноватой.

– Извини. Я не говорю, что ты лжешь. Я просто хочу сказать, что ты, возможно, ошибся. Возможно, ты не знал, куда смотреть…

– Я знаю, куда смотреть.

– Хорошо, ладно. Но ты либо ошибся, либо ты мне лжешь. Потому что Джексон… – Мой голос пресекается. – Джексон моя…

– Твоя пара. Ладно, я понял. – Он швыряет прихватку на рабочую поверхность. – Наслаждайся своим пирогом. – И он шествует к своей кровати.

Тем временем его слова об узах моего сопряжения начинают отдаваться в моей голове, звуча все громче, все настойчивее. Уз моего сопряжения больше нет. Их нет. Их нет.

Страх, что его слова могут быть правдой, переполняет меня, теперь я могу думать только об этом. И внезапно я теряю контроль над своими эмоциями, которые я постоянно держала в узде с тех пор, как очутилась в этом месте.

Мое сердце начинает колотиться.

Мои мысли путаются.

По моей спине течет пот.

– Эй, что с тобой? – спрашивает Хадсон с другого конца комнаты, и в его голосе звучит тревога.

– Я… в порядке, – выдавливаю я из себя, чувствуя, как меня накрывает паника, и я едва могу выдавить из себя эти слова, потому что в них нет ни капли правды. Я не в порядке, и у меня такое чувство, будто я больше никогда не буду в порядке.

Я наклоняюсь, упираюсь ладонями в колени и пытаюсь втянуть воздух в легкие, отчаянно требующие его, но не получающие. Ощущение у меня такое, будто на моей диафрагме стоит огромный грузовик и чем больше я силюсь сделать вдох, тем это труднее.

Я вся дрожу, комната кружится, пока я приказываю себе дышать. Просто дышать. И говорю себе, что это всего лишь паническая атака. Что я в порядке. Что все в порядке.

Но это неправда. Потому что в эту минуту в моей голове заперт Хадсон, мы с ним оба заперты черт знает где. Прошло уже больше года с тех пор, как погибли мои родители, прошло больше года с тех пор, как я разговаривала с моим дядей, Мэйси или Джексоном. И вот теперь узы нашего сопряжения – единственное, что поддерживало меня во всей этой кошмарной ситуации – возможно, исчезли?

Мэйси говорила, что узы сопряжения рвутся только тогда, когда твоя пара умирает.

Значит, либо Джексон мертв, либо мертва я сама, во всяком случае, в том смысле, что я мертва в том мире. Лия говорила, что потеря пары очень мучительна, поэтому я не думаю, что Джексон умер. Я уверена, что

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 138
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?