Свадьбы не будет. Ну и не надо! - Ирина Меркина

– Как куда? За пивом пойдем. До палатки у ворот.

Поход к палатке занял больше получаса. Иван Федорович – так звали дедушку, – оказывается, сто лет не выходил на улицу и просто-напросто отвык передвигаться на большие расстояния. Беата терпеливо вела его под руку, а он боязливо переставлял ноги в новеньких, почти ненадеванных зимних ботинках.

– Что же дети и внуки не приезжают с вами гулять? – не выдержала Беата.

– А! – махнул рукой старик. – Нет у меня внуков и детей.

– Простите...

– Чего – простите, ты, что ли, виновата? Жена рано померла, болела, детей у нас не было. Племянники всякие есть. Но им некогда, понимаешь, не получается. И машины у них не годятся, совсем хреновые, понимаешь, машины, по здешней грязюке не проедут.

– Иван Федорович, ворота же в другой стороне! А вы меня куда ведете?

– Испугалась? Вот так и тезка мой, Иван Сусанин, вашего брата поляка завел в болото. Потерпи, красавица, мне подышать хочется. Давай сделаем оборот вокруг дома.

Но на «оборот» у него не хватило сил. Они просто прошлись взад-вперед по аллее, доползли до киоска и взяли пару «Невского» – «Хейнекен» Иван Федорович все-таки не жаловал.

– Давай еще возьмем, – предложил он. – Что думаешь – не дотащим?

– Зачем? Завтра снова сходим.

Старик посмотрел на нее, неловко вывернув шею, и вдруг крепко сжал ее руку.

С тех пор они гуляли почти каждый день, если не было дождя или снега. Старшая сестра попыталась по этому поводу возникнуть, что, мол, Беата, увиливает от своих прямых уборщицких обязанностей, но Иван Федорович ее быстро утихомирил. Он вообще вертел персоналом, как хотел. Возможно, не только у него в этом богоугодном заведении водились деньги, но он один не боялся прослыть богачом.

В шкафу у Ивана Федоровича висел синий костюм, весь в орденах и медалях. И еще один построже, черный. И пара пиджаков.

– Иван Федорович, а вы хоть эту одежду носите? – спросила Беата.

– А как же! Каждый вечер на танцы бегаю. Ничего, весна придет, закажу машину и поедем с тобой в «Метрополь». Ты небось и не была там ни разу?

– Не была, – честно ответила Беата.

* * *

В последнее время она вообще мало где бывала. Все ж таки полы мыть – это тебе не на компьютере стрекотать, как совершенно справедливо замечали новые пансионатские подруги, не подозревая, что очень точно определяют Беатину профессию. Она очень уставала. А редкие посещения редакции «Ажура» вызывали только раздражение.

Игорь каждый раз приглашал ее в кабинет и спрашивал:

– Ну, как успехи?

– Пока никак, – отвечала Беата.

Он удовлетворенно кивал.

– Может, завершим эксперимент?

Беата мотала головой. Сдаваться она не собиралась. В конце концов, были же в пансионате врачи и даже приезжали иногда приглашенные крутые специалисты. Надо только найти возможность к ним подкатиться. Так она объясняла главному редактору, и он сжимал зубы. Злись себе на здоровье, ревнуй, только не жди, что я начну жаловаться и проситься домой.

Дома, то есть в редакции, ей предложили взять интервью у модной телеведущей. Беата согласилась и сто раз пожалела об этом. В изысканной кофейне ведущая стреляла глазками на все четыре стороны и все время поворачивалась к фотографу передом, то бишь рылом, а к Беате – ухом.

Беату же сбивало то, что она эту фифу с ярким макияжем где-то явно видела, но не могла вспомнить где. Фифа тоже к ней присматривалась, но вскоре успокоилась, узнав, что журналистка тоже работала на телевидении. Видимо, других мест встречи приличных людей госпожа Бойцова – так звали ведущую – себе не представляла. Только когда она кокетливо закинула ногу на ногу, Беата вспомнила девицу в жемчугах и жеманный голос: «У вас есть колготки с наколенниками?» Эти самые колготки с наколенниками сейчас на Бойцовой и были. «На Даниловский рынок съездила», – подумала Беата и едва не фыркнула. Вот бы Людка посмеялась...

На прощание телезвезда небрежно бросила:

– Идите, не беспокойтесь, я рассчитаюсь.

– Позвольте мне заплатить за себя, – возразила Беата.

– Да, понимаю. Сейчас в глянцевых журналах хорошо платят?

– Неплохо. А я еще подрабатываю уборщицей в доме престарелых, – жизнерадостно ответила Беата.

Бойцова открыла рот, как будто ей показали инопланетянина.

* * *

В воскресенье вечером Беата снова занималась руками и принимала Татку с ее школьным приятелем Масиком, то есть Максимом. Масик был как подружка, при нем можно было не стесняться делать ванночку для рук и сидеть замотанной по локти в креме и полиэтиленовых перчатках.

– Представляешь, они совершенно нормальные тетки, – делилась Беата с Таткой. – Все одинокие. Аня говорит: «Где уж нам уж выйти замуж, мы уж так уж как-нибудь».

– Нет, там по-другому, – вспомнила Тата. – «Где уж нам уж выйти замуж, я уж так уж вам уж дам уж». Это мы проходили. – Она покосилась на Масика.

– Я проходил только «уж замуж невтерпеж», – вставил Масик.

– Вот видишь, и мы проходили, и они проходили. И разговаривать с ними можно, – увлеченно продолжала Беата.

– В общем, совсем как люди, – уточнила Татка. – И ты, такая умница, сумела это оценить. Я тут Наташке звонила, она в истерике. Боится, что ты подхватишь какую-нибудь заразу. Ты действительно поосторожнее. Тетки, дедки – ладно. Но сортиры мыть...

– Ерунда. Зато у меня теперь есть востребованная профессия. Когда меня уволят из «Ажура»...

– Если ты будешь милость к падшим призывать, тебя точно уволят из «Ажура».

Так сказал Масик, который среди хихиканий иногда изрекал очень верные мысли.

– Это правда, Беатка. О чем ты собираешься писать после своего хождения в народ? О тетках-уборщицах? В журнале это не прокатит.

– Прокатит. Я напишу так, что прокатит. – Беата промокнула руки мягким полотенцем и стала мазать их кремом. – Почему человек, который моет полы и сортиры, ездит в метро и живет на сто долларов в месяц, считается нищим? Почему от него надо шарахаться? Он ведь не спит на вокзале и не роется в помойке. Но для нашей гламурной публики это одно и то же.

– Да, в общем, и спать на вокзале не смертельно, и рыться в помойке. Кто-то же так живет и ничего. Все познается в сравнении. Вот представь себе жену какого-нибудь карликового олигарха, которой вечно не хватает денег на шмотки и времени на фитнес. Ей же, бедной, надо платить за квартиру или дом, за ребенка в школу, шоферу, домработнице, садовнику, медицинскую VIP-страховку, автосервис. В общем, люди хорошо зарабатывают, но еле сводят концы с концами и все равно болеют, устают, ссорятся, в доме бардак, машина ломается, бизнес на грани банкротства и так далее. Посмотри «Рублевка. Live» – просто плакать хочется от жалости. А представить, что денег еще меньше, – так это просто смерть. И если люди умудряются при этих мизерных деньгах все-таки жить, а не умирать от голода и холода, то это не люди, а существа с другими потребностями, другой психикой. Но тогда от них действительно надо держаться подальше.