Оспорившие тьму - Александр Николаевич Бубенников

были природные слёзы погоста. Он знал, что ни сегодня в день похорон, ни на девять дней, ни на сороковины он не заплачет. Совсем не много родных и знакомых пришло на скромные похороны и жалко толпилось у входа в траурный зал, где должно пройти отпевание мамы и бабушки. Пётр обзвонил только родичей со стороны мамы и бабушки. Пётр отдал им на откуп право приглашения на погост, зная, что родичи отца и родичи матери окончательно испортили отношения ещё на похоронах отца.

К нему подбежала его двоюродная сестра-студентка, помоложе его, и спросила излишне возбуждённым голосом:

– Можно я до отпевания священника прочитаю у гробов два стихотворения, посвященных твоей маме и бабушке.

Пётр поморщился, зная, что всегда был невысокого мнения о графоманских стихах своей сестрицы, взял значительную паузу для размышления. «Может, правда, нет никакой разницы у стихов у гроба, плохих или хороших? И меня в глазах туман и шум в ушах – ничего не увижу и не услышу… Может, и многие в подобном состоянии?.. Не увидят ничего и не услышат стихов юной графоманки. – Подумал, с внутренним раздражением. – А если вслушаться? И глупость и позор дойдут до глубины души и обожгут горечью – зачем, какого хрена ничтожные стихи звучат в траурном зале скорбного погоста? Зачем тебе это?.. Мёртвые не имут срама, вообще, и срама на этих похоронах… Но, может быть, не такой уж и срам выйдет, так – эксцесс, нелепость грусти и тоски?..»

– Зачем, – выдавил он из себя, – для собственного самовыражения в трагических обстоятельствах смертей самых близких мне людей?

– Затем, чтобы ты услышал, другие…

– …Мне это не нужно, – прервал он, не заботясь о дипломатичности своего ответа, – другим читай, только не в этом зале… Я заказал отпевание священника… Она начнёт и закончит траурную церемонию без всяких речей и стихов…

– Но я же их написала…

– Прочитай, кому хочешь, мне не надо… Хочешь отдай их…

– Куда отдать?..

– В газету… В стенгазету… Без разницы… Я газет и стенгазет давно не читаю…

– Обиделся на окружающий мир после того, как тебя с работы уволили? – съязвила двоюродная сестрица. – А напрасно, вон сотрудники твоей фирмы венок роскошный принесли…

Она показала глазами на двух азеров с большим венком. И у Петра тут же бешено в ушах заколотилось сердце. «Этого ещё не хватало. Их шеф не оплатил мне увольнительное пособие по контракту, но имеет наглость высылать венки незнакомым женщинам, которых никогда не знал и никогда не видел. Что он себе позволяет?

Он решительно подошёл к Ивану и быстро прошелестел холодными губами:

– Иди к своим сослуживцам и передай им, что их присутствие с венком от Мэлса не обязательно. Насколько мне известно от Гришки, Мэлс не собирается мне оплачивать выходное пособие по контракту при увольнении. Торгуется, требует, чтобы я отказался от факта кражи моего компьютера на рабочем месте, якобы это, случайным ветром занесло в сейф директора в ходе выполнения рабочего задания…

– Так и сказать, чтобы унесли венок азеры?..

– Так и скажи… Пусть отнесут в магазин цветов, где покупали венок, сдадут его…

– Его же уценят, Пётр…

– Пусть… А ты хочешь, чтобы они возложили венок на могилу убитой бабушки, которую из-за другого компа одним ударом в висок отправили на тот свет…

– Слышал от Гришки… Ты меня не выдавай, что знаю об этой полицейской тайне, вместе с тайной Мэлса…

– Секреты полишинеля… – дёрнул щекой Пётр и приказным тоном прохрипел, – иди к азерам, пусть убираются со своим венком к своему начальничку Мэлсу и напомнят ему о его долге передо мной… А то решил венком отделаться.

Только Пётр с удовлетворением отметил, как азеры после настойчивой просьбы Ивана с венком удалились с погоста, как их всех пригласил священник для длительной торжественной процедуры церковного отпевания покойниц. Во время отпевания Пётр ни разу не взглянул на лица покойниц, он не хотел запоминать их выражения мёртвых, он хотел, чтобы память сохранила только их лица живых и красивых.

Потом служители кладбища на тележках повезли два гроба к могилке отца… Заколачивали гроба и опускали в одну вырытую заранее глубокую могилу… Пётр первым бросил две горстки песка в одну могилу гробов мамы и бабушки в той последовательности, как они уходили из жизни в один и тот же день… Потом с подачи Петра другие бросали горстки песка и земли на гроба… Служители погоста энергично замахали лопатами… И вот уже средь травы и пенья птиц погоста вырос один небольшой холмик из песка и земли напоминанием об ушедших жизнях… У Петра в глазах сильнее сгустился туман, когда он задумчиво разглядывал этот горький для его бешено колотящегося сердца холмик.

Но он, растирая свои красные, от бессонницы, глаза, обретая нормальное дневное зрение, обошёл узкий круг из пяти родичей, которых он пригласил к себе в дом на скромные поминки.

– А меня не хочешь пригласить к себе поминки, Пётр?

Он вспомнил этот хорошо знакомый ему голос. Он обернулся, молча первым протянул руку, равнодушно произнёс:

– А, это ты… У меня соберутся только самые близкие сегодня… Сегодня я не в форме… Вымотался… и бессонница одолела… Позвони завтра, старик…

– Разве тебе не нужны деньги, Пётр?

– Позвони завтра в полден… Может, высплюсь к тому времени… Вот и поговорим тогда о деньгах…

– Я-то думал, что ты сразу заработанные деньги потребуешь… Не отходя от символической кассы на погосте… Насколько я информирован, ты же после увольнения на финансовом нуле…

– Позвони завтра, обговорим забытые детали…

– Хорошо, я тебе позвоню, – он ловко повернулся спиной к Петру, не подав Петру руки на прощанье, – в полдень, так в полдень, как скажешь, старик…

В конце скромных поминок, с минимальным количеством поминальных тостов, Пётр непроизвольно вспомнит о том, что человек с погоста не протянул ему руку для прощального рукопожатия, возможно, потому, что Петру первым самому не хотелось подавать ему руку в прощальном дружеском рукопожатии… «Почему? А хрен его знает, почему, – говорят в подобных случаях. Был он на отпевании или пришёл на могилу сразу? Ничего не помнится, голова как в тумане была. А ведь это был важный, нет даже архиважный контакт в моей прошлой жизни… И был я для этого контакта странным спасателем или спасителем, как и для Кати. И что-то у нас креативное наметилось или намечалось. Но было ли мне интересно и даже жизненно необходимо всё это – вот в чём вопрос. Надо же как прошлые фантомы из прошлой жизни являются на погосте, желают здравствовать, здороваясь, и исчезают временно или навсегда