Архат - Александр Александрович Носов

ты живой, а если чувствуешь чужую боль, значит ты человек.

Подумай над тем, в какой реальности существует твой обидчик. Что он чувствует внутри и чего неспособен испытать никогда при всем своем желании.

Ожесточая сердце против кого-либо, ты убиваешь человека в себе. Зло не является частью нашей природы. Оно не более чем ошибка в мышлении, ведущая к саморазрушению. Поэтому злой человек не любит в первую очередь самого себя.

– Все равно мне кажется, что любить своих врагов это против природы.

– Против природы то, что ты считаешь своих братьев врагами. Теряя сострадание к ним, ты обкрадываешь собственную душу.

– Разве грешники не противны Творцу? – настаивал Лука.

– Грех – болезнь. Ты же не обижаешься на калек, потому что у них нет рук или ног? Так же как ты не обижаешься на умственно отсталых? Вот и от них не требуй сверх меры. Нельзя обижаться на грешника, поскольку он болен. Если твой ребенок заболел, ты будешь переживать за его здоровье, давать лекарство и не сможешь отвернуться от него в момент, когда наиболее необходим ему.

– Они не мои дети.

– Человек, стремящийся к осознанности, сеет любовь в своем сердце. Он старается владеть собой на всех уровнях и нести в мир гармонию. У него есть выбор. У неосознанного выбора нет, поэтому он и не знает другого языка кроме ненависти.

Спрашивать можно только с осознанного человека, но и с него право спросить имеет один лишь Бог. Не бери на себя обязанностей Творца. Непосильной окажется ноша.

Учись принимать и наблюдать то, что есть. Не вешай ярлыков и мнений на то, как должно было быть, а как нет, иначе не достигнешь свободы. С помощью шаблонов эго пытается все упорядочить и загнать в определенные рамки, всему дать название, так как свобода пугает его.

– Почему эго боится свободы?

– Свобода подразумевает выбор и человек может сделать его не в пользу эго.

В задумчивости Лука ушел в соседнюю комнату и лег на кровать, но долго не мог заснуть. Он прокручивал в памяти разговор со стариком, впервые задумавшись над тем: «А как провели свое детство: Кира, мать, Бес, Долгов? Если меня на всю жизнь покалечил уход отца. А ведь он даже не бил меня. Тогда, что должны были испытать они, если превратились в то, что есть?» То, что есть… – повторил он шепотом. – «Я не в силах изменить их или исправить. Я могу только принять то, что есть…

Они бояться любви. Кира не врала мне, она действительно мечтает о любви. Но ее душа настолько травмирована, что боится повторного причинения боли. И подсознательно сама же уходит от любви, разменивая ее на дешевую интригу.

А в каких условиях росла мать? В ненависти, нищете, связанная постоянной нуждой и долгом. Какие условия были у Вити, которого с детства отец избивал до полусмерти?

То, что они такие их болезнь. Они сами стыдятся ее и старательно маскируют свою слабость, выставляя ненависть за силу. А сколько всего таких несчастных и угнетенных смолоду?».

VIII

Лука ворочался на жесткой кровати, а мысли не переставали лезть в голову. За ночь он не сомкнул глаз, а наутро был усталым и разбитым.

При медитации голова постоянно опускалась в низ, и он проваливался в дремоту, где стирались границы между сном и реальностью.

Из глубины подсознания в мельчайших деталях и ярких красках перед внутренним взором оживали давно забытые события детства.

Лука увидел себя со стороны шестилетним ребенком. Как вместе с матерью они выходят из подъезда погулять во дворе. Его умилил свой невинный детский вид: маленький рост, розовые щечки, широко открытые глаза с интересом разглядывающие загадочный мир вокруг.

Во дворе к нему с дружелюбным настроем подбежал мальчик на несколько лет старше его. Они начали играть и сразу же сдружились. Новый друг рассказал Луке, что за домом раскапывают трубы и там огромные кучи земли, по которым можно полазить. После уговоров мать согласилась отпустить Луку, и они побежали. Оказавшись впервые без присмотра на улице в компании старшего друга, Лука считал себя взрослым.

Они подбежали к раскопанным трубам. По горкам земли карабкалась большая компания подростков. Как по команде они все замерли на месте, злобно рассматривая Луку. Новый друг сразу же взобрался к ним.

– Кидай в него! – запальчиво крикнул он.

И Луке в лицо полетели камни. В растерянности он даже не поднял рук, чтобы защититься. От неожиданности и непонятной ему жестокости он застыл неподвижно на месте, глядя открытым детским взглядом, как его забрасывают камнями.

На крик прохожих прибежала мать, загородив собой Луку. С бешеным криком она схватила его на руки и понесла домой промазывать йодом раны. Обидчики продолжали дразнить его и злобно насмехались им с матерью в след. В непонимании Лука смотрел на своего нового «друга», который весело смеялся вместе с остальными.

Лука ощущал себя мучительно, словно оказался в аду. Осознание своего бессилия и полной беспомощности оставило в душе след глухого отчаяния. Утраченное чувство безопасности дало повод нашептывать внутреннему голосу, что этот мир совсем не доброе место, а люди в нем подобны хищным животным готовым в любую секунду наброситься и растерзать того, кто слабей и беззащитней.

Годами подавляемая злоба и гнев от воспоминания рвались наружу. Тело охватил жар. Острая боль пронизывала все его существо: кости, мышцы, суставы, нервы. Не в силах превозмочь ее Лука открыл глаза. Его переполняло желание поделиться увиденным со стариком, чтобы узнать его мнение. Он застал его на кухне за приготовлением обеда.

– Теперь я знаю, что создавало беды всю мою жизнь, начиная с детских лет…

– Ты что здесь делаешь? – строго перебил старик, глядя на него с упреком.

– Я отыскал в своем подсознании случай, повторяющийся раз за разом в моей жизни.

– Сейчас это не имеет значения. Мы здесь разгоняем тучи, поэтому послушай моего совета и продолжай наблюдать за ощущениями.

Лука резко повернулся спиной к старику и, обидевшись, вышел. Он расстроился, что старик не проявил никакого интереса к его воспоминанию. Остаток дня он провел, отслеживая ощущения в теле, преодолевая навалившуюся сонливость.

IX

Ночью Лука проснулся от того, что ему показалось, будто он услышал знакомый смех. За окном уже светило солнце, а небо устилало северное сияние.

– Почему старик не ударил в колокол? – подумал он про себя.

Выходя на улицу, он испытывал необычайную легкость. Тело было, словно невесомым и на мгновенье Луке показалось, что он не идет, а летит. У колодца вновь раздался смех прямо над его головой. Он посмотрел вверх и увидел парящего в воздухе Марка.

– Наша спящая красавица, наконец, то проснулась! – засмеялся подлетевший к нему Ян.

– Это ты его разбудил тем, что ржешь, как конь. Всех птиц распугал, – со смехом отвечал Марк.

– Нет, – вмешался в разговор Лука.

– Что нет? – удивились друзья.

– Вы оба ржете как лошади, – твердо сказал Лука, и все засмеялись.

– Полетели! – громко сказал Марк, воспарив ввысь.

– Я не умею.

– Это ерунда. Нужно – всего лишь захотеть.

Усилиями мысли его ступни оторвались от земли и вопреки законам физики Лука оказался в воздухе рядом с друзьями.

– Ну, просто же…

– Не думал, что небо такое теплое, – тихо произнес Лука, на что его друзья покатились со смеху.

Лука начал делать зигзаги в небе, рассекая по нему, он наслаждался ощущением полета.

– У тебя долго уже не было женщины? – спросил Марк, поравнявшись с ним рядом.

– А ты хочешь предложить ему, что-то неприличное?! – громко засмеялся Ян, подлетев к ним сзади.

– Наверху я слышал, что воздержание это ключ к гениальности и прямой путь на небеса, – ответил невозмутимо Марк.

– Есть пример?

– Ганди воздерживался и много достиг, как на земле, так и на небе.

– Гитлер тоже воздерживался, – заметил Лука – кстати, Ганди написал ему два письма и оба начинались со слов «мой дорогой друг…»

– «Лучше бы ты трахался»! – перебил Ян и все трое залились хохотом.

От смеха у Луки потекли слезы.

Они подлетели к центру