Жизнь в средневековом замке - Фрэнсис Гис

в Новом лесу. Будучи в прекрасном расположении духа, он шутил со своими приближенными, пока ему зашнуровывали сапоги, когда пришел оружейник и подал ему шесть стрел. Король тут же взял их с большим удовольствием, похвалил работу и, не ведая, что произойдет, оставил четыре себе, а две другие отдал Вальтеру Тирелу [владельцу Пуа и кастеляну Понтуаза, в пятнадцати милях к северо-западу от Парижа]. «Совершенно справедливо, – сказал он, – что самые острые стрелы следует отдать тому, кто лучше всех знает, как наносить ими смертельные раны»… [Король] поспешно встал и, сев на коня, поскакал во весь опор к лесу. Его брат, граф Генрих, с Уильямом де Бретёем [сыном Уильяма Фиц-Осберна] и другими знатными особами последовал за ним, и когда охотники оказались в лесу, то по обычаю разошлись в разные стороны. Король, Вальтер и еще несколько человек расположились в одной части леса и стояли с оружием в руках, нетерпеливо ожидая появления дичи, как вдруг между ними пробежал олень; король покинул место, где был, а Вальтер пустил стрелу. Она скользнула по загривку зверя, но устремилась дальше и смертельно ранила короля, стоявшего в пределах досягаемости. Он тут же упал на землю и, увы, внезапно скончался… Слуги завернули окровавленное тело короля в грубое покрывало и принесли его, как дикого кабана, пронзенного охотниками, в город Винчестер.

Еще одним заядлым охотником был Генрих II, внучатый племянник Вильгельма Руфуса. Согласно Джеральду Уэльскому,

он не в меру любил погоню и предавался ей с излишним пылом. С первыми лучами солнца он садился на коня и весь день неутомимо скакал по лесу, проникая вглубь лесов и пересекая гребни холмов… Он беспредельно любил соколиную и псовую охоту, когда его соколы бросались на добычу или же ее преследовали его сообразительные гончие, с тонким чутьем и проворными ногами. Вот бы он проявлял столько же рвения в набожности, как в забавах!

В XIII веке лесное законодательство в Англии соблюдалось еще более строго, чем на континенте, где было меньше королевских лесов и выдавалось больше разрешений на охоту. Преемники Вильгельма I настойчиво пытались расширить площадь королевских лесов, хотя Ричард I и Иоанн, когда нуждались в деньгах, «перевели на положение обычных земель» обширные территории, предоставляя за плату право пользоваться ими местным феодалам. В 1217 году, вскоре после восшествия на престол Генриха III, при регентстве Уильяма Маршала, была издана Лесная хартия – своего рода дополнение к Великой хартии вольностей, новая уступка баронам. Таким образом, лесное законодательство было систематизировано, специальной комиссии поручалось совершить «обход» королевских лесов, чтобы пересмотреть приращения, сделанные при Генрихе II, Ричарде и Иоанне, и оставить только леса, относившиеся к королевскому домену. Десять лет спустя, достигнув совершеннолетия, Генрих призвал к себе рыцарей, которые делали «обход», и заставил их пересмотреть границы лесных массивов – в пользу короля. После этого положение не менялось до 1300 года, когда Эдуарду I снова пришлось «перевести на положение обычных земель» большие участки леса.

Лесная хартия указывала, какие суды будут разбирать нарушения лесного законодательства: местные суды, собиравшиеся на заседания каждые шесть недель, специальные лесные суды, созываемые в случае серьезных нарушений, и выездной королевский лесной суд (eyre), который выносил окончательные решения. Местные суды рассматривали мелкие дела, связанные с vert – порубками, расчистками, сбором валежника, меда и орехов, выпасом скота, кормлением свиней желудями и орехами. В случае более тяжкого правонарушения, связанного с vert, или с venison – правом охотиться на оленей, – созывался специальный суд, и дело слушалось в присутствии лесничих. В зависимости от тяжести преступления преступника либо подвергали заключению до следующего выездного суда, либо обязывали предстать перед ним. Любые улики – стрелы, рога, шкуры, собаки браконьеров – доставлялись лесничим для предъявления в суде (туши оленей обычно раздавали беднякам, больным или прокаженным). К заключению приговаривали только в отсутствие другой гарантии того, что обвиняемый предстанет перед судьей. Если обвиняемый добывал залог, его освобождали.

Выездной лесной суд, состоявший из четырех баронов и рыцарей, назначенных королем, собирался каждые семь лет и путешествовал из графства в графство, рассматривая накопившиеся дела. Нарушители приводились тюремными стражниками или шерифом; лесничие и другие чиновники представляли свои вещественные доказательства и протокол заседания суда. Такой протокол обычно считался достаточным доказательством, не требующим предъявления других, и обвиняемый приговаривался к заключению на год и один день, которое опять-таки могло быть заменено выкупом или штрафом. Последний, как правило, назначался сообразно состоянию заключенного. Иногда нарушителей прощали из-за их бедности. Если человек долго ждал суда в застенке, его отпускали на свободу: «И поскольку Роджер долго сидел в тюрьме, так что чуть не умер, решено отпустить его, и пусть он живет за пределами леса». «Поскольку он долгое время пребывает в тюрьме и не обладает имуществом, его отпускают». Тех же нарушителей, которые не представали перед судом, объявляли вне закона.

Каждые три года двенадцать рыцарей-смотрителей объезжали леса. На них возлагалась обязанность сообщать о любом ущербе королевским владениям – возведении мельницы, устройстве пруда, расширении вырубки, огораживании земли без разрешения, злоупотреблении правом на рубку леса.

Помимо смотрителей, лесом ведала целая армия чиновников под надзором судебных органов. Ниже судейских стояли охранники, они же – управляющие, бейлифы или главные лесничие, которые заведовали отдельными лесами или группами лесов; далее – так называемые вердереры, рыцари или дворяне-землевладельцы, формально отвечавшие за vert, но фактически выполнявшие разнообразные обязанности; кроме того, были лесничие, которые играли роль егерей, подчинялись смотрителям и назначались ими. Как правило, в каждом лесу имелось еще четыре агистера, назначаемые смотрителями: они собирали плату за выпас скота и свиней в королевских владениях, разрешенный в определенное время года. Агистеры считали свиней, когда те входили в лес, и собирали деньги во время выхода. Землевладельцы, которым принадлежали участки леса, тоже брали на службу собственных лесничих.

Многие бароны устраивали лесные охотничьи угодья в своих владениях, если те не подпадали под действие лесного законодательства либо если король даровал им право на vert и venison. При Эдуарде I в королевском лесу Дин (Глостершир, к северо-востоку от Чепстоу) располагались частные охотничьи угодья тридцати шести землевладельцев, в основном крупных магнатов, включая владельца Чепстоу графа Роджера Биго; аббата церкви Святого Петра в Глостере; епископа Херефорда; графа Ланкастера; графа Уорвика; барона Ричарда Толбота.

Когда король даровал лес кому-либо из подданных, действие королевского лесного закона приостанавливалось и права, до того принадлежавшие судебным органам, переходили к владельцу охотничьих угодий. Баронские лесничие могли задерживать нарушителей venison, но лишь тогда, когда те были схвачены с mainour, то есть на месте преступления и с добычей. Затем их