И грех, и смех - Левсет Насурович Дарчев

уличные

фонари на столбах, а вблизи хоть глаз выколи –

кромешная тьма. Дул ветер, принося волны тепла с

юга. Кругом надгробные камни и кресты – другой

мир из ужастиков.

Дима в парадных брюках и белой сорочке сидел

на корточках за высоким надгробным камнем, прижав к животу все приспособления, что он захватил

с собой из дома. Руки хорошо чувствовали белую

простынь и мыльницу.

Он с трепетом ждал, а класса не было. «Вот

черт. А что, если этот придурок Удодов решил подшутить надо мной? – думал он. – Они там балдеют,

а я, как дурак, – на кладбище. Ах, как смешно».

Наконец, Дима заметил кучку людей, вышедших из темноты под уличный свет. Он вздохнул

с облегчением, но, когда подумал, что придется

ждать еще много времени, его бросило в пот. С каждой минутой больное воображение уносило его в

другой мир. Ему ничего не оставалось, кроме как

ждать, когда это закончится.

114

Со стороны колхозного тока засвистел дрозд.

Дима тихо повернул голову в сторону тока, причем

глаза отставали от движения головы – его начала

пробирать жуть. Через секунду сова невдалеке ухнула, начала зазывать свою пару. Дима никогда не

думал, что у совы такой неземной голос, голос, от

которого пробирает дрожь.

В кустах возле забора что-то зашуршало и

подпрыгнуло. Ежик, заяц, лиса, куропатка? Черт

знает что.

Толпа приближалась, слышен был смех и громкий говор – через минуту они войдут в калитку.

Дима медленно встал и робко накинул на себя

простыню, пристегнув ее на шее прищепкой. Толпа зашла на территорию кладбища – смех прекратился. Тишина. Дима встал во весь рост, и ему померещилось, что кто-то сзади за ним наблюдает.

Подул ветер, раздался шорох, потом металлический звук и гулкий звук: кто-то упал за его спиной. Нервы Димы, которые были на пределе, не

выдержали, и он, страшно закричав, со всех ног

стремглав помчался навстречу толпе. Простыня

развевалась за спиной.

Толпа в ужасе заревела. Началась паника. Удодов, который был готов ко всему, но не к такой

ужасной сцене, повернул назад и начал убегать

впереди всех. Забор кладбища закончился, а он бежал и бежал. Через несколько секунд Козлов мигом проскочил мимо растерянной толпы и пулей

вылетел из калитки. Убегающий Удодов, который,

повернув голову, увидел догоняющее его чудище,

заревел диким голосом, споткнулся и упал. Козлов

перепрыгнул через друга и побежал дальше. Он

был уверен, что его вот-вот нагонят и растерзают.

Он добежал до света фонаря и остановился, не полностью отдавая себе отчет в том, что произошло.

В панике лишь одному Илье удалось сохранить

хоть какое-то спокойствие и рассудок. Он увлек

115

всех вперед за собой, взяв ситуацию под контроль.

Вдруг сзади раздался душераздирающий женский

крик, что подхлестнуло толпу к еще большей панике. Илья остановился и, преодолев в себе страх, побежал назад: кто-то из одноклассников нуждался в

помощи. Он в этот момент не думал ни о чем: в нем

уже работал инстинкт. В проходе между камнями

на земле он обнаружил распростертое тело в белом

одеянии. Оно стонало. Илья нагнулся с широко открытыми глазами и прикоснулся к нему.

– Ты кто?

– Помоги! – раздался знакомый голос любимой

девушки. Это была Наташа. Она подвернула ногу и

боролась со страхом и болью.

Илья подхватил ее и понес на руках от опасного

места.

Окно было открыто. Наташа молча наблюдала, как

скворец плел гнездышко на ветке сирени. Одинокая

пчела несколько раз залетела в комнату и вылетела.

«Потерял нюх, или мои лекарства внесли суматоху в

его нюх и он потерял ориентацию», – подумала Наташа. Ветер приносил в комнату приятные запахи июня

– самого любимого месяца. Она тихо лежала на кровати, перебирая в памяти недавние события. Ее перевязанная нога покоилась на стойке кровати.

Вошла мать с чашкой чая на блестящем железном подносе и села у подножья кровати. Она

улыбалась.

– О чем думаешь, дочь? – спросила Лидия. – У

тебя такой мечтательный взгляд.

– Об Илье, – проговорила благоговейно Наташа

после длительной многозначительной паузы. – Он

спас меня: если бы не он, я бы умерла от страха

или стала инвалидом. А твоя «каменная стена»

рухнула. Сразу же. Они бежали как трусы. Так что

намотай себе на ус, мама: сильный духом сильнее

сильного телом.

116

НЕ ПЛЮЙ В КОЛОДЕЦ,

ИБО ОН МОЖЕТ

ПРИГОДИТЬСЯ

– Пато! – позвал Николай молодого племянника, чтобы распорядиться на сегодняшний

день. – Ты берешь бричку и едешь за провизией

в село. Понял?

– Нет, – грубо ответил Пато. – Не понял. Я как

мальчик на побегушках: то туда, то сюда. Надоело.

Ты кайфуешь с друзьями – то одних кормишь, то

других. А я вкалывай – барана заруби, шашлыки

приготовь… – На его щеке дергалась мышца.

– Ты что, не понимаешь? – повторял ему правду

Николай. – Эти козлы, которых я кормлю и выпаиваю, могут устроить нам проблемы. Например, выдворить кое-кого из России в Грузию за отсутствие

документов. То, что я делаю, тоже работа. Валяй.

Джамал же, младший брат Николая, худой, прежде чем выйти и освободить овец из база, целый

час искал солдатскую фляжку для воды. Он ее искал везде, по всем комнатам, но тщетно: она словно

канула в Лету.

– Николай! – крикнул он бригадиру, будучи не

в силах сдерживать свой гнев. – Кто тронул мою

фляжку?

– Что? – спросил Николай спросонья. У них

вчера были высокие гости то ли с таможни, то ли

из ментовки – Джамал их с трудом разбирал, для

него они были просто гостями, и чихать он хотел

на их регалии, как учил его искушенный в таких

вопросах друг Мансур. А Николаю пришлось с

ними провозиться чуть ли не до утра.

– Я говорю, мою фляжку не видел? – громко

проорал Джамал, подойдя близко к окну.

117

– А я говорю – нет, – крикнул Николай. – Не

знаю. Она в одно время была в руках