Непридуманная история Комсомольской правды - Александр Мешков

Рано утром 1 января, находясь в здравом уме и трезвом рассудке, я решил заявить миру о себе как о сценаристе. В 11 часов я включил в компьютере переводчик и стал писать сценарий. Не стреляйте в сценариста, успокаивал я себя — он пишет, как может. Конечно, в тексте сценария была куча ошибок, я же не американец какой, но я писал, искренне надеясь, что Квентин Тарантино простит мне мою безграмотность. А пусть он сам попробует написать сценарий на русском языке. Слабо? То-то же!

Сценарий назывался «Мой брат из Вселенной». Сюжет был закручен так замысловато, что в первый момент непосвященному могло показаться, что это записки не очень буйного пациента психоневрологического диспансера.

В различных частях нашей необъятной планеты, в Стамбуле, в Сингапуре, в Мехико, Токио, Лос-Анджелесе, в Челябинске (это я специально Челябинск включил, чтобы потом со съемочной группой в Россию прокатиться на голливудские бабки, а то ведь я истоскуюсь по Родине-то там, на чужбине, на фабрике грез-то), с некоторыми людьми происходят странные вещи. Они становятся обладателями сверхъестественной силы, сверхострого ума, каких-то необыкновенных психофизических способностей и внезапно начинают вести себя неадекватно. То вдруг начинают убивать случайных людей клюшкой от гольфа, то сами себе кухонным ножом для резки сала отрезают носик, или наоборот — выкалывают себе стамеской глазик, а то и просто взрываются и лопаются.

И только в конце выясняется, что на Землю прилетело из другой Галактики некое Создание в виде Разума или Идеи. Это Сознание-идея носится по Земле и вселяется в наших братьев, сестер и матерей, и тогда их начинает плющить, таращить и глючить. С нашей точки зрения, этот космический Разум какой-то ненормальный псих, идиот и придурок. Но с точки зрения вот этих космических созданий, это нормальный такой разум. Умничка. Он изучает поведение людей в экстремальных ситуациях и степень их сопротивляемости нашествию другого Разума.

Но у этого Разума-сознания на Земле есть определенный ресурс жизни, и если ему не заправить вовремя аккумулятор — он может отдать концы и нарезать кони, сыграть в ящик и протянуть копыта. Поэтому через некоторое время из Вселенной прилетел его Брат, чтобы зарядить аккумулятор этому Разуму и отправить домой отдыхать. А сам он должен остаться на Земле продолжить опыты. Ну, типа вахтового метода. Командировка у них такая к нам на Землю.

Моя идея понравилась редколлегии, и меня тут же отправили в Голливуд.

Лететь в Голливуд было жутко весело. Стюарды разносили вино. Но в унизительно маленьких бутылочках. Я пошел к ним в отсек.

— Извините, — сказал я аккуратному, длинноносому, как Пиноккио, стюарду. — Я корреспондент «Комсомольской правды» Мешков Александр. Не могли бы вы принести мне еще вина?

— О! Из «Комсомольской правды»? — обрадовался Пиноккио. — Пару месяцев назад с нами летел ваш Юрий Гейко. Знаете?

— Это мой друг, — сказал я.

— Он тоже весь полет жаловался на недостаток вина.

— Это наш тренд, — гордо сказал я.

— Вы знаете, у нас лимит для пассажиров, одна бутылка вина…

— Бутылешечка… — поправил я его.

— Да. Но вы можете приходить сюда, когда вам приспичит, и выпить здесь, сколько хотите, только чтобы пассажиры не видели.

Так я и ходил к стюардам бухать незаметно в отсек весь полет, пока не срубался до следующего пробуждения. По телику в салоне «Боинга» нон-стопом шел художественный фильм про Гарри Портера. Все 12 часов подряд. А по радио шла опера Джузеппе Верди «Чио-Чио Сан». А потом — «Тоска». По салону прогуливались японцы уже в спасательных жилетах, готовые ко всем неожиданностям. А что я смеюсь: в любую минуту самолет накроется, и тогда всем придет копец, а японцам хоть бы хны! Этот «Боинг» даже не был оборудован пивной.

И вскоре я, простой российский сценарист, вышел на жаркую американскую землю, подарившую человечеству картофель и сифилис, в аэропорту Лос-Анджелес, с рюкзачком за плечами, в котором лежали шесть экземпляров крутого фантастического боевика, зубная щетка, паста и запасные трусы, на случай нештатной ситуации. А в душе моей жили грезы ясновидца и большая надежда, близкая к уверенности, что наш с Тарантином фильм станет обладателем как минимум двух «Оскаров»: за сценарий и за режиссуру. А иначе не было никакого смысла тащиться через океан к черту на кулички.

Через несколько минут проворная маршрутка несла меня по хайвею в сторону фабрики грез, к фабричным паренькам и девчатам.

— Откуда ты, парень? — спросил меня весьма смуглый, если не сказать больше, сосед справа.

— Я русский. Сценарий для Квентина Тарантино написал.

— Сценарий? — обрадовался янки. — О!!! Ну-ка, ну-ка! Покажь!

Глаза его загорелись лихорадочным огнем. Я показал ему сценарий. Он повертел его в своих мозолистых руках, полистал своим сучковатым пальцем и, возвращая, сказал с восхищением:

— Классная вещь! А кто такой этот твой Джекки Парафино?

Я уже давно был наслышан об американской малограмотности от Михаила Задорнова. Но явь превзошла мои ожидания.

— Квентин Тарантино кинорежиссер такой, — объяснил я этому простому американцу. — «Унесенные ветром» смотрел?

— Ну…

— Ну так вот: это не его фильм. Он снимал «Криминальное чтиво».

— Все! Приехали! — сказал через час водитель. — Вон видишь двухэтажный дом. Там Тарантины живут.

— Нет! — возразил ему напарник. — В этом живет Брюс Уиллис со своей бабой. А Тарантинин дом следующий. Вон — где пальмы видишь во дворе — туда и дуй! — и он указал своим кривым, словно сучок, пальцем на громадный особняк с колоннами.

Судя по размерам жилища, дела у Квентина шли отлично. Сквозь заросли дрока видно широкое подворье с открытым бассейном и вертолетной площадкой. Огромный дом в три этажа с колоннами. В доме том, поди, одних сортиров штук десять, а то ведь случись чего-то несвежего съесть, можешь и не успеть добежать из одного края в другой. Нам всем знакома такая ситуация. Я вытащил свой сценарий на изготовку, чтобы сразу, в сенях, ошарашить моего гениального друга, и подошел к металлической двери. На двери той написано: «Нажми кнопку и жди».

— Кто там? — спросил меня низкий мужской бас из ящика. (Тарантино? Сам? Собственной персоной? — промелькнула по мозгам шальная мысль. Никогда ранее не слыхал его голоса. И сердце радостно забилось утренней пичужкой в уставшей груди.)

— Я — Саша Мешков из России, — гаркнул я охрипшим от волнения голосом прямо в коробку. — Я для вас сценарий фантастического боевика написал. Вот он у меня с собой! В руках!

— Не кричи! Какой еще там, на хер, сценарий! — взволнованно спросил мужик на том конце.

— Погоди, — сказал я. — Тарантино Квентин, режиссер, тут не живет?