Флибустьерские волны - Александр Бушков

Ну, а Мазуру, естественно, никак нельзя было выходить изроли, объявлять себя трезвенником и импотентом. Тем более что доставшаяся емудевочка была хороша, этакий белозубый чертенок, ничуть не похожий на унылуюжертву звериной морали капитализма. И, разумеется, Мазур никак не мог вестисреди нее разъяснительную работу, растолковывать озадаченной Паките, что онаявляется несознательным элементом и обязана срочно найти себя в рядахпередового пролетариата. Были подозрения, что она просто не поняла бы, о чемэто талдычит странный, несомненно, блажной клиент. Да и из роли выходить никакнельзя. Одним словом, поневоле пришлось увести ее в отведенную ему комнату ипообщаться. Поскольку рядом, как уже подчеркивалось, не обреталось ниособистов, ни замполитов, Мазур наедине с собой мог сознаться, что назагнивающем Западе вообще и в разлагающейся Америке в частности все же можнопорой провести время довольно приятно. Особенно если самому не нужно тратитьденьги, которых в кармане все равно нет – за все платил Санни...

Он стоял у окна, дул холодное пиво и, не высовываясь из-закисейной занавески, смотрел на улицу – тихую, залитую солнечным светом. Совторого этажа можно было рассмотреть кусочек проезжей части, неизбежные пальмыи дома напротив. Неспешно прошагали смуглые юнцы в ярких рубашках, прошластарушка с белой собачкой на поводке, проехала черно-белая полицейская машина,разрисованная надписями, эмблемами и цифрами. «Надо же, – подумал он судивлением, от которого никак не мог избавиться. – Американскаятерритория, хоть и Пуэрто-Рико. ЦРУ и ФБР здесь у себя дома... а я стою у окнаголый и дую пиво, и ни одна собака про меня не знает – а как забегали быимпериалисты, пронюхай кто!»

Бережно вытряхнув в рот последние капли, он поставил банкуна подоконник. Обернулся, услышав шорох. Случайная подруга лениво потягивалась,откинув покрывало, тараща сонные черные глаза, чему-то мечтательно улыбаясь.Подумав, Мазур вернулся к постели и приличия ради натянул трусы, но безособенной поспешности.

– Принеси пива, а? – попросила она выжидательно, всееще опасаясь, что ее одернут за такую непринужденность.

Хмыкнув, Мазур принес, заодно достав вторую и себе –когда-то еще выпадет случай? Работать по своей прямой специальности сегодня ужточно не придется. Хорошо, что голова почти не трещит – выпито вчера было нетак уж много...

Девчонка ловко присосалась к банке, предварительноулыбнувшись Мазуру чуть ли не лучезарно. Вполне освоилась. Убедилась, чтоклиент достался галантный и доброжелательный, в торец не заезжает и в душу ссапогами не лезет.

Мазуру она понравилась – потому что не строила из себяжертву роковых обстоятельств, не талдычила душещипательные сказочки онесчастной любви или чем-то похожем, толкнувшим на тернистый путь порока.Относилась ко всему философски – это была ее работа, и она работала сулыбками и прибаутками. Тоже твердый профессионал, только в другом роде.

– А ты милый, – сообщала Пакита, разделавшись спивом. – Не хамишь, ничего такого не требуешь... Даже непохож наамериканца.

– Ну конечно, золотце, – сказал Мазур. – Я же изАвстралии. Слыхала про такую страну?

– Это где-то на юге? Там еще кенгуру...

– Ага, – сказал Мазур. – Так и носятся –прыг-скок... Аж в глазах рябит.

– А, ну понятно, почему ты такой милый... Потому что неянки. Я их терпеть не могу. А ты здорово понимаешь девушку...

Мазур не стал ей, понятное дело, рассказывать, что не так уждавно волею обстоятельств работал какое-то время вышибалой в натуральнейшемборделе – не так уж и далеко отсюда, в Южной Америке. Нельзя ни ей, ни кому быто ни было рассказывать такие вещи, потому что ни его, ни других словно бы и небыло тогда южнее Панамского канала, севернее Патагонии... Просквозили постране, как ветерок, и улетучились призраками...

– Ты мне что-нибудь подаришь на память? – с лукавойулыбкой поинтересовалось смазливое создание, картинно сцепив пальцы на затылке,чтобы подчеркнуть иные свои прелести.

«Какая меркантильность», – грустно подумал Мазур. Исказал:

– Золотце, я ведь только что из плаванья. Нет при мне нигроша, и дарить нечего... Подожди немного, а? Заберу денежки из банка,разбогатею, приоденусь... И непременно загляну к тебе в гости. С полными рукамиподарков.

– Вы все так говорите – потом, потом... И не приходите.

– Честное слово, – сказал Мазур насколько могубедительно. – Ты мне понравилась, с этого места не сойти. Как толькоразживусь деньгами, нагряну в гости. – Он огляделся. – Черт, нибумаги, ни карандаша... Объясни, как тебя найти, я запомню.

– Ты здесь уже бывал?

– Первый раз.

– Тогда запоминай. Квартал называется Ремихио, любой таксисттебя отвезет за пятерку. Там...

Мазур старательное слушал, фиксируя в памяти названия улиц,номера домов, ориентиры в виде кафе и вывески кинотеатра. Неизвестно еще, какбудут протекать дальнейшие события, чем обернутся – а в совершенно незнакомомгороде да вдобавок в стране, где никогда прежде не бывал, очень полезно иметьхотя бы одного знакомого, на которого с грехом пополам можно полагаться.Девочка такой профессии без малейшего удивления воспринимает человека, которомув силу каких-то своих сложностей приходится однажды лечь на дно, притаиться ненадолго.Особенно если ей заплатить как следует. Денег, правда, нет ни гроша, но еслипридется уходить, ими можно разжиться, есть кое-какие соображения...

– А ты правда придешь?

– Клянусь Австралией, – сказал Мазур.

– У меня очень приличный район, я там не работаю. Непожалеешь. Я тебе покажу город, есть масса мест, где парень с деньгамиможет приятно и безопасно провести время. Вот взять хотя бы...

Дверь распахнулась без малейшего стука. Мазур инстинктивноприготовился дать качественный отпор любой агрессии, но это оказалсявсего-навсего Санни, уже полностью одетый и без пушки в руке. Вид у него,правда, был не особенно безмятежный и довольный, как стоило бы ожидать отчеловека, скоротавшего ночку в обществе пары бутылок неплохого виски исмазливой подружки Пакиты. Скорее он выглядел удрученным и встревоженным. Безцеремоний мотнул головой в сторону двери:

– Все, крошка, одевайся и линяй. Тебе ведь заплатили? Ну воти ладненько. Линяй, линяй, у нас тут срочные дела...

Пакита – привыкшая, надо полагать, и к более худшему оборотудел – с гримаской вскочила, проворно накинула платье и без возраженийнаправилась к двери, послав напоследок Мазуру выразительный взгляд, призвавшийподдержать морально. Мазур ответил сочувственной мимикой – и дверь за ней захлопнулась.

Санни подошел к нему вплотную и тихо распорядился:

– Одевайся живенько. Тони приехал. Хочет на тебя посмотреть.Джонни, ты парень вроде бы ничего, и Фил то же самое говорит, вот я тебяпо-дружески и предупреждаю – держи ухо востро и постарайся ему понравиться,хоть из кожи вон лезь. Он тут, на этом долбанном острове, большой босс, мы всеперед ним должны ходить на цыпочках...