Выжившие: Начало - Илья Тамбовцев

мертвенной и стеклянной пустотой взгляд был направлен прямо в оптический прицел, но метался в разные стороны. В глазах все двоилось и выглядело по-другому. Казалось, что все предметы стали более четкими, а цвета более насыщенными.

На минуту Головин перестал стрелять, но от оружия не оторвался. Его глаза застыли в одной точке. Он заметил чью-то фигуру с винтовкой на втором этаже больницы. Дуло винтовки явно смотрело на кратер, уверенно целилось прямо в Головина, но тот заметил ее первым и сейчас выстрелит в владельца. Он затаил дыхание, сфокусировал взгляд, дергающиеся пальцы поставил на курок, смирил их и выстрелил. Фигура упала назад, выронив винтовку. При чем падение этой фигуры было видно невооруженным глазом.

Олег наблюдал за Головиным и удивленно на него смотрел. Старик осматривал девушку, что-то бормоча. Выстрелы вдали усилились, но было заметно, что часть из них, которые начинали эту бойню, прекратились навсегда.

Прошло еще десять минут. Пошел дождь, не ливень, но уже скоро должен начаться и он. Холодные капли превратили кратер в самый настоящий окоп, полный грязи, как при одном из сражений Первой Мировой войны. Люди выбрались оттуда и направились к больнице. Бой стих, Бахтеев приказал занимать здание. Количество раненых не изменилось. Катя получила ранение, а Головин, будто полностью вылечился, уверенно шел рядом со своими боевыми товарищами, держа сразу два автомата на плече.

Солнце скрылось за густыми, ядовито зелеными тучами с серыми и желтыми оттенками. Вдали прогремел гром, город содрогнулся, но не проснулся от вечной спячки. Немного потемнело, густые стены дождя шумно забили по поверхностям и за считанные секунды захватывали влагой одежду. Группа, войдя в здание, направилась в комнату, где по идее должен быть радиоприемник. Бахтеев сказал, что «штормовцы» должны были оставить приемник на третьем этаже в запертом кабинете главврача.

Федор Николаевич медленными шагами пересекал больницу и со скорбящим взглядом кивал, вспоминая времена, когда он здесь работал. Оставить здесь работу ему пришлось несколько дней назад, но для него это ощущалось как десять лет минимум. За ним таким же медленным шагом шли Олег с Головиным.

— Федор Николаевич, может стоит собрать лекарства? Думаю, уходить будем, никто не ответит, самим придется покидать город.

Старик промолчал, с слезным блеском на голубых ярких глазах рассматривая стены и опустевшие, с разбитыми колбами и разбросанными препаратами шкафы. На белых лакированных столах лежали кучи изорванной бумаги и пятна крови. Врач перебрал некоторые бумаги и нашел небольшой листок, содержание которого он зачитал:

— Все мы умрем, и прах наш умрет… — старик задумался.

— Что? — спросил Головин. — Скажите, АРП-1Э брать?

— У меня такие же были. Я их в машине нашел, когда к вашей базе шел, — сказал Олег.

— Да, берите. Это от радиации. Полевых препаратов у нас нет, поэтому собирайте экспериментальные.

— Угу, — промычал Головин и вышел из кабинета. Через минуту доносились звуки шуршания из других кабинетов.

— Как вы себя чувствуете? — спросил внезапно Федор Николаевич.

Олег немного удивился этому вопросу, из-за его внезапности.

— Вроде нормально, только спина в районе поясницы побаливает, а ладони уже не чешутся как раньше.

— Ну и отлично… — с незаметной радостью произнес врач, хотя голос так и звучал с болью и чувством утраты.

Вошел Головин. В его руках было множество разных лекарств, которые тут же перешли в руки Федора Николаевича. Олег вышел первым и последовал на третий этаж. Оттуда слышались гулкие шаги военных и их глухо доносящиеся и разлетающиеся эхом голоса. Подросток вышел на лестницу и увидел множество тел в военной темно-желтой форме, в касках, с винтовками в холодных бледных руках. Лица отличались невозмутимостью даже после смерти. У каждого во лбу было по две дыры минимум. Белки глаз посинели, зрачки обесцветились, губы выглядели словно их никогда не открывали. Тела мертвых были пропитаны пулевыми отверстиями так, что бронежилеты больше нельзя было носить. Зомподы… Так они и выглядят. Только форма не похожа на действующую армию. Может, Бахтеева спросить?

Олег хотел пойти по лестнице на следующий этаж, но пришлось идти в другой конец этого этажа, чтобы найти другую лестницу, поскольку эта обвалилась, и от нее остались только прутья и пара ступенек, державшихся на Божьем слове. Подросток осмотрелся. Черный налет от взрыва покрывал стены, в которых где-то виднелись стальные осколки. Это была явно граната, только кто ее сюда бросил, зачем и когда?

Юноша пошел в другой конец второго этажа, туда же впереди него шли Федор Николаевич и Головин. В глазах было темно. Олег бросил взгляд на пустые рамы окон, стоявших в стене стройным и ровным рядом. На улице шел настоящий ливень, такой же, как и когда он остался с Настей в той постройке. Густые и прозрачные струи воды стекали с крыши водопадом. Капли проникали и в здание через рамы и останавливались на полу у окон. С потолка тоже текло. Вроде бы чердак сгорел во время катастрофы, и поэтому кроме угля там ничего не осталось, что могло бы сдержать воду. Темное и устрашающее небо возносилось над городом и проливало эти полные равнодушия слезы по умирающей жизни.

Доносились сверху голоса. То ли Иванова, то ли Бахтеева. Разобрать что-либо было трудно из-за акустики, но одну фразу Олег точно различил:

— … За окном сто пятьдесят микрорентген в час.

Олег поспешил на третий этаж.

Достигнув кабинета главврача, где находилась вся группа, Олег зашел в него без стука, но никто на него не обратил внимания. Все напряженно смотрели на Орлова — молодого, симпатичного, черноволосого высокого военного с яркими серыми глазами, крупным орлиным носом, длинными и тонкими губами. Густые волосы были скрыты под каской с фонарями и стеклянным заслоном. Прямоугольные серые глаза выглядели пустыми и уставшими, но серьезными и ответственными. Он сидел за столом с радиоприемником в одном наушнике, который вставлялся в ухо, и крутил настройки на устройстве, являвшимся крупным по габаритам и очень тяжелым ящиком с длинной стальной антенной.

И все смотрели на его действия. Никто не шевелился. Раздавалось только щелканье колесиков на приемнике и шипение из другого наушника, лежавшего брошенным и никому не нужным на столе возле свободной руки Орлова, которую он положил в позу, в которой кладут руки ученики в школе. Олег бесшумно прошел к столу, оглядел всех и тоже прислушался.

Катя подошла к нему сзади и взяла его за руку, прижавшись к его спине. Олег повернул к ней голову и покраснел, но своего смущения не показал. Сжав руку Кати, он вернулся к радиоприемнику и прислушался, попутно выжидая дальнейшие действия девушки.

Зачем