Грань - Фло Ренцен

городскую компанию у частного инвестора. Под что перестраивать?.. Под социальное жилье, желательно — с детским садиком и спортивным центром для подростков, говорю, тогда сенат ни за что не откажет.

— Ни за что, — соглашается он, хищно-собственнически глядя на меня.

Карточный домик. А я смеюсь над тем, как это знаменательно — именно он собирается перестраивать сигаретную фабрику в нечто такое, что богоугоднее уж, кажется, некуда. Он бы и детскую больницу там поставил, не будь это специализированно слишком.

Затем мы с ним на словах набрасываем приблизительную схему проекта «сигаретная фабрика», как нам пока проще его называть. Карточный домик — это я больше сама с собой наедине, а для строительного проекта название, конечно, неподходящее.

Рик возбужден и решителен. Он подвозит меня до дома, где потом задерживается, чтобы очень жарко, страстно и вдохновленно позаниматься со мной любовью. Лишь глубокой ночью, чуть ли не под утро он уезжает.

* * *

Как ни парадоксально, мы с ним прекрасно вписались в обоюдный график. Мне только кажется или ему не приходится расчищать «под меня» вечер, праздник, выходные?.. Как-то оно само собой складывается — или это потому, что дела у нас с ним общие?

Какое-то время я даже сильнее начинаю подозревать, что Нина обо всем в курсе. Или у нее тоже масса дел. Или — ха-ха — тоже любовник.

Наверно, Рик отваживает ее возможные подозрения тем, что теперь интенсивнее занимается «своим бизнесом». А я — правильно, помогаю ему. Может, он даже это озвучил… хотя нет, вряд ли.

Вот, например, сегодня — пятница, мы с ним возились-возились и завозились, он и не едет ночевать домой, к ней. Причина почти уважительная: мы поехали в другой город, где так и завязли до утра.

ты где я в Панкове — пришел мне с утреца типа-наезд.

А меня там нет, я уже на стройке.

Оказалось, что сегодня он решил куда-то отправиться и из Панкова туда ближе.

Вынужденный смириться с тем, что мою «нормальную» работу мне тоже когда-то надо делать, Рик потом забрал меня со стройки — в буквальном смысле затащил в машину, в которой перво-наперво смачно обмусолил, пояснив, что соскучился.

— А куда мы едем? — поинтересовалась я, отдышавшись — и тут же запнулась в полу-ужасе: Рик стремительно и целенаправленно выруливал из города на автобан в северном направлении, то есть, на Бранденбург.

— Рик — нет, — категорично заявила ему я. — Только не говори мне, что…

На север от Берлина мог быть только Нойштрелиц.

— Нет, конечно, — серьезно сказал Рик. — Мы едем в Шверин.

Откровенно говоря, час от часу не легче: Шверин в двух с половиной часах от Берлина, почти на Балтике.

— И по какому ж это проекту?

— По нашему, — весело-предприимчиво сообщил он. — По вашему. У нас с тобой теперь проекты и ваши, и наши.

Оказалось, что по «сигаретной фабрике», конечно.

Наша намеченная схема успела проявить себя, как вполне реализуемая: я для отвода глаз представила «сигаретную» Мартину, который, уже поиграв однажды в мою игру со «школой» и заметив, что я не подставляю, толкнул проект у нас в правлении. Аквариус отклонил участие в тендере, сославшись на то, что брать заказчиком городскую администрацию не перспективно и противоречит нашей актуальной «полиси», но дал согласие на выступление в качестве координатора. На деле Рик ищет подряды среди своих знакомых, «генеральным» делает Аднана.

В Шверине Рик нашел несколько заводов, и вот мы отправились смотреть стройматериалы и заключать на месте договора по поставкам.

День получается длинный и, как успеваю понять под вечер, тяжелый. Кажется, нам удается попасть повсюду, где он наметил, но под конец дня, не знаю, как он, но я еле стою на ногах. Последними с нами договаривается фирма-изготовитель пластика. Я от имени Аквариуса как раз подписала с ними заказ.

Теперь собираем манатки в их конфи. Вернее, Рик собирает — я смотрю из окна на Шверинский замок на Дворцовом острове. Замок этот необычайно красив в лучах заката — весь в остроконечных башенках, настоящее чудо «сказочной» архитектуры. Но вместо того, чтобы восторгаться, я тупо смотрю на него, будто на груду камней и, кажется, не думаю и не чувствую ничего.

И ничего не слышу — Рик, кажется, выразил радость по поводу того, что у нас сегодня «все так круто получилось»?..

— Да, — соглашаюсь безэмоционально. — Сказочно…

Сама же задумываюсь над ужином, вернее, над тем, что у меня будет на ужин. Что будет у него, я ведь не знаю. Полагаю, что сейчас он тоже просто устал, хоть и доволен.

Ошибаюсь.

— М-м-м…

Вздрагиваю от его мычания, с которым он впихивает нос мне в шею, чуть пониже уха.

— Духи новые у тебя, что ли… Эт я подарил, которые?.. — да, я прошла-таки «по ссылке» и открыла дверку на почтово-упаковочной станции. За дверкой меня ждала коробочка с духами «Красный малахит» от Армани, причем их эксклюзивной линии «Privé». — Охуенные…

Ушам своим не верю.

— Чего?..

— Жрать, говорю, охота. Пошли похаваем.

Он за руку тянет меня из конфи, а сам вытаскивает телефон и сообщает «куда следует», что «застрял на заводах, ночую в Шверине».

И мы ночуем в небольшом, но эксклюзивном отеле с видом на замок.

Замок тут поистине сказочный, но из-за близости к Балтийскому морю в Шверине, по-моему, всегда дубак, а сейчас вообще апрельский вечер и как-то особенно холодно. От этого тянет не гулять в лучах заката, а скорей — в постель и долго трахаться. Занырнуть при первом удобном случае и долго не выныривать на поверхность.

Насчет ныряния мы понимаем буквально: после стихийного аперитивного совокупления по входе в номер совершаем заход в нашу собственную сауну, затем — заплыв под душ. Когда из меня брызжет захлебывающийся оргазм, меня тянут обратно в гостиничные простыни — доплывать. Ненавижу заваливаться в постель мокрая, но его это не колышет.

Рик берет меня жадно и требовательно. От этого я сама взвинчиваюсь сильнее и прыгаю на нем, как заводная — и «номер два» приходит менее, чем через минуту. Он оскаливается в улыбке. Завел меня — я только вошла во вкус.

— Ри-ик, еще… — стону я, — еще хочу… дай мне еще…

И не думаю слезать с него.

— Давай, детка, давай… — соглашается он, пошлепывая меня. Даже груди слегка — шлеп… шлеп… Не больно так, легонько, задерживая на каждой пятерню, чтобы тиснуть. Еще мокрые, они прыгают над ним, дразнят до того, что он лезет кусаться. Покусываясь, бормочет невнятно: — М-м-м… ты уморилась сегодня, да?..

— Ка-аш-ма-ар… упахалась… — пищу-задыхаюсь я.