Дамские штучки - Марина Серова

— Извините, молодой человек, а что такое стаффаж, не подскажете? — обратилась я к нему с оригинальным вопросом.

Юноша оторопело уставился на меня, открыв рот, очевидно не ожидая такого наглого вмешательства в процесс обольщения им роскошной черноглазой девицы с матовой смуглой кожей и пухлым ртом, созданным господом богом словно специально для поцелуев. Она также перевела томный взгляд в мою сторону, и ее губы растянулись во всепонимающей улыбке. Наметанным глазом я определила, что эта красотка в кожаном костюме цвета металлик вовсе не так наивна, как полагает прыщавый юноша, изображающий из себя маститого художника.

— Что-что? — засмущался он, слегка покраснев.

— Веня, девушка интересуется стаффажем, — объяснила брюнетка.

— А, — произнес он со знанием дела, как будто ее слова что-то меняли. Потом пожал плечами и заговорил поучительным тоном: — Если вам это о чем-то говорит, то стаффаж — это изображение людей и животных для оживления пейзажа. Только и всего.

— Весьма благодарна, что растолковали, — усмехнулась я. — Кстати, а правда, что художники все сплошь бедные? — ошарашила я его новым вопросом. — Как там в песне поется, «продал картины и дом»… Или еще про плащ, нелегкую судьбу и душу без гроша…

— Нет, неправда! — возмутился он. — И я надеюсь, что ваши вопросы исчерпаны. — Бородатый Веня отвернулся в другую сторону и вновь обратился к девушке: — Так на чем мы остановились?..

— И не надейтесь, — снова вмешалась я. — Вижу, что от вас ваша возлюбленная миллиона роз не дождется, — выдала я свое заключение, заметив, что девица с трудом сдерживается от хохота. Еще мне показалось, что улыбаться, как Мона Лиза, она не сможет. Не дав юному представителю богемы времени на возражения, я тут же добавила: — По-моему, вы очень нуждаетесь в валюте. Не хотите подзаработать?

Неожиданно Веня сменил гнев на милость, и его взгляд чудесным образом из раздраженного превратился в заинтересованный.

— Каким образом? — спросил парень по-деловому.

— Помогите мне разыскать Грея. Вы ведь, кажется, тоже каким-то образом принадлежите к художественной среде, — предположила я с некоторой долей сомнения.

— Так бы сразу и сказали, что подсели к нему на хвост. А то лезете со всякими заморочками…

Выслушав это замечательное высказывание из уст «художника», мне оставалось лишь удивляться его зашоренному лексикону. Будто имеешь дело не с творческой личностью, а с отпетым уголовником!

— Можно выразиться и так, — ответила я.

— Все зависит от цены, — сообщил Веня, потягивая джин с тоником. — Что поделаешь, рыночные отношения…

«Так вот и пожалеешь о социализме!» — подумалось мне.

— Ваши условия, — усмехнувшись, произнесла я вслух. Маленькие глазки «бизнесмена от богемы» алчно и суетливо забегали. Он судорожно прикидывал в уме, сколько «зеленых» ему удастся с меня содрать.

— Полтинник, — наконец отважился Веня.

— Не слабо для начинающего афериста, — прокомментировала я.

Веня обиделся:

— Не афериста, а информатора.

— Ага, — уточнила я. — Стукача.

Я не боялась разговаривать с ним подобным образом, так как не сомневалась, что он в любом случае все мне выложит, а жадность его когда-нибудь погубит. Отдав деньги, которые начинающий художник пересчитал с особой тщательностью, я коротко и резковато спросила:

— Где?

На что он ответил:

— В карты режется, в соседнем зале. У них там что-то вроде клуба.

Веня сгреб баксы со стойки и спрятал их в солидном кожаном бумажнике, который совсем не вязался с его расхлябанным обликом.

Бориса Радковского я заметила сразу, как только зашла в указанную комнату. Выглядел он все таким же потерянным и на Грея, по моим представлениям, совсем не тянул.

— Сколько лет, сколько зим, — проговорила я, тронув его за плечо. — Как жизнь молодая?

— Что вы здесь делаете? — изумился он.

— Вас разыскиваю, — откровенно призналась я.

— Меня? Зачем? — Радковский отодвинулся.

— Должна заметить, что вы в глубокой… — я заколебалась с выбором слова, — яме.

Грей отбросил в сторону карты. К его счастью, игра еще не началась.

— Что вы имеете в виду?

— Давайте отойдем в сторонку и поболтаем по-дружески, — мирно высказала я свое предложение.

— Ладно, — неохотно согласился он, что-то шепнул своему соседу, который кивнул в ответ, и вышел из-за стола. Однако большого желания разговаривать со мной я в нем не заметила. Мы покинули «клуб» любителей карточных развлечений и вернулись в дансинг, где у стойки уже никого не было. Видимо, «сладкая парочка» решила развеяться где-нибудь в другом месте, надо же было им промотать мои доллары.

Я заказала пару коктейлей все у того же красивого и умелого бармена.

— Так в чем же дело? — нетерпеливо осведомился Грей.

— В Лаки, — ответила я, но художник на этот раз даже не изменился в лице.

— Я не знаю никакой Лаки, — твердо произнес он, уставившись на дно фужера, как будто увидел там диковинную картину.

— И все-таки, — настаивала я. — Неужели вы не понимаете. Она ведь втянула вас в убийство. Связь с этой женщиной добром для вас не кончится.

— Я не знаю никакой Лаки, — повторил Грей упорно и закашлялся, поперхнувшись напитком.

— Лично у меня к вам нет никаких претензий, — продолжала я стоять на своем. — Я даже не буду вникать в подробности Марининой гибели, если вы меня к этому не вынудите и окажете кое-какую услугу. Мне необходимо найти вещь, украденную вашей подружкой, и во что бы то ни стало вернуть ее бывшему владельцу. Я предлагаю вам элементарную сделку!

— Я устал вам повторять, — взорвался Радковский. — Я не знаю никакой Лаки, не участвовал ни в каком убийстве и не иду ни на какие сделки! Ваш шантаж неуместен! Еще вопросы есть?

От досады я резко тряхнула головой. Его слепая преданность Лаки довела меня чуть ли не до настоящего шока.

— Нет, все вопросы исчерпаны.

— Вот и прекрасно! — делано обрадовался Радковский и покинул меня, оставив на стойке недопитый коктейль. Я поняла, что разговаривать с ним абсолютно бесполезно. Однако сомнений в том, что Марина Калугина не покончила жизнь самоубийством и что художник по уши замешан в этой истории, у меня не осталось. Вот глупец! Нашел же… как бы это сказать… объект для своей романтической любви!

Теперь мне необходимо было определиться, как действовать дальше. Я колебалась, заняться ли мне вплотную Светланой или сфокусировать все свое внимание на фигуре Бартвелла. Можно было, конечно, и Радковского прижать, использовать некоторые силовые приемы. Но я предпочитала не прибегать к ним без крайней нужды. В конце концов, интеллект гораздо важнее кулаков или пистолета!