Внутренний рассказчик. Как наука о мозге помогает сочинять захватывающие истории - Уилл Сторр

волнующими моментами. Эпизод из сериала Джилл Солоуэй «Очевидное», в котором персонаж Джош Пфефферман внезапно и к своему собственному удивлению проявляет себя неожиданным образом, заставил меня прослезиться. Сериал рассказывает о последствиях решения главы семейства Морта Пфеффермана сменить пол. Перед нами Джош, сын Моры, жизнерадостный, насмешливый и в целом славный парень, руководящий звукозаписывающей компанией. Он придерживается современных взглядов и всегда старается поддерживать Мору в ее решении.

Но в какой-то момент он перестает справляться. Где-то в конце второго сезона, находясь за рулем автомобиля с музыкантами из группы, он начинает разглагольствовать нехарактерным для себя образом: «Только гляньте на эти пробки! Они как специально сговорились, чтобы ты никуда на хрен не мог попасть». Он начинает сигналить другим водителям. «Езжай давай, говнюк! Они, блин, зажали меня!» Он выходит из себя. Женщина на пассажирском сиденье настаивает, чтобы он остановил машину. Джош задыхается от возмущения.

Какое-то время спустя он приходит навестить свою мать Шелли, но обнаруживает, что ее нет дома. Дверь ему открывает ее новый бойфренд, Базз. «Ничего не складывается, – признается ему Джош. – Я думал, что сейчас-то уж все сложится, но все покатилось к чертям». Базз, с его седым хвостиком и хипповской рубашкой, – представитель другого поколения. Его модель реальности соответствует его времени. Он предполагает, что Джош обескуражен «потерей» своего отца. Джош не соглашается – никто ведь не умер. Как Базз этого не понимает?

– Думаешь, я скучаю по Морту? – с раздражением спрашивает Джош.

– А ты как думаешь? – отвечает Базз.

– Ну, не совсем политкорректно говорить, что скучаешь по тому, кто сменил пол, так что…

– Речь не о корректности, Джошуа, речь о… горе. О скорби. Ты горевал и скорбел по своему отцу?

– По отцу? Как будто бы потерял его? Нет… Я не знаю, как это…

Повисает молчание. Джош падает в объятия старика и рыдает.

В умелом рассказе происходит постоянное взаимодействие между внешним пространством драматического действия и подсознательным миром персонажей. Творящийся на поверхности кавардак зачастую приводит к сейсмическим потрясениям в подсознании находящихся в этом хаосе персонажей. По словам психолога Брайана Литтла, «все люди по сути являются учеными, занятыми выдвижением и проверкой своих гипотез о мире и корректировкой их в свете получаемого опыта»[201]. По мере того как на подсознательном нижнем уровне происходят эти незаметные корректировки, ответ на главный вопрос претерпевает изменения. И это, в свою очередь, изменяет поведение персонажа на поверхностном уровне повествования. И так раз за разом.

Именно таким образом должно происходить развитие сюжета – от персонажа. В момент зажигания, когда вокруг сгущается драма, подсознательная модель реальности героя покрывается первыми трещинами. Он попытается восстановить контроль. Этим попыткам не суждено увенчаться успехом. Возможно, они только усложнят ситуацию. Нейронная модель мира персонажа неуклонно идет ко дну, что приводит к подсознательному состоянию паники и беспорядка.

По ходу излома и краха моделей, ранее подавленные воля, мысли и вариации личности высвобождаются и выходят на первый план. Можно сказать, что таким образом мозг экспериментирует в попытках найти новые возможности управления окружающей средой. Персонажи могут обнаружить, что ведут себя неожиданным образом, как, например, Артуро Бандини, внезапно превратившийся в преследователя своей возлюбленной. Такое неожиданное поведение, возможно, позволит им узнать о себе что-то новое, как это произошло с Джошем Пфефферманом в момент, когда он разразился рыданиями.

Некоторые из наиболее запоминающихся сцен в драматургии описывают сражения, происходящие в разуме персонажа, в то время как он пытается разрешить загадку своей личности. В таких эпизодах персонаж выглядит раздробленным и страдающим от внутренних конфликтов. Например, его слова могут противоречить его действиям, тем самым показывая расхождения между двумя одновременно сосуществующими вариациями его личности. Мы не способны полностью предсказать их дальнейшие действия. Их сущность меняется прямо на наших глазах.

Подобным образом происходит развитие сюжета во всей его глубине, правдивости и непредсказуемости, и каждый шаг на этом пути связан с фигурой персонажа. Строчка за строчкой, эпизод за эпизодом – персонажи и сюжет взаимодействуют и меняют друг друга. По ходу произведения персонажи сталкиваются с фактом своей неспособности контролировать реальность, что вынуждает их пересмотреть свои самые сокровенные убеждения по поводу ее устройства и поставить под сомнение свои ненаглядные теории управления. Вновь и вновь вынуждены они задаваться главным вопросом драматургии: кто я такой? Кем я должен стать, чтобы совладать с окружающим миром?

Так выстроен «Лоуренс Аравийский» – кинематографический шедевр по сценарию Роберта Болта и Майкла Уилсона. Самолюбие, выражающее себя через бунтарство, – вот приблизительное описание несовершенства Лоуренса. Он весьма высокомерен и заносчив. Таким способом он управляет миром окружающих его людей. Это позволяет ему чувствовать свое превосходство. В одной из первых сцен фильма он, красуясь, гасит горящую спичку голыми пальцами. Когда мы знакомимся с ним, идет Первая мировая война, а сам Лоуренс – лейтенант британской армии. Он не отдает честь своему военачальнику, генералу Мюррею, вызывая его недовольство:

– Не могу понять, вы наглец или полный дурак?

– Сам не могу понять, сэр, – отвечает Лоуренс с горделивой улыбкой.

– Молчать.

– Есть, сэр.

Лоуренс послан на Ближний Восток с разведывательной миссией. Во время его путешествия через пустыню наступает момент зажигания – проводник Лоуренса застрелен арабским шерифом Али за то, что отпил из колодца, принадлежащего последнему. Это неожиданное изменение особенно сильно ударяет по искаженной теории управления Лоуренса, построенной на самолюбии и бунтарстве. Он реагирует весьма неожиданным образом. Его недостатки вынуждают его не бежать или молить о пощаде, а обрушиться на убийцу с помпезной тирадой: «Шериф Али! Пока арабы будут драться между собой, они останутся второсортным народом. Глупым, жадным, варварским и жестоким. Как ты». Надменного весельчака, показанного в начале фильма, больше нет. Кто же такой на самом деле Лоуренс Аравийский?

После того как Лоуренс становится свидетелем жестокого сражения между арабами и напавшими на них турками, его бунтарское самолюбие вновь дает о себе знать. Он встает на сторону арабов и предлагает пересечь безжизненную пустыню Нефуд, чтобы неожиданно атаковать турецкий город Акабу. В пути в Лоуренсе опять просыпается своеволие – вопреки исключительной опасности и отговоркам спутников, он направляется обратно в пустыню на поиски пропавшего араба. Когда они возвращаются вместе, Лоуренса встречают с почестями. В очередной раз верхний слой действия оказывает влияние на скрытый под ним пласт подсознания. Теория управления Лоуренса, заключающаяся в том, что всего можно добиться благодаря самолюбию и своеволию, подтверждает свою правоту, что делает Лоуренса еще более убежденным в своих идеалах. Он принят в племя.