Зависть кукушки - Анна Акимова

– Принесите мне, пожалуйста, кофе и какую-нибудь пироженку, – попросила я.

– Бисквит? Эклер? Песочное?

– Эклер, – выбрала я.

Когда официантка вернулась с подносом, я вынула из сумки свой набросок.

– Скажите, вы не видели здесь этого человека?

Официантка слегка изменилась в лице.

– Это что, фоторобот? Вы из полиции?

– Это просто рисунок, – успокоила я ее. – Это мой родственник, он пропал, и мы его ищем. Он болен, может не помнить, где он и что с ним… Нам сказали, что его видели в вашем кафе, недели три назад…

– Поздновато вы спохватились, – дернула уголком губ официантка.

– Мы его давно ищем, – врала я, мысленно прося прощения у покойного Юрия Григорьевича. – Вот следы к вам привели. Не помните его?

– Нет, – покачала головой официантка и, повернувшись к стойке, крикнула:

– Ка-а-ть!

– Чё? – К нам, что-то дожевывая, подкатилась чернявенькая толстушка.

– Вот глянь, – моя собеседница ткнула пальцем в мой рисунок. – Клиента такого не помнишь?

Глаза толстушки загорелись от любопытства.

– Это че, типа, фоторобот? Он че, типа, маньяк?

– Да не, – снисходительно пояснила первая официантка. – Просто старпер склерозный. Его родичи ищут.

– Ну был такой, – толстушка внимательно разглядывала рисунок. – Точно, не в себе вроде как был. Я еще думала – чего дедок к нам забрел? Хотела погнать, да смотрю – вроде одет чисто и не воняет… Сидел вон там, минералку пил, потом ушел. Расплатился, ничё, все путем, чаевые дал…

У меня сильно забилось сердце.

– Девушка, милая, а он один сидел или кто-то с ним был?

– Сперва один, потом мужик подсел. Посидел, поговорил, ушел, а дед следом. Расплатился. Видно, что больной, руки тряслись. А может, просто алкаш…

– А тот, второй, вы его описать можете?

– Не-е, я его вблизи не видела. Я вон там бегала, столики обслуживала, народу много было. А он спиной сидел, с дедом они чего-то терли, а потом встал и ушел, заказывать не стал.

– А одет как был? – не отставала я.

– Обыкновенно, в пиджаке, а чего сверху было – не знаю, не видела, как он раздевался-одевался…

Я достала телефон, нашла фотографию Сергея и показала толстушке.

– Не он?

– Говорю же, не видела лица! – рассердилась на меня толстушка. Но взгляд на фотографии невольно задержала. Я вздохнула про себя – мой любимый нравится не только мне…

– А видеонаблюдение у вас ведется? – задала я последний вопрос.

– Че-го-о? – Чернявенькая уже не скрывала раздражения. – У нас не магазин, товар не уворуешь.

И она отправилась к стойке, за которой давно уже скрылась ее подруга, потерявшая интерес к разговору. Я быстро сжевала пирожное, одним глотком выпила кофе, оставила на столе плату, не забыв чаевые, натянула куртку и вышла с ощущением поражения. Ничего утешительного узнать мне не удалось. Подтвердилось только одно – Юрий Григорьевич здесь был. И был не один, и то, что он встречался не с Сергеем, доказать никто не мог.

Стоя в тамбуре кафе, я обматывалась шарфом, и в это время зазвонил мой телефон. Я посмотрела на экран – Верка.

– Грека, ты где?! – завопила моя подруга. – Тебя почему на работе нет?

– Взяла отгул, – объяснила я. – Меня Ириша отпустила. Все нормально, просто у меня дела. Завтра приду и расскажу.

Пока я разговаривала с Веркой, дверь кафе открылась и вошла пожилая женщина с туго набитой сумкой на колесиках. Я мимолетно подумала, не ошиблась ли она дверью, но бабуля уверенно просеменила по кафельному полу и вышла через вторую дверь на улицу, не заходя в кафе. Ну конечно, как я могла забыть, что кафе имеет проходной тамбур!

Кафе «Леденец» располагалось в небольшой одноэтажной пристройке между двумя длиннющими многоэтажками. Его строительство вызвало недовольство жителей района, кафе перекрыло проход на другую улицу, людям приходилось идти в обход многоэтажек. Владельцы кафе поступили просто: сделали «предбанник» кафе проходным, с выходом на две улицы.

У меня в голове зашевелилась какая-то важная мысль. Не слушая, что там еще вопит в трубку Верка, я отключилась, сунула в сумку телефон и постаралась поймать эту самую мысль. И я ее поймала!

А кто сказал, что Сергей шел в кафе? Да, Гена мог видеть, как он вошел в «Леденец», но вошел ли он именно в кафе или просто прошел через тамбур и вышел на соседнюю улицу – этого он видеть не мог!

Тут меня осенило: я поняла, куда мог идти Сергей! Параллельно Университетскому проспекту идет улица Суворова, на ней стоит новый корпус университета, а там, на кафедре, работает Сережин научный консультант! Сергей просто коротким путем шел на встречу со своим профессором! Почему он этого не помнит? Потому что это обычное, рутинное действие, такие не запоминаются!

Я вышла из кафе. На улице было солнечно и морозно, но мне уже не было холодно. Мне стало даже слегка жарко. Меня воодушевляла мысль, что можно установить Сережино алиби хотя бы в эпизоде с Юрием Григорьевичем! Не отходя от кафе, я позвонила Вите Титову и торопливо, перебивая сама себя, рассказала о своих предположениях. Витя сказал, что все выяснит, но по его голосу я поняла, что он не разделяет моего оптимизма. Под конец он сказал:

– Груня, я тебя прошу, перестань лезть в это дело. Все выяснится без тебя. Слышишь меня?

– Слышу, – буркнула я и отключилась. Мне совсем не понравились Витины слова и его тон. На душе снова стало смутно. Я глянула на экран телефона: было одиннадцать утра. Можно уже ехать к Лавровым или еще рано? Немного подумав, я двинулась в другую сторону. Пожалуй, еще рано, еще есть время взглянуть на свидетельницу, которая видела Сергея в доме его отца в тот день и час, когда там вспыхнул пожар. Я посмотрю в глаза этой врунье, ведь я точно знаю, что в это время Сережа был дома!

Проехав несколько остановок, я вышла и побежала к дому, где совсем еще недавно жили Сережин отец Петр Владимирович и его жена Наталья. Еще издали я увидела черные пятна на месте двух окон на втором этаже. Окна изнутри были забиты фанерой, кирпичи по краям оконных проемов были покрыты сажей. Проходя мимо, я почувствовала, что в морозном воздухе еще витает слабый запах гари…

Дождавшись, когда дверь откроется, выпуская кого-то из жильцов, я вошла в подъезд и поднялась на второй этаж. Здесь тоже сквозь обычные подъездные запахи пробивался запах гари. Вот, с краю, Натальина дверь, я была в этой квартире один раз, в гостях у Сережиных отца и мачехи. Железная дверь была цела, ее не взламывали, наверное, огонь залили через окна. Рядом еще три двери. Так, и за какой же из них живет та самая свидетельница?

Я поочередно позвонила во все три двери, но только за последней в ответ на звонок послышались шаркающие шаги, и на пороге возник крупный мужчина в клетчатой байковой рубахе, выпущенной поверх трикотажных штанов, и в шлепанцах на босу ногу. У него было нездоровое, отечное лицо. Издав неясный звук, он вопросительно посмотрел на меня.