Зависть кукушки - Анна Акимова

Да… Старушка Прокуророва, в отличие от соседа – очевидец. Но… с очень плохим зрением, в очках со сложными стеклами. Она утверждает, что видела Сергея, но опознать его по фотографии не смогла. И вообще, могла ли она в свои «телескопы» разглядеть лицо человека? Она все время твердила про хромоту и «одежу с башлыком». Да, у Сергея черная куртка с капюшоном, и он хромает, но по этим признакам нельзя идентифицировать человека! Кто угодно мог надеть такую куртку и начать хромать… Наталья сама сказала, что это ее пасынок? Ну так она могла соврать. Зачем? Это трудный вопрос. Если Наталья выдавала какого-то своего бойфренда за Сергея, значит, она участвовала в подставе. Но тогда зачем сообщник ее убил? На эти вопросы у меня не было ответа, его просто неоткуда было взять, и я решила пока не думать об этом. Всегда, когда мыслительный процесс заходит в тупик, надо отвлечься. Пусть работает подсознание… Иногда ответ на трудный вопрос может выплыть совсем неожиданно…

На всякий случай я еще раз спросила себя: мог ли Сергей в вечер пожара уйти из дома, когда я спала? И теперь уже уверенно ответила: не мог. Я же могла в любой момент проснуться и обнаружить его отсутствие. Что бы он стал отвечать на мои вопросы? Он мог подсыпать мне снотворное? Тоже нет, я знаю, как чувствуешь себя после снотворного… И вообще, разве может человек, который только что бегал по морозу, лил бензин, поджигал, выглядеть обычным, спокойным, устало трущим глаза после долгого сидения за компьютером?

Как я вообще могла хотя бы на миг подумать, что Сережа на это способен? Да, похоже, что, когда я услышала о «пасынке», который «хаживал», на меня нашло помрачение рассудка. Слышала я, что люди от ревности иногда сходят с ума, но никогда не думала, что и я могу…

Я допила чай и вышла на улицу. Мне предстояло самое трудное – добиться встречи с Ниной Владимировной Лавровой и поговорить с ней. Я глубоко вдохнула морозный воздух, резко выдохнула и решительно двинулась на остановку.

…Зеркальная стена лифта отразила мое горящее лицо. Мне было тревожно, неуютно и ох как не хотелось идти к Лавровым. Захочет ли Нина Владимировна говорить со мной, если она уже поверила в виновность Сергея? Пустят ли меня вообще в квартиру, не выгонят ли взашей? Имеют полное право, я явилась без приглашения и даже без предварительного звонка… Ладно, как бы там ни было, я должна попытаться.

Я вышла из лифта и, отрезая себе пути отступления, решительно нажала на кнопку звонка.

Мне открыла пожилая домработница. Не та, которая когда-то заставляла меня чистить лук; за те полтора года, которые прошли после моего первого посещения дома Лавровых, здесь сменилось уже несколько домработниц.

– Здрасте, тетя Люда, – поздоровалась я. – Нина Владимировна дома? Скажите ей, что мне нужно с ней поговорить. Очень-очень нужно!

Тетя Люда во все глаза смотрела на меня.

– Уж и не знаю, – с сомнением протянула она. – Плохо себя чувствуют, в свою комнату ушли, боюсь беспокоить…

– Ладно, – я решительно начала разматывать шарф. – Я сама ее побеспокою. Пойду без доклада.

– Ох, девка! – укоризненно вздохнула домработница. – Не дело ты затеяла. Стой, где стоишь! Пойду попробую…

Пока она ходила, я размотала шарф и сняла куртку. Если сейчас мне скажут, что принять меня не могут, буду прорываться силой…

Но вернувшаяся через довольно продолжительное время тетя Люда сообщила, что мне «велено идти в гостиную». Ладно, в гостиную так в гостиную. Глубоко вдохнув и выдохнув, я пошла по знакомому длинному коридору…

Я рассчитывала поговорить с бабкой наедине, но в гостиной кроме нее сидели Сережин кузен Евгений, кузина Лера, ее муж Олег и Сева Князев, бабкин личный секретарь и, по совместительству, внук лучшей подруги Серафимы. Сама Нина Владимировна сидела в кресле, по-прежнему прямая и собранная. Никаких халатов и домашних тапочек, черные брюки из мягкой ткани, красивая шелковая блуза, элегантные лодочки. И только взглянув в ее лицо, я увидела, как она сдала и постарела…

Никто из мужчин не встал, когда я вошла, никто не предложил мне сесть. Они сидели и смотрели на меня. Было тихо, только где-то в дальней комнате бормотал телевизор.

Я поздоровалась, не услышала ответа, огляделась, выбрала кресло поближе к хозяйке, подошла и села так, чтобы видеть только ее. Никто не шелохнулся и ничего не сказал. Я поняла, что инициатива предоставлена мне.

– Нина Владимировна, – начала я. – Мне бы хотелось поговорить с вами наедине.

– Не выйдет! – сказал за моей спиной Евгений. – Не рассчитывай.

Старуха повела на него глазом, и он замолчал. Она перевела взгляд на меня.

– Раз уж вы посмели явиться сюда, – проскрипела она, – вам придется говорить со всеми. У меня нет секретов от моих близких.

– Хорошо, воля ваша, – я секунду помолчала, собираясь с мыслями. – Вы, наверное, в курсе, что Сергея арестовали. И я знаю, что все вы тут поверили, что он преступник. Но я вам клянусь, он ни в чем не виноват.

Кто-то издевательски хмыкнул за моей спиной. Старуха снова зыркнула глазами, и вновь стало тихо. Я не стала оглядываться.

Я торопливо начала рассказывать о своем посещении кафе «Леденец», где никто не помнил Сергея, и где было два выхода, о полуслепой свидетельнице в доме, где был пожар, которая не смогла опознать его по фотографии. Я так старалась донести до них мою внутреннюю убежденность в его невиновности, что эта старательность выходила мне боком. Я путалась, сбивалась, повторялась и чувствовала, что говорю неубедительно, злилась на себя и от этого говорила еще хуже.

– Сережа не мог никого убить, он ни в чем не виноват. Я могу в этом поклясться хоть на Библии, хоть на Уголовном кодексе, хоть на детекторе лжи! – наконец закончила я.

Я говорила и чувствовала: они мне не верят. Я старалась заглянуть старухе в глаза и не могла – она сидела, опустив веки, с неподвижным лицом. Все молчали, только далекое бормотание телевизора нарушало тишину.

– Да поймите же, – начала я, но старуха не дала мне продолжить. Она внезапно с силой ударила кулаком по подлокотнику кресла и подняла веки. Светлые глаза с ненавистью глянули в упор на меня.

– Я поняла, – громко сказала она. – Вы заодно! Вы вместе это задумали! Но у вас не получилось, и теперь вы бегаете, разыскиваете свидетелей и сбиваете их с толку! Мало того, вы посмели явиться сюда, рассказывать эти басни мне… Но вы поплатитесь за это, вы поплатитесь оба! Даже если вы просто давили на свидетелей, вы тоже сядете!

Она резко поднялась с кресла и теперь стояла передо мной, сверля меня злыми глазами. Я тоже встала. Мы стояли друг против друга, и воздух между нами искрил от напряжения. За спиной я чувствовала враждебное молчание. Мне казалось, что они сейчас скопом кинутся на меня.

– Да поймите же, – в отчаянии закричала я. – Сергей не виноват, его подставляют! Уже подставили, он уже в тюрьме! И пока он там, пока полиция будет считать его преступником, она не будет искать настоящего убийцу! А убийца – кто-то из вашей семьи. Если дело в Володином наследстве, он не может быть никем иным! И теперь в опасности Володин сын, как вы не понимаете!..