Куда он денется с подводной лодки - Наталья Труш

Инга улыбалась, слушая россказни водителя. У вокзала спросила его:

– Может, вы меня до конца довезете? – и название поселка дачного сказала.

Водила присвистнул, замотал головой:

– Не, далеко и долго. И вряд ли найдешь кого. Это ж обратно порожняком оттуда по темноте ехать. Нет, милая, давай на поезд – быстрее будешь. И безопаснее.

Вот это последнее и убедило ее. И правда, безопаснее в электричке. Народу много. И от станции до дачи всегда можно доехать – к электричкам подхалтурить приезжают пенсионеры, и сосед Петрович этим промышляет. Так что и в самом деле безопаснее будет. Ато ведь на ней и колечки, и сережки – по две в каждом ушке, и цепочка. А в руках в прозрачном пластиковом пакете шубка, которая немалых денег стоит. Кто знает, какой ухарь попадется. А знакомых просить Инга не хотела категорически. Во-первых, неудобно: ей – просить, им – отказывать. А во-вторых, светить свое подполье она не хотела.

Она не заметила у билетных касс охранника Толика, которого знала в лицо. Он держался от нее на приличном расстоянии и лихорадочно соображал: ехать за ней или ну ее на фиг? Если первый вариант, вылетит он по времени надолго из своих дел. И так два часа простоял у обочины, ожидая, пока все, кому надо, разберутся с ДТП. А теперь еще и машину придется у вокзала оставить. Но и пролетать мимо обещанных Стасом Ворониным денег не хотелось. А за то, что он расскажет, как «проводил» Ингу на электричку, Стас много не заплатит. Не тот человек, чтобы по пустякам бабками разбрасываться.

«Придется ехать, – подумал Толик. – Еще бы узнать, до какой станции билет брать...» Как он ни крутился возле кассы, так и не расслышал название станции, до которой Инга взяла билет.

В вагоне электропоезда Толик устроился так, чтобы издалека видеть Ингу, но при этом чтобы она его опознать не могла. Он успел до отхода поезда купить газету и прикрылся ею. Хотел, как в каком-то кино про разведчиков, провертеть в полосе дырочку, чтобы наблюдать сквозь нее за «объектом», но потом решил, что в сыщиков играть – детство. И так «объект» не выйдет незамеченным. А уж он успеет отловить ее на платформе, не упорхнет птичка.

Инга в электричках сто лет не ездила, поэтому сначала с любопытством разглядывала заоконные пейзажи, а потом углубилась в чтение.

Когда она вышла из вагона на предпоследней на этой ветке железнодорожной станции, сумерки сгустились, пора было зажигать фонари. Но тот, кто был ответственным за это дело, видать, забыл о пассажирах, и они чертыхались в темноте. Инга не сразу сообразила, в какую сторону идти. Еще бы! Она вообще впервые приехала сюда на электричке! Вспомнила только, что все ловят попутки возле железнодорожного переезда: сама видела, как это происходит, когда проезжала мимо. Сообразила, что переезд там, где «хвост» поезда, и потихоньку потащилась в ту сторону.

Чемодан на колесиках подпрыгивал на выбоинах в асфальте и пару раз чуть не перевернулся. Пока Инга доползла до края платформы, начался дождь со снегом, да такой, что в двух шагах ничего не было видно.

И у переезда, как назло, ни одной попутки! Все, кто хотел уехать, уже уехали: красные «стопы» последней из ожидавших поздних пассажиров машины мелькали на ухабистой дороге вдалеке.

Инга поставила на скамейку свои сумки, нашарила в боковом кармане чемодана складной зонт. Купол с едва слышным шелестом раскрылся над ее головой, и снежно-дождливая круговерть осталась где-то высоко над ним.

* * *

Она увидела подъезжающую к станции машину, помахала из-под зонта рукой в бежевой перчатке.

В широкой, как пароход, «Волге» водитель был один-одинешенек.

Машина качнулась и остановилась, стекло плавно опустилось вниз.

– Подвезете до поселка?!

Водитель кивнул, подсуетился – выскочил из машины, взял Ингин чемодан и, распахнув заднюю дверцу, легко воткнул его между сиденьями. Инга тем временем сложила зонт, вытрясла из него воду, устроилась впереди. Она не заметила, как внимательно-внимательно смотрел на нее водитель «Волги». И еще одного взгляда она не заметила. Того, кто с упорством маньяка провожал ее всю дорогу от дома... до дома.

Водитель сел на место. Он смотрел на Ингу завороженно, она не могла не почувствовать его взгляд. Покосившись в его сторону, Инга сказала:

– Мне, если можно, за ручей, как можно ближе. Я оплачу...

И в тот же момент услышала:

– Это ты, Гуся?

Инга вздрогнула: так звали ее только два человека на всем белом свете, причем один из них давно был в лучшем из миров.

Инга – имя сложное, снежно-холодное, поэтому дома Ингу мало кто звал полным именем. Вот для сына Инга всегда была «мамой Инь-Инь». Это он у отца научился. Стас придумал ей это имя – Инь. Братец всегда называл ее Иней, иногда – Инюшей. А Гуся... Гусей ее звал только папа. Это кусочек от «Ингуся».

И еще один мужчина, который слышал это имя с детства, называл ее Гуся. Тот самый рыжий мальчик...

Инга медленно повернулась, внимательно посмотрела на случайно попавшегося ей по дороге водителя с «Волгой». Он не был рыжим. Он был седым... Ее рыжий мальчик из далекого детства...

* * *

– Гуся!

Илья Баринов слышал, как голос его дрогнул. «Господи! – подумал он. – Я это имя вслух не произносил двадцать лет! Но я помню, как оно звучит».

– Гуся...

– Илья?! – Инга удивленно вскинула на него глаза.

– Я так изменился? – Баринов немного смутился. Вопрос какой-то бабский.

– Изменился... – Инга внимательно смотрела на него. – Ты перестал быть рыжим. И теперь тебя, наверно, никто не дразнит.

Баринов нервно рассмеялся:

– Ну, «рыжим» меня давным-давно никто не дразнит! Знаешь, после того, как мы в лодке горели, меня больше «белым» дразнить стали...

В машине повисла пауза. И он и она много раз представляли себе эту встречу. Сколько слов было сказано. И обвинительных, и извинительных, и нежных, и тех самых, которые совсем не для чужих ушей. А встретились – и растерялись. Надо было о чем-то говорить, а не говорилось.

Баринов завел двигатель. Они в глубоком молчании доехали до ручья.

– А что ты тут делаешь? – нарушил наконец тишину Илья. – Едешь отдыхать к кому-то?

– Ага! Отдыхать!.. Зимовать!! – Инга рассмеялась и почувствовала, как это искусственно у нее получилось. Она не знала, как себя вести, что говорить. Ну не о событиях же двадцатилетней давности?!! – Живу я тут с некоторых пор. Вон в том домике!

– Стоп! Так ты моя соседка?!

У Баринова перед глазами, словно кадры кино, замелькали картинки: пустой огород под серым небом, кот-инопланетянин, гуляющий сам по себе, дым из трубы, улетающий в никуда, унылая задница... И это все Гуся?! Вот эта элегантная женщина, сидящая на переднем сиденье его машины, и та унылая задница в огороде – это одно и то же?!!