Куда он денется с подводной лодки - Наталья Труш

Баринов помотал головой. Не может быть! Фантастика!

– Я же на тебя всю осень из окна смотрел! – Он чуть не кричал. – Да если б я раньше знал! Ну хоть сходил бы к тебе за солью или за спичками...

– И что было бы? – Инга посмотрела на Баринова так, что его холодом обдало от ее взгляда.

– Как – что???

– Вот именно – что?

– Ну, мы же не чужие люди... – Баринов не ожидал, что Инга так ответит. – А вообще, что ты здесь делаешь, Гуся?

– Я здесь живу, Илья. Ты спросишь – почему? По стечению обстоятельств. И наша встреча – стечение обстоятельств. А чужие не чужие – дело десятое. Все в прошлом. Мы приехали.

– Я провожу, – потерянно предложил Баринов.

– Проводи.

Он взвалил на плечо ее чемодан, она подхватила свои пакеты. До ее дома они добрались, не проронив ни слова. Баринов опустил чемодан на крыльцо. Онждал, когда она откроет двери, и,только собрался сказать ей, как все эти годы думал о ней, она его словно из ушата ледяной водой окатила:

– Ты написал, чтобы я забыла тебя и не писала. Я не писала. И забыла. Спасибо за то, что довез и донес. – Она достала из сумочки деньги, он не успел и глазом моргнуть, как купюра оказалась у него в кармане, а дверь перед его носом захлопнулась.

Баринов потерянно стоял на крыльце, плохо соображая, что все это только что произошло с ним. Это была Гуся. И не Гуся. Та милая девочка Гуся никогда бы не смогла вот так... жестоко... «Впрочем, – подумал он, – Гуся выросла. Наверное, жизнь ее изрядно поколбасила, и она изменилась». От этих мыслей Баринову легче не стало. Он действительно искренне обрадовался встрече, столько всего передумал, пока в молчании доехали до ручья, и на тебе! Деньги всучила!

Баринов вытащил из кармана бумажку, положил ее на крыльцо и прижал камнем. А потом без путей и дорог проломился, как медведь, огородом к своей избушке, одним махом выдрал вместе с гвоздями три доски из забора и пролез в дыру. Он не стал перегонять машину на ее постоянное место. Черт с ней! Пусть стоит, где бросил, никому она тут не нужна. Он хотел только одного: скорее в дом, скорее остаться наедине со своими мыслями, подумать, оценить, решить наконец что-то. Только что и как решить, если она сказала, как отрезала...

«Ты-то тоже отрезал, двадцать лет тому назад...» – подумал Баринов.

А что ему оставалось делать, если мать посадила его на диван рядом с собой, руку ему на голову доверительно положила и сказала:

– Сынок, первая любовь – это как болезнь. Она проходит. Пройдет и у тебя...

– Мам, тычто? У нас с Гусей все серьезно! – Он попытался вынырнуть из-под материнской руки.

– Подожди, Илюша. Подожди. – Мать тянула. – Ты не знаешь... Мне бабушка звонила и рассказала все про Гусю... твою...

Тамара Викентьевна терпеть не могла, когда сын произносил это ненормальное кукольное имя – Гуся, как будто морскую свинку звал! Идея отвадить Илью от девчонки – дочки деревенского учителя – пришла ей в голову сразу же, как только она узнала, что сын влюбился. Вот только этого им для фамилии не хватало – простушки деревенской. Бабка, правда, говорила что-то, что они ленинградские, просто живут много лет в Карелии. Но не это было главное. Родниться надо грамотно. Она вот, дочь профессора, замужем за сыном адмирала. Это справедливо. Адочь учителя пусть выходит замуж за сына инженера. И это тоже справедливо.

Понятно, что всего этого нельзя было говорить Илье. Характер у него был такой, что мог не пожалеть отца-матери. Поэтому и придумала Тамара Викентьевна ход, который должен был сломать планы сына.

– Я долго не говорила тебе, думала – сам поймешь. Жаль тебя и твоих чувств, но она совсем не такая, за какую себя выдает...

Илья не хотел слушать мать, но она была хорошей актрисой и сыграла свою роль замечательно. Преподнесла Илье новость так, что у него не осталось сомнений: Гуся обманула его.

– Я позвоню бабушке! Сейчас же! – завопил Илья Баринов.

– Конечно, позвони. – Тамара Викентьевна подтолкнула его к столику с телефоном. Пока заказывали разговор с Карелией, пока ждали соединения с абонентом, у Ильи от услышанного голова пошла кругом. Наконец раздался длинный звонок – междугородняя.

– Ба, привет! Это Илья. – Он спешил. – Ба, про Ингу... то, что мать сейчас мне сказала... Это... Это правда?

– Здравствуй, Илюшенька!

Бабушке он доверял и ждал, что сейчас она скажет ему, что все это просто слухи и сплетни. Но бабушка этого не сказала. Наоборот, она сказала то, о чем заранее договорилась с Тамарой и что отодвинуло его от Гуси навсегда:

– Что шлюха она? Так это каждый знает! Она, Илюшенька, аборт сделала. Я вот переживаю – не от тебя ли?..

Он не дослушал тогда бабушку. Тихо положил трубку на рычаг. Ушел в свою комнату и лег на узенький подростковый диванчик. Что он мог сказать на это? Что у них с Гусей даже мыслей не было о взрослых отношениях? Но и не верить бабушке Илья не мог. Она никогда не обманывала его. А в деревне – все на виду. Шило в мешке не утаишь. Значит, в Гусе он ошибся... Но когда она стала такой? Когда успела? Обманывала? Скрывала свое настоящее «я»? Видимо, так...

Он пролежал до утра с открытыми глазами, изучая узор на обоях. Мать несколько раз заходила к нему, трогала за руку, но он нервно дергал плечом, и она уходила. А утром проснулся с лютой ненавистью в сердце к самым близким людям – маме и бабушке. Желчи подлил отец, которому мать ночью рассказала об удачно проведенной операции:

– Ну что, сынок? Из-за бабы расстроился? Не бери в голову! Все они такие...

Последнюю фразу услышала Тамара Викентьевна, вошедшая в комнату, и такую молнию метнула в благоверного, что он сжался под ее взглядом.

Отца за эти его непарламентские выражения Илья в тот момент возненавидел. Молча выслушал и ушел в свою комнату. Там он достал из ящика письменного стола большую стопку писем, чистый лист бумаги и замер, кусая кончик шариковой ручки зубами...

Через какое-то время он собрался и ушел из дома.

Тамара Викентьевна смотрела в окно, кутаясь в теплый махровый халат. Илья решительно шагал в сторону автобусной остановки.

– Глупостей бы не наделал... – сказала она, обращаясь к главе семейства Бариновых, который лениво читал газету, попивая душистый чай.

– Куда он денется с подводной лодки? – уронил в ответ Баринов-старший.

И правда, куда ты денешься с подводной лодки? Никуда. Пока не встанет она у родного причала. Или не очень родного.

Про свою ложь Тамара Викентьевна рассказала совсем недавно. Не Илье – невестке своей, Аллочке. Решила ей преподать урок самопожертвования: вот-де как все получилось в жизни, как спасали Илюшеньку от неравного брака, так что цените, Алла Константиновна, и хвост свой на родню не поднимайте.

А Аллочка по простоте душевной вывалила все на голову мужу в одном из скандалов, когда ей очень хотелось задеть ненавистную «свеклу», – так она называла свою свекровку, Тамару Викентьевну.