The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

После 1895 г. ситуация усложнилась и стала более динамичной: компании из Великобритании, Японии и других стран открыли промышленные предприятия в Шанхае, Тяньцзине, Ханькоу и ряде других крупных городов. В условиях значительного бездействия государства китайские предприниматели не опустили руки, а начали конкурировать с иностранными интересами практически во всех современных секторах экономики. Пароходный транспорт был введен довольно рано, в 1860-х годах, сначала китайским государством, а затем частными фирмами. Шелковая промышленность, которая с XVIII века была одной из ведущих экспортных отраслей страны, также быстро освоила новые угольные и паровые технологии. Но поскольку японские конкуренты сделали то же самое и более методично работали над повышением качества и объема выпускаемой продукции для мирового рынка, во втором десятилетии ХХ века Япония выиграла борьбу за международных покупателей. Основной отраслью промышленности и в Китае - за исключением Южной Маньчжурии, ставшей после 1905 г. японским центром угледобычи и сталелитейной промышленности, - было хлопкопрядение. К 1913 г. из всех прядильных фабрик, работавших на территории Китая, 60% принадлежали китайцам, а 27% и 13% находились в руках европейских и японских корпораций соответственно. Однако накануне Первой мировой войны хлопчатобумажная текстильная промышленность Китая была еще недостаточно развита: в стране было установлено 866 тыс. веретен, в то время как в Японии - 2,4 млн, а в Индии - 6,8 млн (примерно столько же, сколько во Франции). Только военный бум поднял этот показатель до 3,6 млн. В 1912-1920 гг. темпы роста современной китайской промышленности были одними из самых высоких в мире, так что к концу десятилетия были заложены некоторые основы индустриализации - относительно слабые, но способные развиваться. Внутренний хаос периода военачальников, отсутствие энергичных правительств, ориентированных на развитие, и империалистическая агрессия Японии стали основными причинами того, что Китаю пришлось ждать общенационального "взлета" еще более полувека. Наиболее характерной чертой его индустриальной истории до великого подъема после 1980 г. было не осторожное развитие в позднеимперский период при минимальной государственной поддержке или вообще без нее, а торможение в 1920-х годах уже начавшегося процесса.

Утверждение о том, что новое массовое производство дешевого хлопчатобумажного материала в Англии привело местных прядильщиков и ткачей в Китае или Индии к упадку, серьезно подорвав основу для автономной индустриализации, не является ошибочным, но требует оговорок. В Китае, несмотря на отсутствие тарифной защиты в рамках системы неравноправных договоров, домашнее ткачество в деревнях для местного и регионального спроса сохранялось достаточно хорошо. И когда в начале ХХ века хлопчатобумажная нить с новых фабрик в договорных портах (в меньшей степени из-за рубежа) все больше вытесняла ручное валяние, многие ткачихи сделали необходимый переход и смогли продолжить работу. В Индии тезис о "наводнении азиатских рынков" давно обсуждается под рубрикой "деиндустриализация". Его отправной точкой является наблюдение, что в XVII-XVIII веках индийские ремесла были способны производить все сорта хлопчатобумажных изделий в больших количествах, что эти товары попадали в дальние торговые цепочки, направлявшие их во многие регионы Азии, Африки и Нового Света, и что их высокое качество обеспечивало обильный спрос в Европе. То же самое, при более низком уровне количества и качества, было верно и для экспорта китайских хлопчатобумажных тканей. То, что печать часто производилась в Европе, способствовало повышению интереса к хлопчатобумажным товарам, а значит, и спроса на непечатные ткани, который впоследствии удовлетворялся за счет продукции механических фабрик на родине. Примерно к 1840 г. материалы из Ланкашира вытеснили с внутреннего рынка азиатский импорт; английские джентльмены перестали носить нанкины - брюки из тонкой восточной ткани. Такое импортозамещение, экономически оправданное, поскольку Британия имела конкурентные преимущества благодаря своим технологиям, ознаменовало собой начало индустриализации Европы.

Потеря Индией и Китаем своих экспортных рынков, подобно тому, как это произошло в первой половине XIX века с небольшой текстильной промышленностью Османской империи, имела катастрофические последствия для регионов, производящих ткани. Качественные свидетельства массового обнищания индийских ткачей многочисленны, хотя истинные масштабы этого явления остаются неизвестными. Как отмечается в недавнем обзоре историографии, «серьезных исторических исследований упадка хлопчатобумажного производства в Индии, особенно в основных регионах текстильного производства и в первые десятилетия XIX века, было очень мало». Четкая региональная дифференциация представляется полезной. Бенгалия сильно пострадала от экспортного кризиса, в то время как южноиндийские ткачи, работавшие на внутренний рынок, смогли продержаться гораздо дольше. Импортный текстиль так и не достиг уровня лучших индийских товаров, поэтому рынки роскоши продолжали обслуживать индийские производители. Как и в Китае, машинная нить прижилась в Индии настолько, что ее более низкая цена снизила даже самое самозатратное домашнее прядение среди сельских семей. В то же время домашнее ткачество сохранилось главным образом потому, что рынки, как говорят экономисты, "сегментировались"; не было общей конкуренции между импортными материалами и материалами индийского производства.

Индия и относительность "отсталости"

В отличие от Китая, иностранный капитал практически не участвовал в индийской хлопчатобумажной промышленности в период после 1856 г., когда она создавалась в Бомбее и других городах. Первыми ее основателями были индийские торговцы текстилем, которые затем занялись производством. Колониальное государство и британская промышленность не были заинтересованы в такой конкуренции, и на их пути не было непреодолимых препятствий. Падение цен на серебро, которое не удалось остановить политическими методами, привело к тому, что индийская рупия в последней четверти XIX века потеряла примерно треть своей стоимости. Это сыграло на руку индийским хлопчатобумажным фабрикам, которые отнюдь не были технологически отсталыми, и даже позволило им отбить более дорогую британскую нить на азиатских рынках. Если рассматривать только торговлю между Европой и Азией, то можно упустить из виду жизнеспособность азиатских производителей на своей территории. Экспорт в Китай и Японию стал основным фактором девятикратного увеличения доли Индии на мировом рынке хлопчатобумажных нитей - с 4% в 1877 году до 36% в 1892 году. Современные отрасли индийской промышленности не были в первую очередь результатом импорта капитала и технологий под эгидой колониальных властей; скорее, общая коммерциализация, начавшаяся в Индии в XVIII веке, расширила рынки, накопила богатства торговцев и, несмотря на обилие дешевой рабочей силы, создала новые стимулы для технического совершенствования. Историки сходятся во мнении, что географически сконцентрированная промышленность Индии до Первой мировой войны играла лишь незначительную роль в экономике страны. Тем не менее, в количественном сравнении с Европой она выглядит не так уж плохо. Так, в 1913 году в Индии насчитывалось 6,8 млн. веретен, что не намного больше, чем 8,9 млн. в царской империи. В чисто количественном отношении индийская хлопчатобумажная промышленность выглядела более чем достойно, причем в отличие от своих аналогов