Люболь. Книги 1-4 - Вера Авалиани

бабушка беспокоюсь, что она совершает поступки не по возрасту. И к морали ее не приучают.

Все молча уставились на сделавшуюся вдруг такой моралисткой Лилию, напрочь забывшую о том, что жених поимел ее чуть не у алтаря на глазах у всех. И она его не бросила после его вульгарного поведения. Но ни словом не обмолвились. Роберта, сидевшая рядом с гостьей, приобняла ее за плечи.

– Если они расстанутся – твоя дочь и Гия, – Вера с матерью приедут сюда?

– Как бы не так! Она – папина дочка. Вся в их горскую породу. Да и Илларион скорее убьет Настю, чем даст увезти девчонку.

И опять все напряженно замолчали.

– Я пойду. Царство небесное покойнице Софье, – Лилия перекрестилась. Роберт проводил ее двери и предложил подвезти. Но она испуганно отказалась.

Ангел Лилии разъяснил своему коллеге, что Лиле все время кажется, что все люди насилуют себя, общаясь с ней лишь из вежливости. Она ведь была заразной! По этой же причине она старается держаться от детей на некотором расстоянии – вдруг вылечили ее не до конца, ведь именно это послужило рецидив у сифилиса у Стефана.

– Моя себя извела тем, что ей нравилось поначалу заниматься с ним сексом, а потом она отказала ему – и он умер. И от всего в совокупности. Но больше всего – из-за нее.

Миша вернулся домой чрезвычайно довольным. Он увидел воочию, какой стала Лиля. И его порадовало, что ситуация сложилась так, что они расстались по ее инициативе. И теперь можно не переживать за эту женщину, чья кожа на лице немного «спеклась» от жаркого солнца и возраста.

Но Сирена неизменно смотрела на него встревоженно. Столько лет прошло, а она все боялась, что любовь к Лиле всколыхнется в Михаиле вновь. И когда она сегодня провожала его к Таубам на поминки, то боялась всерьез: как он поступит, если его сердце «разморозится». Сирена знала, что она просто удобна мужу, что он спасается в ее любящих объятиях от одиночества. Только дети и связывают их, если разобраться.

Миша, которому его Ангел по просьбе Ангела Сирены не раз говорил: «Скажи жене комплимент, признайся в любви Сирене». А он… не мог.

Сглазить не хотел или не верил, что любит? Этот вопрос он и сам себе задавал. И вот сегодня он, наконец, с удовольствием посмотрел на жену – ему нравилась ее прическа и макияж, она явно использовала их, как оружие против соперницы.

– Что ж, милая, все прошло без эксцессов и выяснения отношений. Лилия совсем увяла – как цветок без воды. А ты у меня, вижу, расцветаешь пышно.

– Что, надо похудеть?! – преданно заглядывая в глаза мужу, спросила Сирена и судорожно сглотнула.

– Я говорю серьезно: ты у меня – супер. Тебе так идет эта блузка.

– Ей уже три года. Скажи честно, ты что… ты… виноват?

– Только перед Лилей. Перед тобой – нет.

Сирена громко выдохнула, поскольку в ожидании ответа мужа даже дышать перестала.

В комнату влетели оба «брутальных брюнета», как называл отец своих десяти– и одиннадцатилетнего мальчишек.

Михаил сел на диван, пацанята начали, пыхтя, бороться на ковре ручной работы за право первым усесться на колени к отцу. И Миша в еще большей степени почувствовал себя пупом Вселенной, падишахом в кругу подданных. Особенно когда победившего Гошу шутливо спихнула с колен Сирена и уселась сама, погрузив лицо мужа глубоко в вырез блузки.

В Москве в это время приезжие из Австралии вперемешку с русскими друзьями и их приятелями вместе смотрели фильм о Соне.

– Классная она была, – с искренней грустью сказала Вера.

Ее хирургические раны зажили, хотя это было настоящим испытанием. Особенно долго мучили боли в груди. Отец приносил ей обезболивающее, а мать отбирала его, «чтобы ребенок не подсел на колеса». Отец с матерью по этому поводу сильно ссорились. Гия не без оснований считал, что таким образом Настя мстит им с Илларионом за потакание всем капризам Веры. Но, кроме этого, Ангел Насти видел, что мать не хотела развить не только зависимость девочки от обезболивающего и снотворных препаратов, но такжеи от череды дальнейших усовершенствований с помощью скальпеля. Она и так начала заниматься этим недопустимо рано. Так пусть хоть боль станет противоядием от смертельного вируса совершенства.

Вера и правда зареклась что-нибудь резать. Ей и так пришлось соврать всем, что она упала с лестницы, расквасила нос. И когда его складывали, она попросила заодно его уменьшить. Было сомнительным счастье не носить бюстгальтер, имея грудь третьего размера на маленьком тельце. А носить его не было возможности, потому что были болезненные надрезы снизу. И часто она думала – зачем все это затеяла! Но теперь уже боль, в основном, прошла. И девочка почувствовала себя взрослой девушкой, когда при встрече Леон ахнул от восторга. Софья присвистнула с восторгом.

– Да, вот такое счастье привалило: вместе с менструальным циклом начала расти грудь. Говорят, я в бабушку пошла, – несмотря на оправдания, она не могла скрыть, как довольна реакцией младших Таубов.

Фильм показали в гостиной старой квартиры Георгия. Друзья-приятели запивали просмотр колой. И глаза у них горели не по-детски. Подростки вырастали рано. И грудь с маленьким носом Веры снискали ей много поклонников у парней на три-четыре года старше.

Особенно сильное впечатление на них произвели кадры со съемок фильма режиссера Заславского – те, чтосняты с участием настоящих, а не цифровых Сони и Клода. Но и остальное получилось просто неотличимым от реальности.

Соня посмотрела на конечный результат с ностальгией. Ее все время охватывали преступные воспоминания. И она думала, как будет мучиться Клод, глядя на экран. У нее в новом теле кровь закипала так же, как и в прежнем. Словно она вдыхала пузырьки шампанского, и они щекотали в животе и в горле. Похожее чувство она испытала в этом теле только раз: когда пес с виллы лизнул ее в шею шершавым языком, когда она наклонилась, чтобы завязать шнурки.

Но… в своих ночных фантазиях она занималась этим не с Клодом, а с Фредериком. С тех пор, как их руки будто притянулись магнитом друг другу у картины в спальне, Ангелы включили защитный механизм от инцеста и перевели полет стрел Купидона в другую сторону.

Ведь и она, и Клод установили, что Фред Софии не брат. И она вся горела от желания того, чтобы этот божественный блондин с такой красивой фигурой ею овладел как можно скорее. Она собиралась обручиться с ним на юбилее отца, чтобы пожениться сразу, как Фред окончит академию. Учиться ему там было нужно еще три учебных года, не