Ментовский вояж: Везунчики. Рейдеры. Магелланы - Рустам Максимов

От лица Конфедерации и северокорейского командования мы поспешили заверить Улдашюра, что не собираемся причинять вред уроженцам архипелага Найшу. Как говорится: и в мыслях не было. Ни у нас, ни у наших серокожих союзников. Вон, Трапанг подтвердит. Иржики вроде никогда не воевали и не воюют с найшудами, следовательно, делить аборигенам нечего.

Если кто-то думает, что после торжественного обета хитайтара последовал очередной фуршет, то он ошибается. Личные резервы спиртного капитана Акино (по его заверениям) были исчерпаны, запас закусок, наилучшим образом подходящих для фуршетов, иссяк еще во время предыдущего приема – гости не страдали отсутствием аппетита.

Заметно нервничавший филиппинец прямо заявил, что топлива оставалось, чтобы дотянуть до северокорейского берега, и каждый час промедления может привести к крупным неприятностям. Налетевший, не дай бог, шторм превратит танкер в игрушку ветров и течений.

– Я не хочу дрейфовать в чужом океане без надежды на спасение, – резюмировал свою речь Серхио Акино. – Мой корабль должен уходить на юг сегодня, прямо сейчас.

Альберт Петрович подтвердил, что пришла пора отпустить «Минданао-3», иначе он и впрямь не дойдет до Земли Освобожденных народов. И спасать старенький танкер, в случае чего, попросту некому – корабли Конфедерации далеко, АПЛ «Смоленск» вообще черте где, в тысячах миль к зюйд-осту, занята погоней за америкосами. Объединенный флот Симатупанга и Ким Ир Чона также вне игры, ввиду полного отсутствия все того же топлива.

– Так, перебираемся в средневековье, товарищи, – скомандовал майор Рачко. – Не забудьте ничего из того, что упаковывалось в последний момент.

Наш переход на борт флагмана Улдашюра прошел буднично, словно мы каждый день меняли корабли, словно перчатки. Управились за полтора часа, потратив большую часть времени на перевозку имущества и тяжелого вооружения.

Два ДШК с боекомплектом, радиостанция, некоторое количество продовольствия и питьевой воды в пластиковых канистрах – вот и все наши запасы и козыри в предстоящем походе в неизвестность.

Наконец, тепло попрощавшись с капитаном Акино, Пак Хен Соком и каждым из его спецназовцев, помахали ручками удаляющемуся танкеру. «Минданао-3» в ответ прогудел три раза, и уже спустя час виднелся маленькой черной точкой, готовой вот-вот раствориться на горизонте.

Надо отдать должное Улдашюру – он и его офицеры потеснились, освободив ради нас целых три каюты, расположенные в кормовой части флагмана. Три каюты из пяти, имевшихся на шебеке. Многие из избалованных комфортом представителей земной техногенной цивилизации смело назвали бы эти помещения жалкими каморками, но мы оценили жест краснокожего адмирала.

Нам с Мариной досталась каютка размерами примерно три с половиной на два с половиной, если считать в метрах. В этой каморке имелись рундук, откидной стол, лавка, а также четыре крюка под потолком для закрепления свернутых гамаков – мореходы народа Найшу практически поголовно спали в качающихся в такт волнам сетках. Дешево и практично, а также сравнительно комфортно при сильном волнении.

Бывший кэгэбэшник с моими операми обосновались в каюте побольше, размерами приблизительно пять с половиной на три метра. Такое же помещение досталось и морским воинам Дайяра, которые в количестве пяти человек перебрались вместе с нами к найшудам. Для солдат Трапанга указанная каморка была тесновата, но дайярцы ни разу не подали вида, что испытывают из-за этого какие-либо неудобства.

«Эмори» – такое название носил флагман хитайтара – оказался довольно-таки крупным судном. Длиной почти в пятьдесят метров, шириной по миделю в десять, корабль лишь внешне походил на наши, земные шебеки. Ознакомившись с устройством «Эмори», Альберт Петрович, лучше всех нас вместе взятых разбиравшийся в морских вопросах, заявил, что это вовсе и не шебека, а нечто вроде бригантины алжирских пиратов шестнадцатого-семнадцатого веков.

– Бригантина так бригантина, – мне оставалось только пожать плечами. – Улдашюр вроде упоминал, что все бригантины его флотилии одинаковые…

– Да, его флотилия состоит из шести систершипов, – кивнул командир нашей экспедиции. – Заметьте: вся шестерка носит названия, начинающиеся на букву «Э». Алфавитная система названий однотипных судов одного класса, похожая на ту, что практикуется у нас, на Земле. Эта цивилизация, парни, весьма интересна.

– А у иржиков как? – заинтересовался капитан Барулин. – Как они называют свои бревноуты?

– У дайярцев, насколько я могу судить из рассказов Вуриза, корабли носят имена героических предков и величайших правителей прошлых веков, – бывший кэгэбэшник провел ладонью по давно небритому подбородку, недовольно поморщился. – Память о предках – краеугольный камень всей цивилизации серокожих… Это то, чему не грех поучиться у иржиков, а то у нас, в России, то мажут черным свое же собственное прошлое и своих же собственных предков, то рвут волосы на заднице и посыпают головы пеплом.

Вооружение шебек-бригантин, как уже говорилось выше, состояло из двух «скорпионов», стоявших в оконечностях и имевших хорошие углы обстрела, а также баллист, расположенных между мачтами. И, если первые ничем не заинтересовали ни нас, ни воинов Трапанга, то на вторые мы смотрели с неподдельным любопытством.

Эти неказистые на вид метательные устройства, как выяснилось, могли зафигачить двухпудовый керамический сосуд с зажигательной смесью почти на полкилометра с хвостиком. А благодаря сложному механизму перезарядки, удивившему нас точностью подгонки деталей, скорострельность баллисты составляла один выстрел раз в полторы-две минуты. Кроме керамических бомб-зажигалок баллисты могли метать связки полуметровых оперенных дротиков, разлетавшиеся в воздухе, словно шрапнель, а также традиционные камни и болванки из чугуна, отдаленно напоминавшие мячи для регби.

Все шесть бригантин-шебек флотилии Улдашюра имели тараны, исполнявшие ту же роль, что и носовой бульб на современных земных судах. Согласно требованиям тактики, тараны активно применялись в боях, несмотря на то, что таранивший противника корабль частенько получал течь в корпусе и повреждения рангоута.

Парусное вооружение бригантин-шебек, по словам Альберта Петровича, вполне соответствовало уровню земного кораблестроения середины девятнадцатого века минимум. Лично для меня это ничего не говорило, так как на тот момент я понятия не имел, как отличить кливер от лиселя или марсель от брамселя. Различал лишь прямые либо косые паруса, поднимаемые, соответственно, на мачтах барков и шхун.

«Эмори», как и ее систершипы, обладала хорошей остойчивостью, быстро реагировала на перекладку руля и, идя под всеми парусами, могла выжать десяток узлов полного хода. Весла бригантины-шебеки обычно использовали во время сражения, а также ходили на них на мелководье и в узостях. Скорость на веслах, если мы не ошиблись с пересчетом единиц измерения скорости, принятых у найшудов, в морские мили, не превышала пяти узлов.

Бытовые условия на борту бригантины-шебеки смело можно охарактеризовать одним-единственным словом – спартанские. Полагаю, в общем и целом условия обитания сильно напоминали те, что царили во времена Колумба и Магеллана на кораблях «просвещенной» Европы.