Ментовский вояж: Везунчики. Рейдеры. Магелланы - Рустам Максимов

Отдельные каюты – если можно называть таким словом эти каморки – полагались капитану, лекарю и трем-пяти офицерам. Все прочие моряки спали в гамаках в подпалубном помещении, занимавшем почти три четверти длины корпуса, рядом с лавками-рундуками для гребцов.

На камбузе, располагавшемся в носовой части подпалубного помещения, хозяйничал седобородый кок с подозрительно сытой физиономией. Он, кок, вместе с лекарем и старшим плотником приравнивался к офицерам, которые отвечали за судовождение и техническое состояние судна.

Продовольствие и питьевая вода хранились в деревянных бочках, причем в воду добавлялось вино, а примерно половину запасов продуктов составляли свежие и сушеные овощи и фрукты. Далее, в рацион мореходов традиционно входили свежая морская рыба, которую ловили практически ежедневно, а также пиво. Да, да, самое обыкновенное пиво, полагаю, один из излюбленных напитков мужчин во всех мирах и галактиках.

Во время своих плаваний найшуды старались держаться богатых рыбой течений и районов и, по возможности, часто высаживались на землю, чтобы обновить запасы пресной воды и раздобыть на берегу свежего продовольствия. Прокладка маршрутов с учетом вышеназванных факторов приводило к тому, что корабли краснокожих задерживались в своих путешествиях на долгие недели, а то и месяцы. С другой стороны, за все время нашего пребывания на борту бригантины-шебеки мы ни разу не заметили ни одного мающегося желудком, не говоря уже о признаках цинги у моряков «Эмори». Думаю, на других парусниках флотилии ситуация была такая же, как и на флагмане Улдашюра.

Гальюн на судне также был исполнен в традициях «просвещенной» средневековой Европы: огороженная леерами небольшая площадка у бушприта с дырками по периметру. Во время шторма при посещении этого гальюна заодно можно было принять и ванну – нос бригантины-шебеки зарывался в волну, и вода захлестывала жаждущего уединения индивидуума. При сильном волнении можно было ограничиться соленым душем, также доставлявшим сосредоточившемуся на процессе индивидууму массу эмоций.

Суточный цикл на кораблях найшудов был разделен на шесть вахт, по четыре часа в каждой, и начинался с восхода солнца. С восходом местного светила на мостик обычно поднимался капитан судна, который, при желании, мог взять себе и двойную, и тройную вахту. Далее на вахты один за другим заступали офицеры корабля, которые также частенько брали на себя двойную нагрузку. В случае необходимости к несению вахт могли быть дополнительно привлечены кок, лекарь и старший плотник, обладавшие всей полнотой знаний по навигации и парусному вооружению шебек-бригантин.

Альберта Петровича, как и следовало ожидать, заинтересовали морские хронометры, навигационные приборы и подзорные трубы, которыми пользовались мореходы с архипелага Найшу. Профессиональный моряк так долго и подробно расспрашивал Улдашюра о том или ином девайсе, вплоть до того, из какого металла он сделан, что едва не поругался с Мариной, которая сразу же «поплыла» с переводом специфической терминологии.

Массивные морские хронометры краснокожих своими размерами напоминали земные настенные часы конца XIX – начала XX века от Р. Х. и представляли собой совершенный образец механического прибора ручной работы. Лично меня поразила точность подгонки множества мелких деталей, втиснутых в герметичный латунный ящик, способный, по заверению хитайтара, в случае кораблекрушения держаться на плаву несколько дней. Тщательно отшлифованные в ювелирных мастерских стеклянные линзы латунных подзорных труб, сами подзорные трубы, секстанты, которыми пользовались навигаторы найшудов – все это изготавливалось с любовью и изяществом, свидетельствующим о достаточно высоком уровне культуры производства краснокожих аборигенов с островов Найшу.

…А они точно аборигены этого мира, эти самые мореходы-найшуды? – вспыхнувшая в мозгу мысль моментально оформилась в подозрительно логичную догадку. Или же, как и мы с иржиками, угодили сюда волею неизвестных могучих сил? М-да, загадка на загадке и загадкой погоняют…

Индивидуальное вооружение воинов-мореходов Улдашюра впечатления не произвело. От слова совсем. Вполне функциональные мечи, боевые топоры, копья, дротики, арбалеты, луки и стрелы, гармонично смотревшиеся на фоне умбонов, щитов и шлемов, полностью соответствовали своей эпохе – эпохе позднего средневековья. И умение некоторых из воинов виртуозно владеть клинками-луками-копьями говорило о тождественности краснокожих этой самой эпохе. Земные реконструкторы-энтузиасты наверняка уписались бы от восторга, свались им на голову подобная куча колюще-режущих девайсов, идентичных тому далекому и суровому времени. А коллекционеры всяческого археологического антиквариата наверняка бы отвалили за подобные железяки очень даже неплохие деньжата.

У найшудов, как мы быстро выяснили, во время плаваний во главе угла стояли железная дисциплина и грамотно распланированный распорядок дня. Свободные от несения вахт либо почивали в своих гамаках, либо занимались боевой подготовкой в индивидуальном порядке, либо что-нибудь мастерили из имевшихся под рукой материалов: дерева, кожи, воска. За все то время, что мы провели на борту «Эмори», я ни разу не видел мающихся бездельем моряков, слонявшихся по кораблю, а также пьяных, стоявших на вахте. Это несмотря на то, что каждому краснокожему мореходу в день полагалось кружка нефильтрованного пива емкостью приблизительно триста граммов, если переводить в привычные нам объемы.

Хмельной пенящийся напиток обладал специфическим сладковатым привкусом, который получался путем добавки в бочки выжимки из какого-то местного растения, и имел крепость не более четырех-пяти градусов. Морякам-найшудам обычно хватало одной дневной порции, чтобы взбодриться, поднять настроение, причем указанное состояние как-то не особо вязалось с объемом выпитого. Что такое триста миллилитров – один бокал – слабенького пивасика для взрослого мужика? Смех, да и только.

Испытав во время путешествия действие данного продукта на себе, мы пришли к выводу, что весь фокус в растительной добавке – именно благодаря ей пиво приобретало эффект легкого наркотического препарата, обладавшего тонизирующим свойством. Удивительно, но сей природный наркотик не вызывал у людей привыкания – приходя с моря, моряки-найшуды с легкостью отказывались от привычного им хмельного допинга.

Весь следующий день флотилия шла полным ходом, держа курс на ост, то есть в восточном направлении. С раннего утра хитайтар велел поднимать все имеющиеся паруса, включая всякие там лисели, а затем вообще приказал всем экипажам взяться за весла и грести не покладая рук. Периодически меняясь, личный состав провел на банках четырнадцать часов кряду, пока на океан не опустилась глубокая ночь.

На вопрос, зачем заставлять моряков грести, если парусники и так хорошо идут, благо ветер задувает с зюйд-веста, Улдашюр ответил, что он хочет как можно скорее войти в зону юго-западного пассата. В это время года, мол, в данном районе дует устойчивый юго-западный пассат, который вынесет нас прямиком к метрополии махееров. К тому же он, хитайтар, рассчитывает воспользоваться еще и морским течением, которое благоприятствует кораблям, идущим северо-восточным курсом. Те же самые махееры, возвращаясь домой из походов на запад и юго-запад, учитывали влияние этого океанского течения. Но махееры в подметки не годятся им, мореходам с архипелага Найшу.