Полночь в Малабар-хаусе - Вазим Хан

«Индиан Кроникл»

Взгляд Персис упал на рамку на ее столе. «Как бы прекрасно зачисление в штат женщины ни иллюстрировало прогрессивные идеалы нашей молодой республики, комиссар, увы, не учел, что женские интеллект, темперамент и моральный дух уступают и всегда будут уступать мужским». Автором этого шедевра был именно Чанна.

– Скажи, что меня нет.

– Боюсь, уже поздно, – виновато отозвался Субраманиум.

– Тогда – что я себя плохо чувствую.

Субраманиум открыл было рот, но передумал. Повернувшись на каблуках, он направился к двери.

Это вмешательство ослабило ее боевой дух.

Она упала на свой стул и уставилась испепеляющим взглядом в точку между лопатками Обероя. Он был живым воплощением бездумного женоненавистничества, которое продолжало господствовать в индийском обществе. Но почему он решил действовать за ее спиной?

В такие моменты Персис острее всего ощущала свое одиночество. Конечно, она стала первой женщиной-полицейским в стране, но факт оставался фактом: она по-прежнему оставалась единственной женщиной-полицейским в стране.

Тут на нее упала тень. Она повернулась и увидела высокого грациозного мужчину, одетого в белый пиджак Неру с воротником-стойкой. Его волнистые черные волосы блестели, на верхней губе красовались усики. Субраманиум плелся следом, взволнованно размахивая руками.

– Инспектор Вадиа, – Аалам Чанна протянул ей руку. – Рад познакомиться.

Персис вскочила на ноги.

– Я, кажется, просила сказать, что мне нездоровится.

– Это займет всего минуту, инспектор. Можно мне называть вас Персис?

– Нет, нельзя.

Чанна невозмутимо улыбнулся.

– «Кроникл» – одна из ведущих ежедневных газет в стране. Нас читают на каждом побережье, от Кашмира до Каньякумари. Убийство сэра Джеймса поразило общественность, как, впрочем, и вы, инспектор. Первая женщина-следователь в Индии возглавляет первое крупное дело десятилетия. Вы, конечно, понимаете, что такое совпадение достойно освещения в печати?

Голос у Чанны был приятный, а речь явственно выдавала человека высокой культуры. Было в этом журналисте что-то от наваба – князя из глубинки.

– Инспектор, я прошу вас только о короткой беседе. Если хотите, мы даже не будем обсуждать никаких существенных подробностей. Ваша личность читателям интересна не меньше, чем расследование.

Бесполезно. Персис открыла было рот, но Чанна не дал ей ответить.

– У нас есть уникальная возможность. Если хотите, «Кроникл» станет вашим союзником. Не только на время этого расследования, но и на время всей вашей оставшейся службы. Подумайте, инспектор. Мы сделаем из вас героиню. Представьте, сколько людей вы вдохновите, сколько молодых девушек, которые ищут себе место в новой республике. Разве это так уж плохо?

Персис неуверенно моргнула. Чанна ухитрился так все упростить, что его предложение казалось очень заманчивым…

– Расследование нельзя выносить на публику.

– Тогда не сообщайте мне подробностей. Читателям хватит и широких мазков. Сейчас главное – убедить их, что «Индиан Кроникл» больше других знает о том, что происходит в Малабар-хаусе. И если вы будете на нашей стороне, то все ваши действия будут представлены в максимально выгодном свете. А это не так уж и мало, верно?

– Я думала, пресса должна быть объективной.

Вся веселость на мгновение исчезла из глаз Чанны, и Персис увидела вместо нее кое-что другое. Это был взгляд змеи, хищника, который только что лишился добычи.

– Сожалею, – твердо произнесла Персис, – но мне нечего вам сообщить. А сейчас мне нужно вернуться к работе. Констебль Субраманиум вас проводит.

Чанна был в замешательстве, как будто не мог поверить, что его обаяние на нее не подействовало. Наверное, он со своей приятной внешностью и обходительными манерами не привык, чтобы ему отказывали. Уходя, он обернулся через плечо.

– Инспектор, что такого страшного вы видите в прессе?

Персис не стала утруждать себя ответом.

Вернувшись на место, она занялась своими заметками.

Через мгновение Оберой промчался мимо нее в сторону двери. Подстегиваемая инстинктивным подозрением, она встала из-за стола и поспешила следом.

Остановившись у главных дверей, она увидела, как Оберой переходит дорогу и догоняет Чанну. Тот как раз садился в ожидавшую его тонгу. Завязался разговор. Затем Чанна сунул руку в карман пиджака и протянул Оберою визитку.

В висках у Персис застучало, и она с трудом удержалась от того, чтобы броситься через улицу и схватить его за горло. Успокоившись, она повернулась и направилась вниз.

Следующие несколько часов пролетели незаметно. Она добавила в свои заметки результаты еще нескольких опросов тех, кто присутствовал на балу Хэрриота.

Затем она составила список дел на день.

В два часа у нее была назначена встреча с Евой Гэтсби, американкой, с которой Хэрриот, по мнению его экономки, очень сблизился. Не она ли была той таинственной женщиной, с которой Хэрриот вступил в связь незадолго до смерти?

После этого Персис должна была явиться в офис адвокатов убитого на оглашение его завещания.

И наконец, нужно было продолжить розыск Ади Шанкара – еще одного человека, который покинул бал Хэрриота, не дождавшись допроса.

Уже шесть раз она звонила по номеру, который дал ей Лал, но без особого успеха. Теперь ее соединили с его секретаршей. Та оказалась чрезвычайно острой на язык особой, и Персис воевала с ней, пока наконец та не сообщила, что Шанкар сейчас нездоров, но, если ситуация изменится, ей позвонят.

Персис подавила желание швырнуть телефон в самый дальний угол. Вместо этого она отперла свой ящик, достала документы, которые принесла из дома, прошла в комнатку для допросов в задней части офиса, заперлась там и разложила свои бумаги на лакированном деревянном столе.

Первым делом она стала просматривать те документы, которые относились к Бомбею, поскольку сэр Джеймс, вероятнее всего, начинал с самых близких к его дому территорий.

В каждой папке содержались показания свидетелей – почти все анонимные, иногда противоречивые, но неизменно душераздирающие. И в этом-то и крылась проблема. Все это были свидетельства очевидцев, а Персис уже успела усвоить, что полагаться на слова случайных свидетелей опасно. Как говорил старший офицер академии, на три вымысла приходится только одна правда.

О, Раздел! Она помнила, как сам его призрак заставлял индийцев вцепляться друг другу в глотки.

Как только Джинна высказал свою позицию, яд потек по венам субконтинента. Британцы раздули пламя, поскольку всегда стремились использовать разногласия среди подвластного им населения. Их попытки удержать эту жемчужину в своей короне окончательно провалились после войны. Казна истощилась, и это вынудило Эттли положить конец британскому владычеству в Индии. В начале 1947 года британский премьер-министр объявил о передаче власти к июню 1948-го. Однако, поскольку британская армия не была готова к нарастающей в стране агрессии, новый вице-король, Луис Маунтбеттен, передвинул дату передачи власти, так что на разработку плана обретения независимости осталось менее шести месяцев. В июне 1947 года националистические лидеры Индии, включая Джинну, согласились на раздел страны по плану