Пыль всех дорог - Наталья Ракшина

Марина рассмеялась:

— Не было тогда таких курсов, не было!

— Да неважно, что не было. Найди альтернативу, вместо того, чтобы опиумом на ночь закидываться и с офицериком крутить… Так нет, эта дура бросает хорошего, порядочного мужика, бросает сына, и — фюить! — во все тяжкие, а потом еще и на рельсы! Мол, я ласты склею, так вы попомните еще, как без меня всем плохо будет!.. Сначала они легли под поезд! Потом получили избирательные права! Потом что? Нажмут на ядерную кнопку?! Бабы — дуры…

Вот тут Скворцова была вынуждена сбросить скорость, включить «аварийку» и встать на обочине трассы, потому что ее душил хохот, закончившийся приступом кашля. В студенческие времена был у нее один преподаватель, ведущий нелюбимую и страшно запутанную философию, которую две третьих студентов факультета физического воспитания люто ненавидели, а дохленький «трояк» почитали за великую радость. Марина не была исключением.

Но на лекции по ненавистному предмету ходили все, и до смерти боялись проспать! Все потому, что продуманный препод начинал каждое занятие со слов: «Бабы — дуры!»

За этой немудреной фразой следовала свежая история о дурости баб в качестве доказательства. Потом мужской части аудитории давалось пять минут на дискуссию, чтобы подтвердить постулат, а женской — чтобы опровергнуть. Пропустить такое ток-шоу считалось на курсе поступком дурного тона.

Услышав из уст домофея ту самую фразу, Скворцова хохотала от души, забыв про все неприятности и неопределенность повестки дня сегодняшнего.

— Диген… — вытерла она выступившие от смеха слезы, — … я тебя обожаю! Но скажи — ка мне другое. Что ты думаешь по поводу этой… девушки?

В зеркале заднего вида домофей в облике Кости Шехирева поскреб в лысеющем затылке.

— Не знаю, Мариен. Вот честно — не знаю. Я вчера на нее вызверился из-за кофе, потом остыл малехо. Ну, если сегодня Витя подтвердит ваши семейные связи — что делать будешь? Я так понял, ей помощь нужна, чтобы время вспять повернуть. К чему это приведет, она явно не думает. Напролом чешет, как будто ледяные демоны на ейном хвосте…

Вздохнув, Марина ничего не сказала. Приближался полдень, и они уже запаздывали.

Вот оно, серое неприметное здание за высоким забором. На контрольно-пропускном пункте ожидал Ковалев, а в знакомом кабинете заведующего лабораторией собрались все заинтересованные персоны. Их было немного: сам Таипов, его ассистенты — Жук, Зиганшин, Воротников, да маг-самоучка Витя Полянский. Диген сразу принял свой обычный облик ушастого коротышки, по старой привычке строя рожи доктору Марку. Да только доктору сейчас рожи были до лампочки, ибо он во все глаза смотрел на черноволосую девушку. «Никак, препарировать собрался, жук во всех смыслах!» — ехидно подумал домофей, оттачивая вредное и язвительное перо своего остроумия в предвкушении свежей шутки.

Час назад Витя Полянский провел опыт по распознаванию родства двух пар незнакомых ему людей — опыт, вчера проверенный на близняшках из общаги. Сработало. Хватило одного волоска с головы каждой девушки, и коротко выстроенной формулы заклинания, притянувшей эти волоски друг к другу. Сегодня он повторил это дважды, и успешно. Тетушка-вахтер в здании и лаборантка из второго блока были двоюродными сестрами; Витя этого знать не мог, но подтвердил. А научные сотрудники, Павел и Игорь, обслуживающие приборы в зале трекинга, вообще не имели друг к другу отношения, просто носили одинаковые фамилии. Полянский, кстати, думал, что они братья-погодки, но волосы утверждали обратное.

Опыт был, естественно, документирован на видео. «Полезная штука магия», — заметил про себя майор. — «Для криминалистики в том числе. Это быстрее, чем процедура ДНК-диагностики. Однако, метод не проверен…»

Сейчас Витя очень волновался, прося женщин выдернуть волоски, и чувствовал себя полным идиотом под их недвусмысленными взглядами. Два волоса: длинный черный, и короткий светлый — сейчас лежали на столе под его ладонями. В кабинете воцарилось молчание. Студент закрыл глаза и быстро воспроизвел в уме несложную конструкцию формулы призыва, одновременно поднимая руки. Когда он открыл глаза и с интересом посмотрел на полированную поверхность столешницы, результат был уже налицо: сплетенные в спираль волоски обвивали друг друга. Не так плотно, как волосы близнецов, но существенно прочнее, чем тетушки-вахтера и лаборантки.

— П-п-олучается, родственницы. — Сглотнул, заикаясь, Полянский.

Врач и биолог переглянулись, Таипов без нужды снял и протер очки, Диген непочтительно присвистнул.

Скворцова молча встала из-за стола и отошла к окну. В тишине, где каждый думал о своем, она спросила, стараясь, чтобы голос звучал без бушевавших в женщине эмоций:

— Так что ты хочешь, Тая?

Тха-Сае тоже встала и, глядя поверх голов сидящих мужчин, ответила:

— Я хочу, чтобы мне помогли разобраться с событиями, лежащими в основе моего… и твоего… будущего. Для этого кто-то, знающий данные события, должен быть со мной в процессе… прыжка в нужный временной горизонт Лангато.

Где-то там, в этом непонятном будущем, как за шахматной доской, кому-то из игроков дано было право выжить. А потом время уровняло живых с мертвыми чьими-то руками, как будто ветер стер надпись, сделанную на песке.

— Сколько у меня времени, чтобы решить?

— Несколько дней ситуация терпит… — осторожно откликнулась девушка, и по слегка нахмуренным бровям Ковалев догадался, что она сама не знает, так ли это. — Я… не вправе просить, я понимаю…

— Вот именно. Не вправе. — Отрывисто бросила Скворцова и направилась к двери быстрым шагом. — Я подумаю. Диген, ты поедешь?.. Могу довезти.

Домофей покачал ушастой головой, следя за Мариной полным тревоги взглядом и мудро рассудив, что ей надо побыть одной. Ковалев вышел следом — проводить.

Уже на автомобильной парковке он твердо сказал, глядя в глаза василькового цвета:

— Что бы вы не решили, Марина… вы не будете одна.

Женщина прикрыла глаза, словно от яркого света или глубокой, внутренней боли.

— Если кто-то, — медленно и с расстановкой произнесла она, — превратил мою… пусть не мою, но все равно… дочь в киборга, предварительно расправившись с ее близкими, то, как минимум, он должен ответить за это.

Не прощаясь, Скворцова села за руль «Фокуса» и, коротко посигналив, уехала.

В полном смятении Валентин вернулся в кабинет Альберта Ивановича, где Тая уже дала согласие на полное медицинское обследование, на которое, скорее всего, уйдет весь день.

Так и получилось. В Пермь вернулись уже после семи вечера, заехав в ресторан «Микс», где Диген, пыхтя, согласился с Тха-Сае по поводу нелестного вердикта для кофе.

— У тебя, похоже, чуйка работает! Хоть я и не могу терпеть Марка с его баночками для анализов, он тут проверил кое-что…

С этими словами Диген плюхнул на стол бумажный пакетик, из которого вывалились кофейные зерна.