Невеста для графа - Кэролайн Линден

На террасе царила приятная прохлада – не то что в бальном зале. Но, как ни странно, Элиза не увидела здесь ни одного человека. Наверное, всех желающих подышать воздухом напугал мелкий дождик. Лорд Гастингс взял ее за руку и повел под сень раскидистой глицинии, обвившей колонну. Прислонившись к колонне и скрестив руки на груди, спросил:

– Тут ведь лучше?

Элиза улыбнулась.

– Гораздо лучше. Спасибо, милорд.

Сквозь застекленные двери сюда проникало достаточно света, чтобы она могла разглядеть его улыбку – и даже ямочку на щеке.

– Сегодня вы настоящая красавица, – заметил граф.

Эти его слова мгновенно вернули ее с небес на землю, и приземление было очень жестким. Элиза ведь прекрасно знала, что она далеко не красавица, и, конечно же, понимала, почему ей льстили охотники за приданым. Но лорд Гастингс… Неужели он один из них?

– Зачем вы это говорите, милорд? Я же знаю, что некрасива, – пробормотала девушка.

– С чего вы взяли? – Граф в недоумении вскинул брови.

«А ведь все так хорошо начиналось… Но он все испортил», – со вздохом подумала Элиза.

– Я никогда не была хороша собой. Милорд, прошу вас, не говорите того, что не думаете.

И тут она впервые увидела лорда Гастингса растерянным.

– Я не понимаю… – пробормотал он, пожав плечами.

Элиза устало вздохнула. Что тут непонятного?

– Я некрасива, – продолжила она, – и люблю красивую одежду, поэтому папа балует меня украшениями. – Элиза прикоснулась к жемчужной нити. – Но тот, кто называет меня красивой, либо видит плохо, либо лжет.

Граф какое-то время молчал, а Элизе казалось, что эти секунды – худшие в ее жизни. Неужели он ничем не лучше всех тех проходимцев, что пытались ухаживать за ней до него? Как это горько…

– Вообще-то я не утверждал, что быть красивой для вас в порядке вещей. Я лишь сказал, что вы красавица… сегодня, в этот вечер, а это, согласитесь, существенно меняет дело.

– Да, мой наряд… – пробормотала Элиза.

Но граф не дал ей договорить. Вплотную приблизившись к ней, он спросил:

– Меня подводит зрение, говорите? Тогда позвольте мне лучше вас рассмотреть.

Элиза отпрянула.

– Куда же вы? Замрите! – Теперь Гастингс улыбался, и тон его был шутливым.

Граф провел пальцем по ее подбородку, и Элиза затаила дыхание. А он вдруг повернул ее голову чуть вправо, потом – чуть влево, затем задумчиво проговорил:

– Да, теперь вижу… Несколько веснушек… Но поверьте, я нахожу их очаровательными.

Подушечкой большого пальца он очертил абрис ее щеки. Элиза сжала кулаки, пряча руки в складках платья.

– У вас очень длинные ресницы, – пробормотал граф. – А глаза… Такого цвета летом, в солнечные дни, бывают поля в Розмари, когда из высокой и сочной травы взлетают в небо золотистые зяблики. – Он осторожно прикоснулся к тонкому завитку, выбившемуся из прически. – Волосы у вас – цвета меда, и мягкие на ощупь словно любимая льняная сорочка, которую стирали уже раз сто. Губы же… – Гастингс осторожно провел пальцем по ее губам. Элиза с огромным трудом удерживалась, чтобы не всхлипнуть. – Я хочу вас поцеловать. Можно?

Элиза молча кивнула. Граф улыбнулся одними глазами и наклонил голову. Девушка в страхе оцепенела и стояла, вытянувшись в струнку, когда губы его легонько прикоснулись к ее губам. А он поднял голову и вдруг спросил:

– Вас когда-нибудь целовали?

Элиза густо покраснела. Облизав пересохшие губы, она пролепетала:

– Ну… наверное, не так, как следует…

Плечи графа затряслись.

– Мисс Кросс, вы удивительная девушка! Что ж, если так… Постараюсь вас не разочаровать, – прошептал он, привлекая Элизу к себе. А потом снова ее поцеловал.

Но на сей раз поцеловал по-настоящему, действуя решительно и целеустремленно. Элиза беззвучно вскрикнула от неожиданности, а потом тихо застонала. Граф целовал ее так, словно добивался полной и безоговорочной капитуляции, но Элиза и так не испытывала ни малейшего желания сопротивляться. Когда же поцелуй прервался, он обхватил одной рукой талию девушки и принялся покрывать поцелуями ее лицо и шею. Она тихонько всхлипнула, когда он чуть прикусил мочку уха рядом с сережкой, и едва не растаяла, как льдинка на солнце, когда ладонь графа коснулась груди. Она с жаром убеждала себя, что это получилось случайно – так же случайно, как проникли под его сюртук ее руки. Но «случайность» повторилась, только на этот раз граф, что-то пробормотав, сорвал с руки перчатку и накрыл ее грудь уже обнаженной ладонью. Элиза опомнилась только тогда, когда его большой палец нащупал ее сосок. Но шок на удивление быстро прошел, сменившись ощущениями совсем иной природы. Гастингс крепко прижал ее к себе, и Элиза почувствовала его возбужденную плоть. Жаркие губы графа ласкали поцелуями ее шею, и Элизе вдруг пришло в голову, что если бы он попросил ее отдаться ему прямо здесь и сейчас, на террасе дома леди Тейн, под дождем, в пяти шагах от переполненного бального зала, то она бы ему не отказала. Так вот что называют безумной страстью! Слава богу, что позволил ей испытать это чувство хотя бы раз в жизни…

А граф вдруг отпустил ее и поддержал под локти, когда она, оступившись, чуть не упала. Взъерошенные волосы и горящий взгляд делали его похожим на дикаря. Он прерывисто дышал, вздрагивая при каждом вздохе, и Элиза не могла отвести от него глаз. Кажется, у нее от его поцелуев расплавились мозги. Потому что, видит бог, она ужасно хотела продолжения!

– Элиза, дорогая… – прохрипел он и откашлявшись, начал заново: – Понимаете, мисс Кросс… – Меж бровей его пролегла складка; казалось, что-то его смущало. – Все зашло гораздо дальше, чем я собирался…

Элиза же, не в силах вымолвить ни слова, лишь помотала головой и взмахнула дрожащей рукой – мол, не стоит об этом говорить. А Гастингс отступил на шаг и, глядя куда-то в сторону, провел ладонью по лицу. Когда он снова на нее посмотрел, во взгляде графа мало что изменилось – по-прежнему в глазах его было желание… и растерянность.

– Я должен проводить вас обратно в бальный зал, – сказал он со вздохом. – Ваш отец, должно быть, не знает, что и думать.

Ах, папа!.. Действительно, как же быть? Он ведь с первого взгляда на нее обо всем догадается, поймет, что произошло. Едва ли он расстроится или разозлится: пожалуй, даже порадуется за нее, но молчать точно не станет, а слышать от него привычное «видишь, прав оказался я, а не ты» Элизе совсем не хотелось. То, что она только что пережила: этот волшебный, сказочный, незабываемый поцелуй – было тем сокровищем, которое она предпочла бы спрятать от чужих глаз, тем более – от глаз родителя. Для отца важно, чтобы его дочь вышла замуж и родила ему внуков, а для нее важнее всего было то, что граф Гастингс нашел ее привлекательной.

Наверное, граф Гастингс был не первым мужчиной, которому она показалась привлекательной, но только его одного ей хотелось поцеловать в ответ. Более того, она мечтала о том, чтобы он в нее влюбился, и лишь с ним ей хотелось заниматься любовью…