Песочный человек - Ларс Кеплер

В истории болезни Микаэля Йона прочитал, что врачи нашли в его жировых тканях остатки наркозного средства севофлурана. Вероятно, Микаэлю дали наркоз и притащили сюда, пока он был без сознания. Это вполне сходится с его словами о том, что он очнулся в новой комнате. Он уснул в капсуле и проснулся здесь.

По какой-то причине Микаэля после всех этих лет перенесли сюда.

Настало ли ему время быть положенным в гроб, когда он сумел бежать?

Температура еще понизилась. Полицейские возвращались к своим машинам. Лицо Мариты с запавшими щеками было сосредоточенно и печально.

Если Микаэля усыпили, он не сможет показать дорогу к капсуле.

Он просто не видел, откуда и куда его везут.

Натан махнул Йоне, показывая, что пора ехать. Йона хотел было махнуть в ответ, но опустил руку.

Нельзя, чтобы на этом все кончилось. Нельзя. Йона провел рукой по волосам.

Так что же нужно сделать?

Идя к машинам, Йона уже знал пугающий ответ на свой собственный вопрос.

Йона мягко свернул в парковочный гараж Кью-Парка, взял талон, спустился вниз, на парковочное место. Он сидел в машине, а служащий из магазина, расположенного наверху, собирал тележки.

Когда гараж опустел, Йона вылез из машины, направился к блестящему черному фургону с затемненными стеклами, откатил дверцу и забрался на сиденье.

Дверь бесшумно закрылась. Йона негромко поздоровался с начальником полицейского управления Карлосом Элиассоном и одним из высокопоставленных руководителей Службы безопасности Вернером Санденом.

– Фелисию Колер-Фрост держат в темном помещении, – начал Карлос. – Она вместе с братом просидела там больше десяти лет. Теперь она совершенно одна. Неужели мы ее бросим? Скажем, что она умерла, и бросим? Если она не больна, то проживет там еще лет двадцать.

– Карлос, – примирительно произнес Вернер.

– Я знаю, что расшумелся, – улыбнулся тот и, словно сдаваясь, поднял руки. – Я только хочу, чтобы в этот раз мы сделали все от нас зависящее.

– Мне нужна большая группа, – начал Йона. – Если я получу человек пятьдесят, мы отследим все старые нити, каждого пропавшего. Может быть, это ничего не даст, но это наша единственная возможность. Микаэль не видел сообщника, а перед перевозкой его накачали наркотиками. Он не может рассказать, где эта капсула. Конечно, мы продолжим беседовать с ним, но я думаю, он просто не знает, где его держали последние тринадцать лет.

– Но если Фелисия все еще жива, велика вероятность, что она находится в капсуле, – прогудел Вернер.

– Именно, – согласился Йона.

– Как, черт возьми, мы ее найдем? Это же невозможно, – сказал Карлос. – Никто не знает, где эта капсула.

– Никто, кроме Юрека Вальтера, – заметил Йона.

– Которого невозможно допросить, – добавил Вернер. – Он психопат и…

– Он никогда не был психопатом, – перебил Йона.

– Я знаю только то, что написано в заключении судебных психиатров, – сказал Вернер. – А они написали – шизофрения, психопатия, хаотическое мышление и крайняя жестокость.

– Потому, что Вальтер хотел, чтобы они так написали, – спокойно заметил Йона.

– Так ты думаешь, он здоров? Ты это хочешь сказать? Что он здоров? – спросил Вернер. – Это почему еще? И почему его в таком случае не допрашивают?

– Он должен содержаться в изоляции, – сказал Карлос. – В приговоре суда…

– Наплевать на приговор, – вздохнул Вернер, вытягивая свои длинные ноги.

– Может быть, – согласился Карлос.

– А у меня есть отличные сотрудники, которые умеют допрашивать подозреваемых в террори…

– Йона справится лучше всех, – перебил Карлос.

– Вовсе нет, – сказал Йона.

– Это же ты выследил и схватил Юрека, и ты оказался единственным, кто говорил с ним на процессе.

Йона покачал головой и отвел глаза, стал смотреть в затемненное стекло лобового окна, на безлюдный гараж.

– Я пытался, – медленно проговорил он. – Но Юрека не обмануть, он не как другие. Ничего не боится, не нуждается в сочувствии, ничего не рассказывает.

– Хочешь попробовать? – спросил Вернер.

– Нет. Не могу.

– Почему?

– Потому что мне страшно, – просто ответил комиссар.

Какое-то время Карлос не сводил с него глаз, а потом нервно сказал:

– Ты, конечно, шутишь.

Йона посмотрел на него. Взгляд был жестким, глаза напоминали влажный сланец.

– Не нужно бояться дядьки, который сидит под замком. – Вернер напряженно почесал лоб. – Пускай он нас боится. Вот еще! Мы в любой момент можем ворваться к нему, повалить на пол и так пугануть, что из него все дерьмо вылезет. В смысле – напугать как следует.

– Не сработает, – сказал Йона.

– Есть методы, которые всегда работают, – не сдавался Вернер. – У меня есть секретная группа, которая работала в Гуантанамо.

– Разумеется, мы с вами тут сейчас не беседуем, этой встречи не было, – поспешил вставить Карлос.

– Я редко хожу на встречи, которые действительно бывают, – пробасил Вернер и откинулся на спинку. – Моя группа знает все о пытке водой и электрошо керах.

– Юрек не боится боли.

– Так что, нам просто отступиться от него?

– Нет. – Йона так сильно откинулся на спинку, что сиденье заскрипело под его тяжестью.

– А что, по-твоему, придумать?

– Каждый, кто заговорит с Юреком, убедится лишь в том, что он врет. Юрек станет управлять разговором и, когда сообразит, что нам от него нужно, начнет торговаться, и в конце концов мы дадим ему что-то, о чем нам придется пожалеть.

Карлос опустил взгляд и раздраженно почесал колено.

– И что остается? – тихо спросил Вернер.

– Не знаю, возможно ли это, – сказал Йона, – но если мы сможем поместить полицейского агента в качестве пациента в то же отделение судебной психиатрии…

– И слушать дальше не хочу, – перебил Карлос.

– Это должен быть кто-то настолько убедительный, чтобы Вальтер пошел на сближение, – продолжил Йона.

– Вот дерьмо, – проворчал Вернер.

– Пациент, – прошептал Карлос.

– Потому что я не верю, что можно просто отправить к нему кого-то, кого он сможет использовать.

– Что ты хочешь сказать? Говори!

– Мы должны найти исключительного агента. Такого, чтобы Вальтеру стало любопытно.

В груше что-то вздохнуло, зазвенели цепи. Сага Бауэр мягко отстранилась, качнувшись следом за грушей, и ударила снова. Что-то дважды чмокнуло, и между стенами пустого боксерского зала загудело.