Поцелуй смерти - Лорел Гамильтон

– Ну, это такая метафизическая способность.

– Другие эмоции ты можешь поглощать?

Я мотнула головой:

– Только гнев.

– Ты перестала сильно злиться. Поэтому?

– Не знаю точно, может быть. Может быть, научившись контролировать собственный гнев, я получила власть над чужим. Честно не знаю.

– Он все еще очень плохо помнит последние два часа перед тем, как ты «поглотила», – он поставил в воздухе кавычки, – его гнев.

– Такого никогда раньше не бывало, и я сделала это ненарочно. Он меня напугал неожиданно, и я…

– Среагировала машинально, – договорил Зебровски. – Как кулаком, только не материальным.

– Ага.

Мы переглянулись. Будучи верна себе, я спросила:

– Ты все еще думаешь, что я не монстр?

– Ты единственная успела добраться до Биллингса прежде, чем он ударил вампира. Смотреть, как ты болталась, вцепившись ему в руку, это было… ты очень маленькая с виду, Анита. Мы все бросились на помощь, но ты разобралась сама. Как обычно и бывает.

– Это не ответ на вопрос.

Он улыбнулся и покачал головой.

– Будь оно проклято, Анита, никто так сурово не обращается с собой и со всеми вокруг себя. Ты давишь, пока правда не вылезет наружу. Плохая или хорошая, тебе все равно, ты должна давить – и точка. Так?

– Теперь уже не всегда, но – да, давлю.

Я внимательно смотрела ему в лицо, ожидая ответа.

Он скривился, вздохнул, посмотрел на меня. Ответил таким же изучающим взглядом.

– Ты – не монстр. Когда у Дольфа были эти заскоки, и он разнес пару допросных, в которых ты была, ты на него не настучала. Ты ему позволила на себя срываться. Мало кто из парней так поступил бы – скорей всего его бы сдали.

– Он сейчас нормальный.

– Всем нам случается сорваться. Разница в том, что бывает потом. Мы не уходим вразнос навсегда, мы овладеваем собою.

– «Овладеваем собою» – отличный термин.

Он усмехнулся:

– Мне Кэти снова читает вслух свои книжки по психологии.

Я улыбнулась в ответ:

– Приятно иметь умную жену.

Он кивнул:

– В браке всегда ищи партнера поумнее себя. И покрасивее.

Я не могла не рассмеяться – пусть чуть-чуть. Смех в комнате прозвучал незнакомо и гулко. Я снова глянула на вампира, которого убила, чтобы спасти четырнадцатилетнюю девочку, из которой он хотел сделать вампира. Сожалею я о его гибели? Нет. Сожалею о том, что девочка осталась дышащим живым человеком? Не-а. Сожалею, что напугала вампиршу Шелби? Есть немного. Рада я, что мы знаем адрес диких вампиров, убивших сотрудников полиции?

Да.

Зебровски снова тронул меня за плечо:

– Не допускай, чтобы такие люди, как Киркланд, вызывали у тебя сомнение в себе, Анита.

Я обернулась к нему, и что-то в его лице заставило меня улыбнуться снова.

– Сделаю все, что в моих силах.

– Ты всегда так поступаешь, – ответил он, и я не могла не усмехнуться. Он усмехнулся в ответ. – Давай собирайся, пора на охоту.

– Оглянуться не успеешь, – ответила я и стащила с головы черную шапочку, но косу оставила: иногда волосы ветром сдувает в лицо, а мне, может, стрелять придется. Когда хочешь кого-то убить, надо видеть, во что стреляешь. Чтобы убить именно кого надо.

Все согласились, что налет на вампирские адреса будет после рассвета, когда вампиры будут мертвы для мира. У нас двое убитых полицейских, и увеличивать эту цифру нам не надо, так что мы стали ждать. А ждать – работа тяжелая. Она нервы изматывает. Есть шанс несколько часов поспать, и если сможешь, тебе найдут лежанку где-нибудь в глубине участка, чтобы ты отрубился. Но почти никто спать не пошел. У нас двое убитых, и мы через несколько часов двинемся на охоту за их убийцами. Это либо достает, либо заставляет мыслить слишком усердно – в обоих случаях заснуть не помогает. Почти никто из нас не знал никого из убитых лично, но это не важно. Если даже думать, что один из них был при жизни самым большим в мире мудаком, это тоже не в дело. В дело только то, что у него был значок и у тебя такой же. Если ты позвал бы на помощь, он бы пришел. Незнакомец или друг, это не важно: он бы рискнул для тебя жизнью, как и ты для него, и если бы пришлось, ты бы с ним пошел под пули, потому что это и значит – носить значок. Это значит, что когда все бегут прочь от опасности, ты бежишь к ней, и всякий, кто бежит в бой рядом с тобой, тебе брат по оружию. Гражданские думают, что у копов такая реакция, потому что они говорят про себя: «Вот во имя милости Божией гряду я», но на самом деле не так это, это не главное. Мы – люди, так что немножко этого есть, но в основном это осознание, что мы – это те, кто бежит на звук выстрелов. Мы бежим навстречу беде, а не прочь от нее, и мы верим, что если рядом окажется еще один человек со значком, то и он побежит туда же. Он будет с нами, и мы вместе будем драться с опасностью и с врагами, потому что это наша работа и наша суть.

Вампиры не просто убили двух копов: они убили двух человек, которые стояли бы с нами плечом к плечу возле их двери. Они убили двух наших, а это непозволительно. И часть энергии, пока мы ждали, бралась оттого, что мы не просто выследим сегодня врагов, мы их убьем, и все это дозволено и законно. Мы их выследим и казним. Формально говоря, это будет выполнением ордера на ликвидацию, потому что сейчас ордер у нас есть, но для меня это будет просто охотой на вампиров при поддержке СВАТ.

Адресов было три, поэтому я была маршалом на одном, Ларри – на втором, а с третьей группой шел федеральный маршал Арлен Брайс, самый новый в нашем Противоестественном отделе. Он из нового поколения наших маршалов, в прошлом – обычных полицейских со стажем не менее двух лет, обученных противоестественной работе на курсах, а не на практике. Мне еще не встречались маршалы после курсов, и притом чтобы прежняя работа в каком бы то ни было полицейском подразделении дала им навыки, необходимые для охоты на вампиров и диких оборотней. Именно для охоты, потому что со значком там или без него, маршалы противоестественного направления – легализованные убийцы. Да, мы убиваем ради спасения жизней, но главная наша работа в этом и состоит – убивать. Полицейские спасают людям жизнь, и большинство свои двадцать лет служат, даже ни разу не вытащив оружия на службе. Почти каждый маршал противоестественного направления убивает хотя бы одного вампира в первый же месяц службы, иногда и не одного. Если кто думает, что убивать вампиров – совсем не то, что убивать обычных людей, пусть попробует этой работы, а потом посмотрим, что он скажет. Мне приходилось на службе убивать и людей, и, честно говоря, разницы особой нет, кроме той, что человека убить легче.

Но федеральный маршал Арлен Брайс еще этого не знал.