Орден Хранителей. Инквизитор - Александр Золотько

Вот сейчас спросит, откуда такие.

— И откуда такие? — спросил инквизитор.

— Взял у мертвого, — ответил Иван. — Я же прибыл сюда в сопровождении предавшегося…

— Я знаю.

— Да, а тот завез меня в… — Иван наморщил лоб, вспоминая название. — В Тель Мегиддо. И познакомил со странным человеком, который назвался Марком. И который держал в руках вот этот самый суббах…

Иван замолчал.

Значит, мы даже знаем, как эта штука называется? Это нам покойник успел сообщить? Интересно, до смерти или после? Вот сейчас возьмет и заржет инквизитор прямо завравшемуся Александрову в глаза. И это будет странное зрелище — ржущий инквизитор такого ранга. Почти такое же странное, как и хохочущий дьявол.

Ведь наверняка знает, что четки были у Ивана при поступлении в изолятор. Или не знает? Ну его! В конце концов, он даже не пытается выглядеть правдоподобно, значит, Ивану тоже можно не стараться.

— И вы взяли на память? — чуть улыбнулся инквизитор.

— Можете назвать это суеверием, но в засаде я уцелел чудом… Мы, опера, верим в приметы, обереги и даже сглаз. Исповедуемся, получаем наказания, но все равно таскаем счастливые рубашки, брелоки, камешки и прочую ерунду…

— Получали, — со странным выражением сказал инквизитор.

— Что, простите?

— Получали. Исповедовались. Получали наказания. В прошедшем времени. Хотя о наказаниях можно и в настоящем. И в будущем. — Улыбка то появлялась на губах инквизитора, то исчезала. — Я бы с интересом послушал ваш рассказ о привычках и приметах Ордена Охранителей, но, боюсь, вам нужно отдохнуть, а мне — поработать.

— И еще, — добавил инквизитор, когда Иван встал и пошел к двери. — Вам ведь сослуживцы передавали подарок? Такую тяжелую сумку?

— Да.

— И она сгорела?

— Да, а что?

— Возьмите взамен другую в шкафу возле двери. — Хозяин кабинета указал пальцем с таким выражением, будто отправлял войска в бой. — Полагаю, вам пригодится.

Иван открыл дверцу, взял сумку с длинным наплечным ремнем и оглянулся на инквизитора.

— Удачи вам, — сказал начальник Канцелярии. — До вашего отъезда мы уже не увидимся.

В сумке была земля.

Иван смог удержаться и не проверял содержимое сумки, пока не сел в поезд. Но в купе все-таки поставил сумку перед собой на столик и открыл.

Земля.

Красноватая высушенная земля в небольших пластиковых пакетиках, грамм по пятьдесят в каждом.

Полная сумка. На каждом пакетике — бирочка, небольшой картонный прямоугольник. Земля из Святого Города, гласила надпись.

Такие точно пакеты всучивали бродячие торговцы реликвиями во всех городах Земли наивным людям. Только на этих пакетиках, на каждой бирочке стоял штамп Объединенной Инквизиции. И это значило, что Иван — очень обеспеченный человек. Даже если не принимать во внимание его сбережений, командировочных и подъемных с премиальными. Деньги в разных странах были разными, а земля из Иерусалима была валютой универсальной.

Можно было этому радоваться. Можно было не обращать на это внимания.

Это ничего не меняло.

То, что так и не произнес вслух Круль, что так и не смог сказать даже себе самому Иван, все равно оставалось единственно возможным объяснением.

Там, возле дороги, Ивана хотели убить не галаты. Там были свои, из Конюшни. Пусть не те, кто знал Ивана лично. Может, из нового пополнения, прибывшего, пока Иван сидел в Изоляторе. Это не важно. Важно то, что теперь Иван не может доверять никому. Совершенно.

Его хотели убить. И он не знал — за что. Не мог даже представить. Возможно, кто-то решил, что Иван обладает некоей информацией, способной… Не отринувшие, Токарев перед смертью мог убить его, но оставил в живых. Не предавшиеся и Ад, они как раз Ивана защищали. Не Инквизиция… Эти могли просто не выпустить Ивана из Канцелярии. Или из Иерусалима. Они ведь его спасали.

Апокалипсис.

Иван прислушался.

Колеса выстукивали это странное слово. Апокалипсис. Апокалипсис.

Все просто. Нужно узнать, что это такое. Нужно найти старую Библию. Прочитать и понять.

Это так просто. Нужно убраться подальше от Иерусалима и его хитросплетений, успокоиться, расслабиться и просто прийти в себя.

Хотя сидеть в купе и пялиться в темное окно и на тени, проносящиеся за ним, тени и пятна света, россыпи желтых огней и полосы непроницаемого мрака — удовольствие не так чтобы очень…

Вот ведь выпустили Ивана, разрешили покинуть Изолятор, а все равно свободы не получалось. То Круль отконвоировал к засаде, причем в наручниках, то пришлось торчать с ним же в каюте, а потом даже снова вернуться в одиночку. Теперь вот трясется Иван в купе, и только боль в боку напоминает ему, что не все его покинули в этом мире. Не все. Сломанные ребра, например, с ним.

Спать не хотелось совершенно. Мелькнула мысль заказать чаю и тут же превратилась в шикарную картинку, развернувшуюся перед мысленным взором Ивана. Он на дежурстве, пялится в монитор, отхлебывая из треснувшей чашки крепкий чай, надоевший до полного одурения.

Можно еще выйти и прогуляться по коридору. Совершить увлекательное путешествие от купе проводника до туалета и обратно. Можно, правда, очень оживить экскурсию, купив у проводника бутылочку водки или, скажем, коньяка, но не с руки как-то брату Старшему Исследователю напиваться в одиночку. Да и проводник скорее в окошко выпрыгнет на ходу, чем станет продавать инквизитору не разрешенный в поездах товар.

Да, вообще, Иван классно бы смотрелся в своей новой форме — старую, чиненую заменили в Канцелярии — гуляющим вдоль купе. Пассажиры сидели бы и не высовывались. И в туалет бы не ходили. Из этого следует, что нужно переодеться.

Иван открыл сумку, достал спортивный костюм и переоделся. Глянул на себя в зеркало и отодрал с брюк и куртки бирки. Надел кроссовки.

В коридоре никого не было. Иван подошел к расписанию, глянул — до остановки было всего десять минут. И остановка была приличная, целых двадцать минут. Можно будет прогуляться. Размять ноги, не привлекая к себе повышенного внимания.

Иван успел аккуратно сложить свою форму, убрать «умиротворитель» в сумку, а сумку в рундук под диваном, постоял у окна минуты три, вглядываясь в наплывающие строения, потом появилось здание вокзала, перрон, освещенный ярким ядовитым светом, и поезд остановился.

Городок назывался Апостолово.

Иван спрыгнул на перрон, проводница отвернулась, вроде как вытирая поручни. И пожалуйста, подумал Иван.

И пошел вдоль перрона, ориентируясь на светящиеся витрины киосков. Водки не будет, понятно. Если попросить, то, конечно, найдется. Дорого. Но деньги у Ивана есть, можно не экономить. Как съязвил бы по этому поводу Круль, чего их беречь, свободно можно не успеть потратить. При нынешних-то делах…