Жизнь в полосочку - Таисия Удальцова

—Н-нет.

—Значит, жива.

Тамара открыла рот. И едва вновь не зарыдала, уже от облегчения, когда рассмотрела — у Маши шевельнулись губы!

—Погоди немного,— вежливо попросила по-прежнему недвижная Маша,— мне недолго осталось.

Тамара несмело подошла поближе. Маша усердно изучала потолок.

—Почему — немного?— испуганно прошептала Тамара. — Ты что, плохо себя чувствуешь?

—Замечательно я себя чувствую.

Заявление прозвучало оптимистично. Тамара еще немного продвинулась вперед. И подумала — нужно меньше пить. А лучше — вообще с этим делом завязывать.

Маша уточнила:

—Пока.

—Что — пока?

—Пока Ванька не приехал.

Лжепокойница явно разговорилась. Тамара почувствовала, как у нее от любопытства раскраснелись щеки. Она на цыпочках подошла к постели, присела на самый краешек и восхищенно вздохнула: Машка артистично изображала почившую.

Тамара рассматривала Машино лицо и поражалась ее терпению — ни разу не моргнула. Выдержка прямо-таки железная. Она осторожно коснулась руки Епифанцевой и успокоилась окончательно — теплая.

Тамара устроилась поудобнее и спросила:

—А когда твой Ванька приедет?

—Сколько времени?

—Половина четвертого.

—Смотря с какой скоростью мчится.

—Это как?

Маша судорожно вздохнула, длинные ресницы затрепетали, и она с заминкой пояснила:

—В одиннадцать… он еще был в Москве.

—Где?!

—В Москве. — И Епифанцева прошептала: — Если сильно разозлился, за шесть часов обернется.

—Не поняла.

Терпение наконец изменило собравшейся помирать Маше. Она повернула голову и раздраженно рявкнула:

—Что тут непонятного?!

Тамара таращила глаза и молчала. Злить Машу ей совершенно не хотелось.

—Поясняю для особо тупых,—прорычала Епифанцева.— Ваньке позвонили в одиннадцать…

—Кто?

—Не перебивай, мышь серая! Ох, прости меня, Господи, я обещалась научиться смирению, пока есть время…

Тамара в очередной раз открыла рот. Маша умерила блеск в глазах и монотонно сообщила:

—Доброхот какой-то звякнул на сотовый. Доложился, что видел меня в казино. В непотребном виде и в такой же компании. Вдрызг пьяной. Со смазливой шлюшкой в кильватере.

Тамара ошарашенно молчала. Машка ехидно уточнила:

—Это он про тебя.

—И… что?

—Ничего. Ванька бросил все дела, выставил из машина шофера и охранников —правильно, зачем ему свидетели? — и теперь на полной скорости мчится в Череповец. Убивать меня.

Тамара побледнела и уставилась на дверь. Маша снова скрестила руки, напустила на лицо постность и стала изучать потолок. Роль усопшей ей явно нравилась.

Извращенка!

Тамара облизала внезапно пересохшие губы и пролепетала:

—Откуда ты знаешь?

—Охранник позвонил. Васька. Сказал, чтоб брала ноги в руки и сматывалась подальше, если жизнь дорога.

Тамара вскочила с кровати и в панике закричала:

—Так что же ты тут разлеглась?!

—А мне не дорога, — равнодушно сообщила Маша.

—П-почему?

Маша долго молчала, а Тамара ломала руки. Больше всего на свете ей хотелось сбежать. Она-то не претендовала на роль самоубийцы, как сумасшедшая Епифанцева.

Наконец Маша прошелестела:

—Несправедливо все.

—Ну?

—Хочу умереть. Надоело.

—Да что несправедливо-то?!

—Почему Ваньке, таракану рыжему, все можно, а мне ничего?

—Что ему можно?!

—Все.

Тамара топталась на месте, косилась на запястье и старалась прикинуть — сколько времени понадобится разъяренному Машкиному мужу, чтобы добраться до Череповца. По ее подсчетам получалось — не меньше шести часов. И то если Епифанцев съехал от злости с катушек и мчится всю дорогу со скоростью не меньше ста – ста двадцати километров в час. А это невозможно. Он ведь неверную жену придушить мечтает, а не себя угробить.

И все же допустим, что он свихнулся. От горя. Одиннадцать плюс шесть получается пять вечера. А сейчас нет четырех. Еще уйма времени!

Тамара снова присела и печально посмотрела на Лелькину подругу: несладко ей придется.

Тамарино молчание чем-то Машу не устроило, и она страстно выдохнула:

—Думаешь, он в Москву в командировку поехал?

—А… разве нет?

—К любовнице!

Тамара потрясенно ахнула. Маша снова вышла из роли. Села в постели и с силой стукнула по покрывалу.

—А перед этим в Питер мотал! Два раза!

Зеленые Машины глаза сверкали как у дикой кошки. Тамара непроизвольно поежилась. Отодвинулась подальше и пролепетала:

—Тоже… к любовнице?

—А то!!!

Тамара растерянно моргнула. Две любовницы одновременно, на ее взгляд, — многовато.

Маша рухнула на подушку и горько прошептала:

—Рыжий кобель…

Тамара сочувственно погладила ее по руке и робко спросила:

—Может, ты ошибаешься?

Ответом ей был короткий смешок.

Как раз в этот момент под окном с ревом и визгом тормознула явно тяжелая машина. Собравшаяся помирать Маша побелела и закрыла глаза. Она была готова к смерти. И даже желала ее.

Тамара недоверчиво посмотрела на часы — без десяти четыре. Это не мог быть Епифанцев! Или… мог?

Тамара нежно коснулась Машиной щеки и прошептала:

—Знаешь, а я уверена — он тебя любит.

Маша осталась недвижна. Даже ресницы не дрогнули.

—Иначе бы не рисковал жизнью. Он же примчался сюда меньше чем за пять часов! Такое вообще невозможно. Ну, еще пару минут назад я так и думала. Клянусь.

Под окном оглушительно хлопнула дверца машины. Маша прошелестела:

—Пришить меня торопится.

Тамара вскочила и выглянула в окно: Маша была права. Там стоял темный джип. Копия Ванькиного монстра. Только матовый от пыли и плохо подсохшей грязи.

Тамара растянула дрожащие губы в улыбке и с фальшивой бодростью воскликнула:

—Знаешь, я просто уверена — все будет хорошо!

Маша молчала. А Тамара вдруг действительно улыбнулась только что пришедшей идее. И уже спокойно сказала:

—Ты только лежи тут и продолжай помирать, ладно? А я пойду твоего рыжего таракана под дверьми встречу. Обработаю его…