Жизнь в полосочку - Таисия Удальцова

—Как? — пролепетала умирающая.

—Времени нет разжевывать. Доверься. Главное, когда его сюда запущу, признаков жизни не подавай. Помираешь — и весь сказ. А потом, ну, чуть позже, все равно стой на своем. Якобы жить не хочешь. Лей слезы и тверди о его предательстве и любовницах. Мол, ты все знаешь. Тебя по телефону баба какая-то предупредила. Мол, ты ему верила, а он… А казино из мести! Только из мести!

Маша изумленно распахнула глаза, но Тамара уже вихрем мчалась к двери. Лишь телефон зачем-то с пола подобрала.

* * *

Тамара едва успела занять позицию перед епифановской квартирой. Буквально через секунду внизу хлопнула дверь, и подъезд загудел под чьими-то тяжелыми шагами. Наверняка Ванькиными.

«Ишь, курьерский поезд изображает. А рычит-то как…»

Тамара невольно порадовалась, что последние полчаса ревела без передышки. Глаза красные, косметика потекла, вид должен быть самый разнесчастный. Жаль, в зеркало она не посмотрела, времени ни секунды лишней.

На всякий случай Тамара размазала по лицу слюни, села на пороге и начала тихо раскачиваться. Подвывать она не решилась, боясь переиграть. На ее взгляд, картина все равно должна впечатлить любого.

Голова по-прежнему гудела. Тамара поморщилась и еще раз пообещала себе не пить. Уж слишком думалось тяжело. И череп будто ватой набили.

Тамара угадала. Грохот замер, перед ней замаячили чьи-то дорогие кожаные ботинки, над головой проревели:

—Шо тут потеряла?

Тамара вполне искренне всхлипнула от страха, потрясла телефоном — батарейку забыла вставить, дуреха!— и проскулила:

—Милицию вот жду… И «Скорую помощь»...

—Шо-шо?!

—Милицию, — едва слышно прошелестела она. — И «Скорую помощь».

—А шо перед моей дверью?

—Не перед вашей. Тут… тут моя подруга живет… жила…

Неизвестный озадаченно крякнул. Тамара взлетела в воздух и неприятно удивилась, как им с Машкой не повезло. Манеры у их мужиков почти не отличаются. Пусть один орет — «шо», другой — «что», а суть…

Ей довольно грубо приподняли подбородок, и Тамара в страхе зажмурилась: ну и рожа! Да Лешка Сазонов просто красавец!

Но ее грубо встряхнули, и Тамара неохотно приоткрыла один глаз. Правый. Увидела перед собой широкую, усыпанную веснушками физиономию, красные клочкастые брови и горящие тревожной яростью крохотные голубые глазки. И с некоторым удивлением отметила, что смотрит на Машкиного мужа — а это был точно он, таракан рыжий, — сверху вниз. Он оказался ниже ее ростом. Правда, раз в пять шире.

Неизвестно почему, но это ее взбодрило. Тамара распахнула второй глаз и жалостливо пискнула:

—Отпустите меня, дяденька…

Мужик ошеломленно открыл рот, и Тамара беспрепятственно сползла на пол. Привалилась спиной к двери, защищая ее от преждевременного вторжения, и стала размазывать по лицу косметику.

Ванька Епифанцев хрипло кашлянул, осторожно тронул ее за плечо и выдавил сквозь зубы:

—Шо-то я тебя не понял, девонька. Шо тут происходит?

Тамара зачем-то снова показала ему телефон и прорыдала:

—Говорю же, подруга помирает…

—Какая такая подруга?!

—М-ма-ашка. Епифа-анцева…

И вздрогнула от неожиданности, до того звонко клацнули над головой зубы рыжего таракана, предателя и развратника.

Он с кряхтеньем присел на корточки и заглянул ей в лицо. Тамара еще усерднее стала растирать тушь на ресницах. Ей почему-то совершенно не хотелось смотреть в Ванькины глаза.

Дура Машка!

Ее опять тронули за плечо. Машкин муж с тревогой спросил:

—Шо ты несешь? Почему помирает?

Тамара подтянула колени, уткнулась в них лицом и убито прошептала:

—Жить не хочет…

—С чего вдруг?!

—У нее… вам не понять…

—Не тяни жилы!

Тамара вздрогнула и торопливо зачастила:

—Не знаю толком. Позвонил ей кто-то. Баба какая-то. Муж, сказала, не по командировкам ездит, а по любовницам. В Питер да Москву. Мол, у нее доказательства есть. Фотки, наверное. Вот Машка и…

Ванька Епифанцев весьма замысловато выругался. У Тамары уши загорелись, она и слов-то таких не знала. Чтоб скрыть смущение, Тамара жалостливо провыла:

—Вчера просто отомстить хотела, в казино меня затащила, проигралась там и напилась, а сегодня… Сегодня помирать затеяла… Жизнь, говорит, не мила… Несправедливо в ней все… Лежит белая-белая, в лице ни кровиночки, и даже не смотрит… Боюсь, повесится или еще что с собой сотворит…

Тамара сунула обомлевшему Ваньке Епифанцеву сотовый телефон и горько пожаловалась:

—Вот, в милицию хотела позвонить, да в «Скорую помощь», а батарейки-то нет… Выронила где-то… Со страху…

Ванька, таракан рыжий и муж неверный, ничего на это не сказал. Как котенка перенес Тамару в сторону и раненым вепрем ломанулся в собственную квартиру.

Тамара осторожно прикрыла за ним дверь и перекрестилась. А потом медленно пошла вниз. Она все равно больше ничего не могла сделать для Маши. Теперь все зависело от самой Епифанцевой.

Тамара постояла немного на крыльце, но ничего подозрительного не услышала. Ни испуганного визга. Ни смертного воя. Ни разъяренных воплей разгневанного мужа.

Она пожала плечами: судя по всему, Машка еще поживет.

* * *

Тамара почти бегом поднималась по лестнице, напевая себе под нос что-то невнятное, но бодрое. О Машке она уже не думала. Хотя и пришла к нехитрому выводу, что все мужики сволочи.

Ведут себя как… орангутанги. Как зверюги мохнатые. Собственники несчастные! Что рыжий Машкин таракан — Ванька, что Лешка Сазонов.

Ну почему так? Физиономии разные. Образование разное. Воспитание разное. А натура одна!

Тамара притормозила у почтовых ящиков и полезла за ключом: ее ящик не пустовал. Впрочем, как и другие. Рекламные газеты в Череповце разносили ежедневно и добросовестно.

Тамара сунула в ящик руку и удивленно присвистнула — она нащупала что-то жесткое. Письмо, что ли? Странно, из Крыма она только на днях получила. И звонила туда недавно.

Тамара бросила на подоконник газеты, и рот ее изумленно округлился: на ладони лежала хорошо знакомая дискета. С красной этикеткой и надписью «Verbatim». Та самая, что она вчера вечером отдала Марату. Или ее брат-близнец.

Тамара подошла к двери и чуть не уронила ключи: родная квартира встречала ее настоящей какофонией звуков. Во-первых, за дверью надрывался телефон, Тамара так и не удосужилась уменьшить громкость сигнала. Во-вторых, там же бесновался Крыс.