Выбирая жизнь - Арина Предгорная

теперь без особого желания в это самое общество выезжает. И танцует не более положенного количества танцев. Опять же, он не стремится проводить в обществе его жены каждую свободную минуту, наоборот, свободно планирует собственный досуг по своему вкусу, лишь иногда присоединяясь к ним обоим для совместного выхода в свет. Сегодня, например, племянник один уехал в гости, предупредив, что может вернуться поздно.

И слуги — те, хотя и знают правила хозяина, но всё же, заметь что неподобающее — донесли бы.

Как же хотелось ясности! И простого человеческого счастья! Каким богам молиться — суровым и справедливым северным, далёким, но не забытым, или калдигернским небесным покровителям, чьи ответы время от времени достигают простых смертных?

… Надо будет написать тому мрачному типу, нечаянно забравшему сердце леди Элге, урождённой Адорейн. Виррис обижена на сестру за молчание и скрытность, но ему не мешало бы поинтересоваться, как у этой самой сестры дела, не нужно ли чего, не требуется ли обеспечить подходящим жильём их обоих: не станет же лесной маг вечно сидеть в своей глуши, особенно теперь. Неправильно всё это, неподобающе, недопустимо — но так завидно. Да, он отправит Ару записку с просьбой поговорить со свояченицей. Но лучше не сегодня. Сегодня много работы на вечер и ещё одна пустая ночь.

Зоратт прошёл за ширму, отделяющую часть комнаты от гардеробной, стянул с шеи платок, снял жилет и взялся за застёжки сорочки… Чуткий слух ортейра уловил лёгкие шаги в коридоре. Тихо приоткрылась дверь, ещё тише мужчина выглянул из-за ширмы, а выдохнул так громко, что мог бы перебудить весь дом. Будоражащий аромат духов, новых, манящих и терпко-сладких, не перебивал нежную сладость малины, разбавленную сейчас звонкой нотой травы после дождя. И мерцающий атлас насыщенно-зелёного цвета, плавно обтекающий стройную женскую фигуру. Густая малахитовая зелень и огненное пламя волос — невыразимо прекрасное сочетание, выбивающее опору под ногами. Все сомнения, неуверенность — всё куда-то подевалось, уступив место всепоглощающей потребности дотянуться, получить в безраздельное владение.

Вир-рис. Беззвучный вибрирующий по-кошачьи звук; так отсутствующий внутри него зверь мог бы произносить её имя. Верхние застёжки рубашки Бьорд так и оставил расстёгнутыми.

…

… Арви для неё — как звезда в небе, прекрасная, бесконечно далёкая. Чужая. Нечего и мечтать. Ещё немного — и его снова ждёт большая вода и крепкое судно; запасы зелья давно восполнены. Бьорду всё равно, чья кровь течёт в её жилах; виконту, кажется, нет.

— Вам помочь, госпожа?

Виррис, не глядя, махнула рукой, отпуская горничную.

Алое или малахитово-зелёное? Или вообще белое?.. Выбор, когда его не хочешь делать, мучителен втройне. Девушка шевельнула пальцами, и шпильки, выпрыгнув из волос, легли ей в ладони. Она разобрала укладку, провела по рыжему пламени волос щёткой, и они заструились по плечам, заблестели драгоценным сиянием. Готовилась как во сне, будто не себя собирала. Зажмурившись, стянула с вешалки первый попавшийся халат…

В этот раз Виррис вошла без стука. Пустая спальня, колышущиеся занавески на распахнутом окне — пожалуй, для неё здесь слишком прохладно, и на остатках решимости девушка прикрыла створки, оставив лишь небольшую щель.

— Вир-рис?..

Она едва не подпрыгнула и быстро обернулась: муж подходил к ней со стороны ширмы, отделяющей угол спальни от гардеробной, в одной сорочке с закатанными рукавами и брюках, ничуть не помявшихся за длинный день. Жилет, видимо, только что снял. Бледнее обычного, с тенями под прозрачными глазами, немного взъерошенный: работал. Что отвечать? И нужно ли что-то говорить?

Девушка подавила желание поправить запахнутый на груди халат, малахитово-зелёный, отделанный широким кружевом. Может, зря именно это одеяние нацепила, её мужу такой цвет не нравится, надо было алый, беспроигрышный вариант? Но она не очень любит алый, и…

А вот пламенно-рыжие волосы, распущенные, перекинутые на одно плечо, она поправила под его взглядом, неотрывным, неотвратимо темнеющим. На негнущихся ногах сама преодолела разделяющее их расстояние. Чёрные зрачки Бьорда пульсировали, почти как у настоящего ортейра, крылья носа трепетали, снова и снова вдыхая её аромат. Вир выбрала непривычные для себя духи: слышала от кого-то из знающих толк в соблазнении дам, что вот это сочетание сражает любого мужчину наповал.

Она подняла руку и, как недавно репетировала, провела ладонью по его щеке.

— Виррис, что вы…

Голос ему отказал. Зато руки сами собой обхватили за талию, прижали к себе, провели по спине выше, к лопаткам. Хорошо. Ей почти ничего не придётся делать. Её муж не очень высокий, не нужно приподниматься на цыпочки, чтобы поцеловать, особенно когда он сам быстро склоняет голову, не веря до конца в то, что всё это происходит с ним, в его спальне, сейчас. В самый последний момент девушка закрыла глаза.

Бьорду случалось целовать её по-разному. Нежно и трепетно, как зелёному юнцу, впервые обнявшему невесту, тягуче, как медовая карамель, вместо сладости вызывающая лишь приторный привкус и жажду запить большим количеством воды, глубоко и жадно, как умирающему без живительной влаги в далёких пустынных барханах. Она успела только приоткрыть рот и вдохнуть, а потом муж отобрал инициативу, которой, если разобраться, у неё и не было. Вир держалась за обтянутые текучим шёлком плечи, чтобы не упасть, а Зоратт раз за разом оставлял на её губах всё новый и новый поцелуй, и так до бесконечности.

Он не железный. Бьорд дал волю рукам, получив наконец право трогать так, как заблагорассудится, то мягко и скользяще, то надавливая и сетуя сквозь зубы, что под ладонями какая-то ткань. Малахитовый атлас сминался под пальцами, едва не трещали тонкие кружева, а на щеках девушки расцвёл румянец, когда упал на ковёр развязанный поясок и распахнулись полы халата. Муж что-то бормотал на своём северном языке, коротко, неразличимо, на рваном выдохе, а Виррис стояла, вжатая в его тело, и молилась, чтобы всё быстрее закончилось. Она знала, что происходит в супружеской спальне, и подробности всякие знала, но не представляла, как это будет сейчас у неё — вот с этим человеком. Немного потерпеть… Как скоро проявляется магия? В тот же момент, или позднее? Как это происходит?..

Муж подхватил её на руки, отнёс на постель, не прекращая целовать, смещаясь от лица к шее, и ей пришлось выгнуться, чтобы дать ему больше доступа к открытой коже; где-то потерялись домашние туфельки. Атлас соскользнул с плеч, и едва держались кружевные бретельки соблазнительной сорочки, а на самом Бьорде вдруг не оказалось рубашки, и весь он оказался неожиданно горячим, и её опалял своим дыханием. Виррис на минутку приоткрыла глаза: муж опустил её на гладкое прохладное