Эхо - Пэм Муньос Райан

— Дай я, я скажу! — закричал Фрэнки. — Мы встанем и будем хлопать и кричать «Браво! Браво!».

Майк кивнул. Он не сказал Фрэнки, что, когда воображал концерт в Карнеги-холле, видел себя не в зале на красном бархатном сиденье. Майк видел себя на сцене в черном смокинге; он стоял возле рояля и раскланивался.

— А после концерта мы с тобой поедем обедать в ресторан и закажем бифштекс и мороженое. Не то что здесь, а, Майк?

Майк посмотрел на Фрэнки в обносках. Было слышно, как у голодного малыша бурчит в животе.

— Да уж. Обещаю, совсем не то что здесь.

Обед уже давно закончился, когда Пенниуэзер наконец выпустила Майка и Фрэнки из чулана и отправила по спальням.

На этаже Майка почти все мальчишки собрались около радиоприемника. Они слушали передачу «Бак Роджерс в XXV веке». Наверное, они хорошо вели себя за обедом, раз миссис Годфри им разрешила. Майк плюхнулся на свою койку.

На соседней койке Мышонок читал комиксы в газете недельной давности. Он сел, вытащил из-под подушки два яблока и ломоть хлеба и протянул Майку.

— Ты пропустил только тушеную курицу с подливкой из непонятно чего. Я утащил еду для Фрэнки, передал через его приятелей. Сопляки, по-моему, решили, что это самое ответственное задание в жизни.

— А, спасибо! — сказал Майк, вгрызаясь в яблоко.

Мышонок был одним из старших в приюте — почти шестнадцать. Другие мальчишки его сторонились, потому что он был у Пенниуэзер любимчиком, но Майк считал, что он неплохой. По-настоящему его имя было Стивен, но никто его так не называл. Молочно-бледная кожа, светлые глаза и белобрысые волосы — понятно, откуда прозвище.

— Сегодня Дэнни Мориарти ходил в медкабинет рядом с комнатой для посетителей, — сказал Мышонок. — Он слышал, что там было. Ты правда тому дядьке врезал? А Фрэнки его укусил, аж до крови?

Майк кивнул.

— Ну, не то чтобы врезал, просто пихнул. А Фрэнки ему следы зубов оставил, ага.

— Я слыхал, Пенниуэзер тебя внаймы сдавать собирается.

— Мне четырнадцати даже близко нет! — сказал Майк.

Мышонок пожал плечами.

— Тут понимать надо: приют Бишопа — доходное предприятие. Тебя раньше у нас летом не было, ну вот посмотришь. Фермеры с утра пораньше приезжают и разбирают мальчишек постарше на работу, на весь день. Если ферма далеко, берут на неделю или больше, а потом привозят обратно, когда закончат пахоту или сбор урожая. Платят гроши, и те все идут Пенниуэзер, на одежду и учебные пособия. Ты здесь видел одежду или учебные пособия?

— Почему никто не жалуется?

— Некому жаловаться, — ответил Мышонок. — Владелец приюта, старина Бишоп, живет в городе. Поварихи говорили, Пенниуэзер обязана раз в месяц давать ему определенную сумму, он и доволен. Все, что сверх, — ей в карман. Сами они и пикнуть не смеют, потому что у всех мужья сидят без работы. Пенниуэзер правда говорила, что всех младших сплавит и наберет мальчишек из Хатауэя?

Майк снова кивнул.

— Старшие деньги приносят, а младшие только место занимают. Она деловая. — Мышонок пожевал губу и тряхнул головой. — Мне будет непросто. Я уже не буду одним из самых старших. Может, пора мне…

Майк нахмурился:

— Я думал, тебе здесь хорошо живется. Ты у Пенниуэзер…

Он спохватился и захлопнул рот.

— Любимчик? Да я и не скрываю. Я к ней подольститься умею, а она мне послабления делает. Что тут такого? Кстати, завтра утром я поеду с телегой, повезу кое-что в «Четыре угла», потому что грузовик сломался. Она мне велела взять кого-нибудь с собой. Хочешь? К полудню вернемся. Лучше, чем вкалывать на ферме Отиса, выпалывать сорняки и таскать камни с поля. Кто-нибудь из наших предупредит Фрэнки.

Майк разглядывал огрызок яблока. Он не покидал приют с того дня, как они сюда поступили. А по выходным никого не забирают в приемные семьи, так что Фрэнки не вызовут. Малыш любил работать у Отиса, потому что в конце рабочего дня мистер Отис давал каждому мальчику по монетке в один цент.

— Поеду, — кивнул Майк.

Еще не рассвело, а Майк с Мышонком уже ехали на телеге прочь от приюта.

По обеим сторонам дороги тянулись кукурузные поля. Ничего не видно, только зеленые стебли и серое небо. Веяло предутренней прохладой, мерный перестук лошадиных копыт убаюкивал. Поначалу оба молчали. Взошло солнце. Поля кончились, и перед ними распахнулись просторные луга.

— Красиво! — Мышонок толкнул Майка локтем.

— Все красивей, чем у Бишопа.

Майк мотнул головой на телегу. Они с Мышонком погрузили на нее дюжину ящиков, подстелив старое одеяло, чтобы груз не слишком побился от тряски.

— Что в ящиках-то?

— Считается, что это секрет. Но я как-то заглянул в чулан, когда Пенниуэзер еще не закончила их упаковывать. Шкафчики стояли незапертые, битком набитые консервированными фруктами. Персики, сливы, компоты, варенье — все, что хочешь. На этикетках было написано «Помощь методисток». Знаешь, такие церковные дамы, каждый месяц к Бишопу наведываются?

— Которые все время улыбаются и с корзинками, а корзинки крышками накрыты? — спросил Майк.

Мышонок кивнул.

— Они привозят кучу банок с фруктами для бедных сироток — для нас то есть. Пенниуэзер переклеивает этикетки, банки продает и денежки себе забирает. Я однажды заметил, что у одной банки крышка неплотно закатана, и спросил, можно ли ее взять. Говорю, все равно никто такую не купит, а я, мол, персики очень люблю. Все, мол, говорят, какая вы справедливая. Ну, она мне и разрешила всю банку слопать.

— Выходит, у Пенниуэзер тоже есть сердце…

— У всех есть сердце. Только иногда приходится потрудиться, пока его найдешь. Я одну штуку усвоил: если хочешь от взрослых что-то получить или выведать, надо подойти и попросить вежливо. Почти всегда получишь то, чего хочешь. Знаешь поговорку: «На мед мухи ловятся лучше, чем на уксус»?

Бабушка эту присказку тысячу раз повторяла.

— Это значит, вежливостью больше добьешься, чем грубостью.

— Во-во. Так и у Бишопа жить можно. Чем ты хочешь заняться, когда отсюда выйдешь?

Майк нахмурился:

— Не знаю. Мне бы Фрэнки пристроить, дальше я не загадывал.

— Ты сказал Фрэнки, что Пэнниуэзер придумала?

Майк помотал головой:

— Духу не хватило.

— Слушай, — сказал Мышонок. — Не отдавай Фрэнки в государственный приют. Там и водяная крыса не выживет. У детей и вши, и блохи. В прошлом году объявили карантин, потому что двое ребят от лихорадки померли. Померли насмерть! Бишоп рядом с ними — прямо отель «Билтмор». В следующий раз, как кто-нибудь захочет Фрэнки забрать, соглашайтесь! Пенниуэзер обязана тебе сообщить, куда его увезут. Закон такой. Сможешь ему письма писать. Говорят, братьев даже навещать позволяют по праздникам. Сам знаешь, тебе у Бишопа сидеть до восемнадцати, а у Фрэнки, может, есть шанс вырваться. Тут нужно хорошо подумать.