Красная Орхидея - Линда Ла Плант

— Головная боль вам обеспечена, это точно. А правда, что журналист Дик Рейнольдс — ваш бойфренд?

— Он мне не бойфренд! — вспылила Анна.

Хлопнув дверью, она покинула комнату следственной бригады, вышла из участка и села в машину, чтобы малость поостыть. Затем поехала домой, останавливаясь по пути у магазинов, чтобы купить кое-какие продукты. Она решила приготовить спагетти болоньезе, но без изысков — сочтя, что мистер Рейнольдс пока не вправе рассчитывать на ее кулинарные шедевры. Она бы с удовольствием свернула ему шею, ведь он поставил ее в затруднительное положение, — и это положение требовалось во что бы то ни стало исправить, иначе работать с Ленгтоном станет невозможно.

Последние полтора года она почти не вспоминала о Ленгтоне, но, когда Джеймс вошел в комнату следственной бригады, чтобы возглавить расследование, у нее возникло ощущение, словно минули считаные часы, хотя он никоим образом не обнаружил, что между ними когда-то что-то было. Анна Тревис была не того типа женщина, на которых обычно западал старший детектив-инспектор Джеймс Ленгтон. Ему нравились такие, как длинноногая профессор Марш. У него была ужасная репутация, и Анне вовсе не улыбалось стать еще одной зарубкой на его прикладе. Но это отнюдь не означало, что она не питала к нему прежних чувств, — напротив, чувства ее были очень сильны, и ее просто бесило то, что она не могла о нем не думать.

— Господи, — произнесла она, выкладывая покупки возле раковины, — как я ненавижу этого журналюгу!

Нашинковав лук и приступив к приготовлению соуса, она мало-помалу успокоилась. Если Рейнольдс использовал ее, чтобы получить больше подробностей по делу, он должен сконфузиться.

Анна приготовила ужин, затем приняла душ. Натянула старый свитер и джинсы и даже не стала подправлять макияж. Она готовилась разоблачить Рейнольдса.

— Слава богу, я с ним не спала, — пробормотала Тревис, откупоривая бутылку дешевого вина. Она налила себе бокал и села смотреть телевизор. — Гаденыш! — буркнула она.

Затем глянула на часы: он должен был прийти с минуты на минуту, а потому Анна вернулась на кухню. Соус уже проварился. Она была готова к визиту мистера Рейнольдса.

К ужину она накрыла стол в гостиной — эта комната заменяла ей столовую. Романтического освещения не предусматривалось; хотя у Анны имелись свечи, у нее не было ни малейшего желания делать этот вечер приятным. Телевизор по-прежнему работал, тарелки грелись, и все было готово к восьми пятнадцати. Однако и в четверть десятого Рейнольдс так и не появился. Она уже собиралась поужинать в одиночестве, когда затрезвонил интерком.

Он поднялся по лестнице с огромным букетом роз из дешевого супермаркета и с бутылкой красного вина.

— Извини, что опоздал, но на меня неожиданно свалились дела. Я собирался позвонить, но подумал, что ты рассердишься. — Дик улыбнулся и вручил ей принесенные дары.

— Да, я бы рассердилась, — сказала Анна, отстранившись от него, когда он попытался чмокнуть ее в щеку. — Проходи в гостиную. Сейчас подам ужин. Я жутко голодна.

— Я тоже, — отозвался он, скинул свою замшевую куртку и бросил ее прямо на пол у входной двери. — Хочешь, я открою вино?

— На столе есть початая бутылка, — ответила она, хлопоча на кухне и ставя чесночный хлеб в духовку.

По крайней мере, он не начал есть, пока она не села за стол, хотя и заглотил бокал вина и к ее приходу наливал уже следующий.

— За твое здоровье! Прости, что так опоздал.

— Ничего, все нормально.

Они чокнулись, выпили, и Дик с несказанным удовольствием принялся поглощать ужин.

— Вкушнятина, — прошамкал он с набитым ртом.

Анна, вместо ответа, положила ему на тарелку салат.

— Ты не находишь, что в наших отношениях появился какой-то холодок?

— Нахожу, но давай сперва закончим ужин.

— Думаю, что я знаю, из-за чего это, — сказал он, наматывая на вилку спагетти.

— И я думаю, что знаешь. Из-за тебя я оказалась в очень неприятной ситуации.

— Почему?

Она положила вилку и откинулась на спинку стула:

— Тебя просили не давать в печать письмо о Красной Орхидее и не упоминать о посылке, поскольку это повредит следствию. Сегодня я узнала, что, вопреки предупреждению, ты собираешься, невзирая ни на что, это опубликовать. И как, по-твоему, я должна себя чувствовать?! Особенно если старший детектив-инспектор Ленгтон больше чем уверен, что мы с тобой встречаемся, поскольку видел нас вместе в ресторане. Разумеется, он думает, что между нами какие-то отношения, вот он и набросился тут же на меня.

— Набросился? — Рейнольдс подчистил тарелку кусочком чесночного хлеба.

— Ты хоть представляешь, какие это может иметь последствия?! Мы же не просто так отмалчиваемся.

— Объясни, — сказал он уже без улыбки.

— У нас есть подозреваемый. И этот человек, как мы полагаем, крайне опасен…

— Или не опасен, — оборвал он ее заносчиво.

— Что?

— Ну, у вас, может, и есть подозреваемый, но мне кажется, вы на сегодняшний день его пока не вычислили.

— Ты ошибаешься! — отрезала она.

— Ну извини. Кто он?

Она отодвинула тарелку и вытерла рот:

— Ты что, в самом деле допускаешь, что я выдам тебе эту информацию? Наше расследование никоим образом не предполагает твое участие.

— В самом деле?

— Да, в самом деле! — Анна уже начала заводиться.

— А как же мой разговор с вашим гипотетическим подозреваемым? А посылка, которую мне прислали и о которой я вполне мог бы вам и не сообщать? Если ты помнишь, я был свидетелем осмотра ее содержимого.

— Да, был свидетелем, и, насколько я помню, от тебя потребовали не давать это в печать. Говорю еще раз: этот убийца чрезвычайно опасен.

— Я это знаю. Почитал о Черной Орхидее.

Анна забрала у него тарелку, прихватила свою и понесла их на кухню. «А ведь Ленгтон предупреждал, что в один прекрасный день он свалится на тебя целой кучей…» Она уронила верхнюю тарелку и выругалась.

Рейнольдс пришел на кухню, когда она уже подбирала осколки.

— И ты думаешь, все это из-за меня?

Она бросила осколки в мусорное ведро.

— Конечно думаю! — Она открыла холодильник, извлекла оттуда пару кусков сыра и прямо в обертке положила их на разделочную доску. — Поможешь нарезать?

Он подхватил доску и вышел из кухни. Анна включила кофеварку и вслед за Диком понесла в гостиную жестяную коробку с печеньем. Поставила ее на стол:

— Угощайся.

— Спасибо. Часто принимаешь гостей?