Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века - Николай Воскресенский

В собственноручном письме Сенату из Астрахани от 18 июля 1722 года, адресованном генерал-прокурору Ягужинскому, Петр выразил все основания установившейся при нем практики с большой отчетливостью: «Дела, которые терпеть могут, – чтоб о таких из Сенату к нам не писали, но или обождать нашего возвращения, или до нашей апробации на время решение чинить, дабы в настоящих наших трудах лишней докуки не было; также и решение какую ползу иметь будет в такой далности – токмо потеряние времени»[266].

Все перечисленные нами указы царя были разрешением одного вопроса, выдвинутого жизнью – дальним отъездом царя, [и] сами по себе являются весьма ярким моментом его законодательной работы при отрыве от обычных советников и сотрудников; по существу они разрешали один из конституционных вопросов государственного устройства: о праве издания административными органами, в отсутствие царя, законов временного характера, имевших силу впредь до утверждения их законодательным органом страны, в данном случае – абсолютным монархом.

Призывая Сенат, Синод и высших представителей Адмиралтейства к решению не терпящих отлагательства вопросов, Петр в течение всего пути сам тем не менее продолжал вести большую работу по общему законодательству. Вот целый ряд характерных в этом отношении указов царя.

Установив для управления Украиной, вследствие жалоб украинского народа на налоги и непорядки гетманского управления (как мотивировал эту меру Петр в собственноручном своем указе гетману от 4 апреля 1722 года[267]), особую коллегию[268] из бригадира Вельяминова и шести штаб-офицеров и исправив для нее проект инструкции, Петр 11 мая того же года распорядился доработать ее и прислать ему в дорогу для просмотра и утверждения. По этому поводу в Сенате был записан и подписан указ в следующих словах: «Мая 11[‐го], 1722 года им[ператорское] в[еличество] в присутствии в Сенате указал: Инструкцию бригадиру Вельяминову для управления малороссийского народа переправить, в которой написать о суде и о протчем, что к смотрению его имеет быть, из пунктов гетмана Хмельницкого и, исправя, прислать оную е[го] в[еличеству] в путь»[269].

6 июня Петр после изучения им, также в пути, напечатанного экземпляра Регламента Адмиралтейской коллегии писал генерал-прокурору «Monsieur Ягужинскому» из Казани о перепечатании артикула 109 этого регламента – о подсудности Сенату должностных лиц коллегии: прокурора, казначея, контролера и цалмейстера – с точным указанием, как перепечатать эту редакцию закона и как ею заменить листы в уже изданном морском кодексе. Это последнее обстоятельство свидетельствует о том, что Петр был в курсе всех подробностей печатания изданного им незадолго перед тем Регламента Адмиралтейской коллегии, тиража, распределения печатных экземпляров по учреждениям и даже шрифта для набора[270].

Из собственноручного указа Петра, адресованного им Святейшему синоду из Астрахани, когда царь со своим войском «с помощью божией отходил морем (Каспийским. – Н. В.) в путь свой», видно, что он продолжал работу по руководству – путем законодательных мер – просвещением и нравственным воспитанием русского народа. Изучив подробно присланную ему книгу Феофана Прокоповича «О блаженствах», Петр, в качестве рецензента и цензора, писал Синоду: «Книгу “О блаженствах” я всю чел, которая зело изрядна и прямой путь христианский»[271], причем указал целый ряд мер, необходимых для большего воздействия книги на читателя[272]. В том же духе был и другой указ Петра из Астрахани, адресованный также Святейшему синоду[273], – о переводах книг: Саввы Рагузинского «О словенском народе» с итальянского языка и Кантемира «О магометанском законе». Петр требовал: «…ежели напечатаны, то пришлите сюда не мешкав, – и прибавил своею рукой: – Буде же не готовы, велите немедленно напечатать и прислать»[274].

Завершив успешно военный поход, Петр в Царицыне был занят составлением истории своего времени, что по существу являлось истолкованием его реформы. В делах Кабинета сохранились наброски программы этой истории, писанные собственной рукой царя, чтоб вписать в историю о законодательной работе, о гражданской и военной реформе, о мануфактурах, строении всяком и прочем[275].

К царю же в Астрахань дошли отзвуки борьбы между предпринимателями и торговцами из-за права торговли фабрикантов своими изделиями с фабричных дворов и на рынках в розницу. От законодателя требовалось принципиальное разрешение вопроса. Оно и было дано в форме указа от 18 июля 1722 года[276].

Другим указом Петр разрешил еще один из спорных моментов, столь настоятельно выдвигаемых промышленным развитием России. В нем было затронуто право бесспорного владения помещиков крепостными крестьянами. Дело шло о возвращении помещикам их крепостных людей даже и в том случае, если они состояли на фабриках и заводах учениками и мастерами. Этот кардинальный вопрос указом Петра был разрешен не в пользу помещиков. Хотя закон имел, как значилось в тексте, временный характер, «до возвращения нашего», – тем не менее он твердо вошел в практику при разрешении споров подобного рода[277].

Помимо издания актов законодательного характера, Петр в течение всего похода, от Москвы до Каспийского моря, попутно, на месте разрешил многие вопросы, поставленные перед ним жизнью. Перечислим для примера некоторые из наиболее принципиальных в этом отношении его указов.

Направляясь со своей речной флотилией по Москве-реке в Оку и наблюдая недостаточность транспортных связей между Москвой и Волгой, Петр из Коломны в мае 1722 года дает указ о проведении изыскательских работ по улучшению судоходства на названных реках. Он поручает это дело военному инженеру Геннину[278], который в то время получил от него командировку на Урал для организации там металлургических заводов, и предписывает московскому губернатору оказывать ему в том полное содействие[279].