Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века - Николай Воскресенский

Подавали доношения Петру не только русские люди, служившие по различным отраслям управления и хозяйства, но и иноземцы, некоторые из них с глубоким пониманием дела и смелостью. Такими были, например, ближайшие сотрудники царя: в морском деле вице-адмирал К. И. Крейс или в военно-инженерном Вилим Геннинг.

Рассмотрим одно из принципиальных доношений последнего, не оставшееся без влияния на законодательное разрешение некоторых вопросов, связанных с насаждением крупной промышленности в России.

В 1714 году, 16 сентября, Геннинг представил Петру I обширный рапорт «к самому нужному делу для содержания Олонецких заводов и для лучшей пользы и отправления корабельных припасов на (для. – Н. В.) морского флота». В личности Геннинга, специалиста с большим знанием дела, наблюдательного европейца, понимающего общественные отношения в России, соединялись[, кроме того,] психология государственного служащего, получающего за свой труд только жалованье и не связанного по землевладению с феодальными интересами русского дворянства, и точка зрения протестанта, враждебного владельческим, вотчинным правам духовенства. Предложения такого лица могли быть особенно разрушительны для сложившихся феодальных отношений при условии одобрения и поддержания их царем. Нужно отметить, что доношения Геннинга были близки и понятны Петру, поэтому они и не остались без влияния на некоторые законодательные распоряжения царя. Изложим более подробно названный выше рапорт.

Олонецкие военные заводы, во главе которых стоял инженер Геннинг, находились в вотчинах епископа Новгородского и различных монастырей. Архиерейские крестьяне, приписанные к заводам, находились под властью архиерейских и монастырских приказчиков и должны были платить положенные поборы этим вотчинным властям. Геннинг находил эти поборы слишком обременительными для крестьян и, по существу, лишенными смысла. Он в следующих чертах обрисовывает порядки управления, от которых приходилось терпеть не только крестьянам, но и делу, ему [Геннингу] порученному:

Мало того, эти вотчинные власти, приказчики, срывают всяческими способами организацию заводских работ на оборону государства. Они «противность чинят» государевым указам, не высылают «порядочно» работных людей на заводы и старостам в исполнении их службы воли не дают, воров, разбойников и душегубцев, а также беглых от заводской работы ландмилицких солдат не выдают, нетчиков, дезертиров от казенных работ для угольного жжения и подъема руды не ставят. Одиноко живущих крестьян, добросовестно выполнивших наложенные на них государственные повинности, окладные работы по копанию руды и приготовлению извести, приказчики и заказчики «обижают, и бьют, и страшат угрозами, и церковными причетники своими наветуют на них». «А сверх того, – пишет Геннинг, – грозят поимками и хотят отослать к архиерею в Новгород, а болше для своей безделной корысти». В результате казенные работы останавливаются, «ворам потачка», а приказчикам – «безделные сборы»[296].

Доносил царю Геннинг и о необоснованной привилегии местного духовенства быть свободным от налогов с находящихся в их [духовных лиц] пользовании земельных деревенских участков:

Не мог Геннинг примириться и с привилегией их многочисленных детей бездельничать, в то время как окружающие крестьяне изнывали от непосильных работ и поборов и бежали за шведский рубеж. Заводам нужны грамотные люди для обучения в ружейном деле, в «фурмованье», в точенье и сверленье пушек, для рисования шпажных клинков и для делания «гефезов», – а их нет. Между тем у попов, дьяконов, пономарей и дьячков много сыновей, «которые, кроме гулянья и драки, никакой работы не имеют и на завод итти не хотят». «Без таких людей быть невозможно» или «И с такими ослушниками как повелишь?» – прибавлял в конце своих донесений инженер-директор[298].

Геннинг знал, что его доношения не придутся по вкусу тем, чьи интересы им затрагивались, и тем не менее он считал себя обязанным довести свое мнение до сведения царя: «Лучше в[ашему] ц[арскому] в[еличеству] правда принести, нежели молчать». И он был, конечно, прав.

Вскоре Иов, митрополит Новгородский, обеспокоенный распоряжениями инженера-протестанта, директора Олонецких заводов, и его предложениями царю, обращается к непосредственному начальнику Геннинга, адмиралу Апраксину, с просьбой о защите интересов церкви и вверенного ему [Иову] духовенства. «Смиренный Иов, митрополит, от души усердствует» – так писал он в своем обращении к «благочестивейшему и велелепнейшему господину, господину светлейшему адмиралу, христовы же церкви истинному защитнику и нам в дусе святем любезному сыну и искреннему благодетелю, сиятельнейшему графу Федору Матвеевичу» в следующем, 1715 году, 25 октября[299]. Защитник феодальных прав церкви, смиренный митрополит вынужден был, по его словам, обратиться к графу Апраксину, будучи «стужаем» мольбами и страданиями своей паствы, «безмерными слезами обидимых от олонецкого коменданта Геннина того уезда бедных церковных причетников». Служители врученной его попечению епархии имели к тому большие основания, ибо «не точию дьячки и пономари и их дети в плотники и во всякие земские изделия, но и священники с ними ж в ряд непременно от оного Геннина вземлемы, и за караулами держимы, и в заводских несносных работах многовременно томимы, и жестоко оскорбляемы суть». Мы видели из доношений Геннинга, для каких должностей предназначал он на заводах грамотных детей духовенства. Только для привыкших к тунеядству, гулянью, дракам [– только для таких] молодых людей заводские «многовременные» работы были «несносны». Иов не мог равнодушно «слышати и видети» «оных бедных церковников горьких слез и стужений непрестанных». Геннинг же, наоборот, был суров и неумолим к слезам тунеядцев и глух к мольбам их защитника. Директор-инженер и митрополит не понимали друг друга, несмотря на неоднократные просьбы Иова «чрез писания у него, коменданта». Митрополит так объяснил непонимание его иноземцем: «Ибо яко же церкви святей совокупления, тако и нам, служителем тоя, благотворения никакого же в нем обретается». Справедливость требует напомнить, что тот же иноземец-директор не одно доношение послал самому Петру с просьбами облегчить всякими мерами [положение] подчиненных ему заводских крестьян, и в частности освободить их от ничем не оправдываемых поборов в пользу епископской казны и защитить их от митрополичьих хищных вотчинных властей. По-видимому, Геннинг был больше склонен оказывать «благотворения» не церковникам, а находившимся под его управлением заводским крестьянам. Поэтому митрополит, тонкий и искусный защитник церковных интересов, «из глубины сердца» просил и молил «христоподражательное милосердие» адмирала о защите: «Помилуйте от сицевого инославного[300] предреченного иноземца Геннина, охраните православную христову церковь и служителей тоя, дабы оные от его несносных им тягостей конечно врознь не разбрелись и царская и вашего благородства богомолия не оскудевали». За такую защиту и помощь против иноземца митрополит обещал графу-адмиралу «возмездие стогубное и тмочисленное, в небесных восприятие и всякое благополучие»[301].