Последний разбойник - Кэтрин О'Нил

– Потому что я хочу, чтобы ты загримировала меня под принца.

Кристине потребовалось несколько секунд, чтобы осознать услышанное.

– Под принца?

– Да. Но так, чтобы сама королева Виктория не сумела распознать подделку. Сумеешь?

– Думаю, что сумею. Ну и отчаянный же ты человек!

– Перестань хвалить меня и скажи лучше, что ты об этом думаешь, – усмехнулся Ричард.

– Это чертовски опасно. Ведь тебе нужно будет не только внешне выглядеть как принц. Ты должен будешь говорить, как он, двигаться, как он… Одним словом, тебе придется самому стать на время принцем. Одна маленькая ошибка, и страшно подумать, чем все это кончится!

Ричард состроил гримасу, сразу став похожим на Берти, и заговорил противным тоном принца:

– Что? На ужин нет лобстера? Проклятие! Куда же катится наш пропащий мир?

– Неплохо, – похвалила Кристина. – Хорошо бы еще слегка покашливать.

– Тогда, ты думаешь, мне удастся их одурачить?

– Возможно. Я буду заниматься с тобой день и ночь. Ты должен будешь запомнить, к кому принц относится с симпатией, а кого ненавидит. Кстати, как давно ты не был в лондонском свете?

– Лет пять, не меньше. А до этого жил в Ирландии.

– Пять лет. Много за это время воды утекло. Появились новые люди, о которых ты даже не слышал…

– Я думал об этом. Но это не так уж и важно.

– Возможно, ты прав. Тем более все там будут в масках. И еще хорошо, что не будет собак, которые могли бы учуять чужой запах. Они бы могли испортить все дело.

– Я буду притворяться, что не всегда могу распознать, кто скрывается под той или другой маской. К тому же я хорошо помню манеры принца. Он всегда любил волочиться за хорошенькими женщинами, мало обращая внимания на остальных. За пять лет его стиль поведения вряд ли мог измениться.

– Дa, – задумчиво протянула Кристина. – Его манеры ничуть не изменились.

– Итак?

– Дьявольски опасная игра.

– И поэтому…

– И поэтому мы сыграем в нее!

Кристина всмотрелась в лицо Ричарда – красивое, прекрасное лицо, которое ей предстояло превратить в отвратительную физиономию Берти.

– А ты не слишком станешь волноваться, возвращаясь в свет после стольких лет отсутствия?

– Волноваться? Нет. Появление среди этих людей в обличье принца кажется мне просто приятным приключением.

– Может быть, ты и прав. Во всяком случае, я тебя понимаю.

– И вообще, аристократия в Англии обречена на вымирание.

– Обречена?

– Да. Так же, как индейцы в Америке. И знаешь, что станет причиной их гибели? Железные дороги. Это раньше аристократы повсюду разъезжали в своих каретах. Каждый в своей – и никогда не соприкасались с простолюдинами. Когда появились железные дороги, то поначалу казалось, что они не разрушат этот вековой барьер. Тогда каждый мальчишка-аристократ мог нанять для себя отдельный вагон, чтобы не смешиваться с толпой. Но сейчас все классы перемешались и получили одинаковый доступ к так называемым «прелестям прогресса».

– А ты в свою очередь превратил их – я имею в виду железные дороги – в орудие своей мести.

– Верно.

– Грустная история.

– Почему?

– Сама не знаю. Может быть, потому, что все это касается людей, которых я знаю. Моей семьи, моих друзей. У меня такое чувство, что я живу среди мертвецов. Или, что еще хуже, что я сама – такой же мертвец.

– Давай-ка вернемся к Кавендишам. Ты только вспомни, о чем говорят на этих балах и маскарадах. Ни слова живого, ни единой мысли! Все – продажные, жадные, безнравственные твари. Ты говоришь, что была одной из них. Из тех, кто по субботам ходит в церковь, чтобы спокойно грешить все остальное время. Подумай-ка хорошенько, Кристина, и ответь мне – хотела бы ты оставаться среди них до конца жизни?

– Но ведь это и твой круг, Ричард.

– Только отчасти. Да, я не противник Англии, ведь и в моих жилах течет английская кровь. Я только против того, что эти аристократы делают со страной. Ты с твоим умом – редкое исключение на их фоне.

– Что ты подразумеваешь под умом? – спросила Кристина.

– Умение услышать чужое мнение и научиться чему-то.

Они помолчали. Еще никогда Ричард не говорил так серьезно и так многословно.

– Хорошо, – наконец сказала Кристина. – Я постараюсь подготовить тебя к вечеру у Кавендишей. И давай займемся этим уже сейчас. Нужно будет послать Бобби в Лондон за гримом и прочим. Я же не волшебница, а всего лишь одна из презираемых тобой аристократок. Я не смогу сотворить чудо из ничего, – лукаво закончила она.

Маскарад был в полном разгаре. Сияли тысячи свечей, негромко звучала музыка. Бальный зал был заполнен ярко одетой, лениво перемещающейся из угла в угол публикой. Наибольшее оживление царило внизу, где слуги, одетые в ливреи, встречали прибывающих гостей.

Кристина вдохнула знакомый аромат роз – Кавендиши всегда гордились своими розами – и от этого запаха почувствовала неожиданное возбуждение.

На ней было кремовое бархатное платье без рукавов, украшенное нашитыми бриллиантами и мелкими алмазными блестками, переливающимися при свете свечей.

Локоны она прикрыла белым, высоко зачесанным париком, тоже украшенным бриллиантами. На лице – кремовая, в тон платью, маска.

Появление Кристины произвело впечатление на всех присутствующих. Такого эффектного наряда не было ни на одной из дам. Ее платье сочетало в себе романтический стиль с элегантностью. В нем она казалась скорее француженкой, чем англичанкой, чего, собственно, и добивалась.

Музыка звучала достаточно тихо, чтобы гости могли разговаривать, но в то же время достаточно явственно, чтобы под нее можно было танцевать. Проходя по залу, Кристина прислушивалась к разговорам.

Капитан был прав. Обсуждалась все та же обычная чепуха: погода, туалеты, последние светские сплетни. И все это с таким серьезным видом, словно речь шла о жизненно важных вещах.

И хотя Кристина выросла среди этих разговоров, сейчас ей казалось, что она смотрит какую-то абсурдную пьесу.

«А ведь Ричард прав, – снова подумала она. – Я теперь понимаю, почему они всегда так тянулись ко мне. Я была не похожа на них, и эта непохожесть притягивала их внимание, развлекала. Но никто из них так по-настоящему и не понял меня».

Теперь Кристина точно знала, что, как бы ни сложилась ее судьба, она никогда не вернется в этот круг.

Время было рассчитано точно. Когда часы начали бить десять, зазвучали фанфары, и дворецкий торжественно провозгласил: «Его королевское высочество принц Уэльский!»