Личная помощница ректора - Анна Одувалова

— Ну откуда же я знаю? — Я пожала плечами и с легкой улыбкой уставилась на далекие горы. Почему-то от слов ректора стало очень приятно на душе.

Неспешная беседа, нежнейшая рыба и белое вино из бокалов на тонкой ножке — и я почти поверила в то, что такая же, как все — свободная от тотального невезения. Я даже не пролила соус на платье. Забыла про проклятие, наслаждалась вечером и, что уж скрывать, обществом Ариона фон Расса. Он был умным и ироничным собеседником. Я все чаще, сама того не осознавая, отвечала на его улыбку, слегка краснела под пристальным взглядом черных глаз и чувствовала, что пропадаю.

Бороться с обаянием начальника становилось все труднее, да и хотелось с каждой минутой меньше и меньше. Поэтому когда он с легкой улыбкой пригласил на танец, я раздумывала недолго. Закусила губу и, нерешительно кивнув, протянула ладонь. Когда-то я любила танцевать, но это было давно, кажется, в прошлой жизни.

Музыку нельзя было назвать медленной, и это сначала меня насторожило. Я привыкла к неспешным мелодиям, которые требовали минимального сосредоточения, и немного робела. В этой же звучала первобытная, пугающая меня страсть.

Это был танец-игра, танец-соблазнение. Три шага вокруг партнера — со взглядом глаза в глаза. Всполохи страсти и обещающая улыбка. Каждое движение — словно проверка, попытка изучить слабости. Потом — плавное перемещение вперед, в жаркие мужские объятия, когда сильные руки скользят по спине. От этого мимолетного касания бросает в жар, сердце стучит быстрее, а дальше следует смена ритма. Дыхание сбивается, испуг, почти неподдельный, заставляет отступить назад, и снова начинается танец-игра. Легкий поворот головы, поддразнивание и необходимость постоянно ускользать из рук. Все это заводило. Я сама не заметила, как начала получать удовольствие и подчиняться волнующей музыке.

Мужские руки, которые успевали только слегка коснуться плеч, на секунду поймать за талию, лишь чтобы совершить поддержку, волновали сильнее, чем если бы сжимали в объятиях весь танец. Я растворилась в магии, музыке и партнере. Арион фон Расс двигался легко и непринужденно, как и я, получая удовольствие от происходящего. В нем не чувствовалось тяжеловесности и неуклюжести, присущей многим мужчинам, особенно мощного телосложения.

Ритм ускорялся, принуждая с каждым тактом подходить все ближе друг к другу, прижиматься теснее, оставаться в объятиях дольше. Диалог с партнером уже шел не на расстоянии. Горячее дыхание у уха, обжигающие руки на обнаженной спине, которую приходится держать прямо, словно натянутую струну, сложные комбинации шагов, заставляющие слиться с притягательным мужчиной в одно целое и не замечать окружающий мир.

Я даже не обратила внимания на то, что наш танец привлек внимание посетителей, видимо потому, что двигались мы оба самозабвенно и раскованно. Стоило признать, давно я не получала такого удовольствия. Раньше не везло на партнеров. Зато сегодня не повезло на зрителей, потому что, не успев выдохнуть, я услышала возглас:

— Мира! Сложно было представить, что встречу тебя тут! Какая неожиданность!

— Демоны! — простонала я, вцепилась в рукав ректора и развернулась с радушной улыбкой, приклеенной к лицу.

И на что я надеялась, выбравшись в ресторан? На то, что именно сегодняшним вечером проклятие не будет меня беспокоить? Оно и не беспокоило. По мелочам.

— Реджина… — Я изобразила вселенское счастье и кинулась в объятия к благоухающей вечерней розой кузине. Я и правда любила веселую хохотушку, но она одна из последних, с кем бы я хотела столкнуться в подобной ситуации.

Реджина была моей полной противоположностью, и не только внешне. Она рано и счастливо вышла замуж и неподдельно горевала из-за того, что я еще не нашла «того самого мужчину». Боюсь даже предположить, какие мысли родил мой танец в хорошенькой кудрявой головке и что Реджина поведает моим родителям. А в том, что она поделится с ними такой сногсшибательной новостью, у меня не было ни малейшего сомнения. Вся родня пристально следила за моей личной жизнью, лелея мечту однажды сделать из меня благовоспитанную мужнюю жену.

— Мира, ты познакомишь нас со своим кавалером? — сладко пропела сестренка, за доли секунды успев изучить ректора с ног до головы.

Мне казалось, что у нее в глазах мелькали отсчитываемые золотые. Она с ходу могла прикинуть, сколько стоит костюм, ботинки, запонки из бледного, похожего на серебро металла. Судя по счастью, озаряющему ее лицо, Реджина осталась довольна увиденным.

Она конечно же была здесь не одна. Замужняя респектабельная дама не может себе позволить выйти вечером в свет без сопровождения. Муж Реджины, как всегда, остался безразличен к происходящему вокруг, за что я ему была безмерно благодарна. Он не очень трезво улыбался и придерживался за чуть расплывшуюся после вторых родов талию жены.

— Это начальник! — слишком резко ответила я и, понимая, что терять больше нечего, категорично добавила: — И мы уже уходим. Ну просто очень торопимся!

— Правда? — удивился ректор, и я, поймав смешинки в глазах, поняла, что он банально надо мной насмехается, но это лишь потому, что не знает Реджину и то, как к ней относятся в нашей семье. Мама боготворит, папа восхищается! Я даже ревную изредка.

— Новый начальник… как интересно… — Реджина напоминала лису, попавшую в курятник. — Может быть, вы присядете к нам за столик. Мы недавно пришли и даже не заметили вас. Мира такая скрытная…

— Мира просто очень много работает и сейчас торопится. Правда-правда, Реджи! — Я состроила умильную мордочку. Выносить еще какое-то время расспросы сестры, которые с каждым выпитым бокалом будут все бестактнее, сил не было.

— Ну ладно. — Сестренка мило улыбнулась и добавила: — В кои-то веки ты работаешь в правильном направлении.

Я мысленно застонала, схватила Ариона фон Расса за рукав и потащила к выходу, чувствуя, как этот мерзавец вздрагивает от смеха.

— Веселитесь, да? — злобно поинтересовалась я, прибавляя шаг. Реджи могла передумать и кинуться следом.

— Ну… — Отрицать очевидное он не стал.

— Ага, ну веселитесь, только не удивляйтесь, если к вам в академию явится вся моя семейка и будет настойчиво требовать руку и сердце.

— Зачем твоей родне мои рука и сердце?

— Сердце — вынуть, руку — отрезать, и все это торжественно вручить мне. Вы не знаете Реджи! Она сейчас все увиденное осмыслит, переварит, завтра родителям в красках расскажет, они там еще чего-то с радости додумают, и не удивлюсь, если явятся сразу же со свадебным платьем и оркестром.

— Профессора Сазейра натравим? — чуть серьезнее поинтересовался ректор, но в его глазах все равно скакали смешинки.

— Ага! — Я мстительно усмехнулась. — Поверьте, мамочку и папочку никакой профессор-лич не остановит на пути к счастью единственной кровиночки.

— Ну, тогда мы просто сбежим.

— Конечно, сбежим! — Я сама устремилась к выходу. Как ни странно, любопытная Реджи пугала больше, чем странная магическая штука. — Только поздно, механизм конца света запущен. Далеко не убежишь.