Последний брат - Лев Соколов

— Но ведь и мугольский улус почти в такой же ситуации, — лихорадочно возразил Амар. — Слишком много взято земель, а нас, муголов, так мало. Возможно, откажи ты твердо, василевс, и Урах не рискнет?

— Будь твой брат разумным человеком… Впрочем, я бы и тогда не рискнул — ставки слишком несоразмерны. Но дело еще и в том, что твой брат, Амар, — идиот. Смелый, по-звериному хитрый идиот. Он идет к тому, чего хочет, и не оглядывается на последствия. Такой вполне сможет развязать войну, которая обескровит обе державы на радость стервятникам. И я не могу полагаться на фантазии, что он вдруг проявит благоразумие, или что какой-то из его благоразумных советников вовремя его отравит.

— Ты согласился отдать меня, василевс, — утвердительно сказал Амар.

— Согласился, но не сразу, — с достоинством уточнил Диодор. — Сперва я выторговал за твою голову несколько спорных пограничных территорий и укрепленных крепостей. А кроме того, договорился с твоим братом о существенных скидках на оплату транзита для моих купцов по дорогам мугольского улуса. Часть сэкономленной разницы купцы внесут в мою казну налогом и все равно останутся в выигрыше. Ну и еще некоторые моменты… Твоя голова стоит гораздо дороже, чем может показаться на первый взгляд, Амар.

— Дай мне бежать, василевс! — горячо выдохнул Амар. — Земля велика, на свете много мест, где нужны воины.

— Это нарушит соглашение, — отрицательно покачал головой Диодор. — И боюсь, твой мнительный брат не поверит, что ты сбежал сам, а не я спрятал тебя.

— Значит, ты получаешь свои выгоды, василевс, — медленно произнес Амар, — а мой брат получает возможность убить меня.

— Скорее всего, он планирует делать это очень медленно, — кивнул Диодор.

— В твоем плане я вижу только одно слабое место, василевс, — заметил Амар. Глаза его застыли, и лицо было бесстрастным как маска.

— Да-да, знаю, — серьезно сказал Диодор — Слабое место, что я решил сказать тебе все это лично. Поэтому ты сейчас засунешь мне в грудь нож, на рукояти которого у тебя аж пальцы побелели.

Амар, который действительно уже минуту как сушил рукоять ножа в ножнах, нахмурился, но руку не убрал.

— Молод ты еще, Амар, — с некоторой ностальгирующей завистью сказал Диодор. — Сперва торопился меня благодарить, потом убить замыслил. А я тебе опять повторяю: не торопись. Разговор не кончен. Неужели ты думаешь, что я пригласил тебя только, чтобы над твоим отчаяньем покуражиться?

— А зачем ты меня пригласил, василевс? — хмуро спросил Амар.

— Чтобы ты понял. Не отдать я тебя не могу — это раз. — Диодор для наглядности начал разгибать пальцы. — Убежишь — вся романская держава будет тебя искать. Поймаю и все равно передам людям твоего брата — это два. А вот три… Слушай внимательно и вникай: люди твоего брата будут везти тебя к нему по вашей земле несколько недель по глухим местам. И если ты в дороге вдруг куда-то исчезнешь, я уже к этому не буду иметь никакого отношения. Разумеешь ли, Амар?

Амар напряженно вглядывался в собеседника.

— Разумею… Только как же я?.. Ведь наденут сразу мешок на голову, спеленают и повесят поперек лошади.

— Повезут тебя не как груз, а как дорогого посла, — уверенно заявил Диодор, — это я тебе обещаю. Ну а там уж твое дело — уловить момент, когда тебе захотят надеть мешок на голову. У тебя в контубернии есть смешной ушастый друг.

— Тит…

— Да. Пойдем, я познакомлю тебя с еще одним ушастым.

Император хлопнул в ладоши. Звук хлопка раскатился по галерее, и тут же в дальнем её конце в стене распахнулась небольшая дверь. За ней мелькнул слуга, который, придержав дверь, пропустил в неё человека, и снова закрыл. Вошедший направился к императору. Он был одет в зеленую рубаху длиной до самых икр, а поверх — роскошная расшитая золотыми цветами накидка с зеленым же подбоем. Щегольские высокие ботинки синего бархата с золотыми подвязками украшали ноги. Был он немолод, борода его была облагорожена сединой, а насчет его ушей Амар ничего сказать не мог, так как их закрывали аккуратно уложенные каштановые с проседью пряди волос. И все же, что-то в его лице было Амару знакомым…

Амар встал со скамьи, чтобы приветствовать старшего по возрасту. Император тоже поднялся. Человек в зеленом подошел и почтительно поклонился Диодору.

— Мой василевс…

— Знакомься, Амар. — Повернулся к степняку император. — Это патрикий Ипатий Киракор. С недавних пор большой друг твоего деда.

— Моего деда?.. — недоуменно пробормотал Амар, машинально отвесив короткий поклон Ипатию.

— Он ведь у тебя один, по материнской линии. Отец твоего отца умер еще до твоего рождения, не так ли?

— Да, василевс… Тюлке Кучулук. Но мы виделись всего один раз, когда он приезжал в Хара-Хорин… Я почти не помню его.

— Зато он помнит тебя.

— Мы почти незнакомы.

— Разве это важно для единой крови? — Склонил голову к плечу император. — Дети и внуки твоего деда умерли. Ты — единственное продолжение его рода. Он был большим бегом при чингизе и остается владетельным вельможей, хоть и живет вдали от столицы в своем краю. Тем лучше. Он тот, кто тебе сейчас нужен.

Император кивнул Ипатию, и тот, на миг спрятав руку под своей роскошной накидкой, тут же вынул её обратно с каким-то предметом на ладони.

— Твой дед послал тебе подарок, Амар, — звучным голосом произнес Ипатий и протянул руку Амару.

Амар принял предмет. На ладони лежал маленький фрагмент дерева из желтоватой древесины. Один его бок, там где когда-то была кора, оставался полукруглым, а другой был неровным — там древесину расщепили напополам, как это обычно делают с поленом на растопку. На одном конце в деревяшке была просверлена дырка, в которую продернули тонкую плетеную бечеву.

— Неказистый на вид, — заметил император. — Не ценного материала, и работы мастера в нем нет. Хорошо. Тюлке Кучулук мудр. Никто на такой подарок не позарится. Спрячь его, Амар. Держи при себе, никому не показывай.

— Условный знак, — догадался Амар. — Такие располовинки обычно используют при заключении договоров. Соединишь вместе — сразу видно, что было целое.

— И подделать нельзя, — кивнул император. — Это поможет узнать тебя людям твоего деда, которые никогда не видели тебя, Амар. И ты их узнаешь по ответной половине.

— Где? Когда? — вскинулся Амар.

— Все по порядку. Терпение, мальчик.

— Дед просил передать вот еще что, — вступил Ипатий. — Если превратности пути отнимут дощечку, люди его узнают тебя, Амар по словам. Запоминай: «Только небесный отец слезами омоет печаль». Они же тебе скажут: «Только земная мать осушит слезы отца». Запомнишь?

Амар кивнул, сосредоточенно и беззвучно шевеля губами.

— Я запомнил, — сказал он. — Только… Мой дед и вправду готов из-за меня поссориться с Урахом?