Обещание ведьмы - Лене Каабербол

Но я не могла. Казалось, самая тугая резинка в мире, издав хлопок, тянет меня обратно к Котёнку и Кахле.

– Клара? – Кахла всё ещё стояла, держа Котёнка перед собой. – Что происходит? Ты в порядке?

«Нет. Не в порядке! Ничего не в порядке. Нам необходимо остановить Бравиту. Прямо сейчас!»

Они уставились на меня все втроём: Кахла, Аркус и Никто. И только Никто, маленькая, встревоженная, испуганная, сказала:

– Скажи, что нам делать.

Времени, чтобы объяснить всё про первый и второй мосты, долину Тлена и так далее, не осталось. Им придётся просто на меня положиться.

«Необходим колдовской круг, – сказала я. – Нам нужно быть там всем вместе. Сейчас же приходите к дому тёти Исы. Если мы окружим Бравиту и все выстоят, тогда… мы сможем её победить».

Тут же последовал ещё один рывок, на этот раз в обратном направлении. Меня закрутило внутрь, вниз и одновременно наружу, и когда я почувствовала, что сердце начинает стучать как пневматическая дрель, я поняла, что это моё сердце – сердце Клары. Я ощутила под языком кисловатый мучнистый вкус таблетки «домум», а когда открыла глаза, то уставилась прямо в озабоченную веснушчатую физиономию Оскара.

– Это ты? – спросил он. – Клара, это ведь ты, правда?

Пароль. Что за чёртов пароль он там придумал?! Что-то связанное… ах да.

– Львиное сердце, – пробормотала я. – Валиант…

Я прямо-таки услышала, как из него вырывается облегчение вместе с гигантским выдохом:

– Ты вспомнила!

– Да. Развяжи-ка меня.

Он распутал ремни, и я села. У меня кружилась голова, во рту пересохло, сердце бешено стучало, а кожа просто горела. Эти таблетки «домум» были явно не для маленьких деток.

– Где мой папа?

– Точно не знаю. Твоя мама сказала, что видит между деревьями свет. От автомобильных фар. Когда он звонил, я расслышал звук двигателя, но меня он не слышал.

Я вскочила с кровати и ринулась вниз по лестнице, Оскар побежал следом. Ноги не очень слушались, но обращать на это внимание было некогда. В гостиной на диване лежала Лия, обнимая арфу словно плюшевого мишку. Она спала. Я пронеслась мимо, не разбудив её. На улице было темно, ярко светили звёзды, но цепочки облаков заслоняли луну, а я перестала быть ночным животным, зрачки которого способны сделать тьму светлой. Во дворе я споткнулась – не увидела, куда наступаю.

Автомобильные фары. Бравита их тоже увидит и поймёт, что сюда кто-то едет.

Я вспомнила, что мы оставили микроавтобус посреди лесной дороги. Папе его не объехать, если он на машине. Остановится ли он там или решит, что легко преодолеет последний участок пути пешком?

Скорее второе. Если только он не очень слаб – но в таком состоянии его бы, наверное, не выписали из больницы?

Пиявки Пии хорошо его знают. Она взяла его кровь, чтобы освободить Бравиту. Кровь севера, родная кровь того, кто под властью забвения, но продолжает жить… Что это на самом деле означает? Я думала, «родная кровь» – это потому, что мы с ним родственники. Но что это за забвение? Будет ли пиявкам легче его отыскать, если они насосались его крови… и Бравите тоже?

Я побежала. Нужно остановить её – в одиночку или с помощью Оскара, по крайней мере сдерживать до тех пор, пока не появятся остальные.

– Пойдём, – задыхаясь, сказала я Оскару.

Мимо нас пронёсся Ту-Ту, бесшумно махая, белыми, словно у призрака, крыльями. Я почувствовала других ночных животных – барсучиху, мышей и лис, – но также и тех, кто обычно спит ночью. Воздух вокруг меня был наполнен жужжанием жуков и порханием мелких птичек, снующих туда-сюда быстрыми мелкими рывками. Они были испуганы, но сейчас я не могла их успокаивать.

– Выпусти меня и Оскара! – закричала я Щитовой завесе словно какому-то ворчливому охраннику, который не хочет поднимать шлагбаум. Я понеслась, грохоча, через мост – и не почувствовала никакого противодействия, только дуновение воздуха, словно прошла сквозь раздвижные двери универмага.

Ни Пии, ни Бравиты видно не было. Это и неудивительно. Я и так мало что видела, к тому же никакой уверенности в том, что у Бравиты по-прежнему пиявочное тело, быть не могло. Тут я поняла, что понятия не имею, как она теперь выглядит. Но мне всё равно во что бы то ни стало нужно найти папу.

После таблетки «домум» сердце в груди всё ещё неслось вскачь, я ощущала себя необычайно бодрой, а все чувства обострились до предела. Зато бежать было не очень приятно – от этого моё ускорившееся сердце билось ещё быстрее, а во рту ужасно пересыхало. Но всё равно я неслась изо всех сил, почти вслепую, но с острым ощущением того, что мой папа там, словно направление указывала стрелка находящегося у меня компаса.

Оскар бежал рядом со мной. По-моему, он мог легко меня обогнать, но не делал этого. И правильно – наверное, лучше держаться вместе.

Отсвет автомобильных фар я заметила издалека. Независимо от того, вышел папа наружу или нет, он их не выключил. И ещё я услышала приглушённый звук двигателя.

Тут я его увидела. Он шёл, освещаемый светом фар, и, похоже, тоже меня увидел.

– Клара! – позвал он. – Иди сюда!

– Папа, – задыхаясь, крикнула я. – Осторожно! Там возвратимец… дикая ведьма, которая… садись в машину и уезжай. Пожалуйста! Сейчас же!

– Куда же я без тебя? – улыбнулся он, шагая мне навстречу. – Иди сюда.

В этот миг стрелка компаса, направленного на папу, начала прыгать из стороны в сторону.

Оскар схватил меня за руку.

– Подожди, – сказал он. – Это… не он.

– Иди же, – сказал папа-не-папа. И я поняла, что произошло.

– Бравита, оставь его в покое, – попросила я. – Отпусти его! Ты… можешь взять меня вместо него.

Я не собиралась сдаваться без борьбы, но надеялась, она этого не заметит.

Она улыбнулась губами и глазами моего папы. На это страшно было смотреть, так как это была не его улыбка.

– Какая сладкая месть, – сказала она голосом, не до конца похожим на папин. – Кровь Виридиан. Потомки Виридиан, забывшие свои истоки.

– Это я кровь Виридиан, – сказала я, – а не он. Иди и возьми меня – если сможешь!

Она приглушённо рассмеялась:

– Спасибо, мне и здесь прекрасно. Но ты ошибаешься. Это ты и он. Ты, возможно, думаешь, что Виридиан стала твоей наставницей из-за жалких способностей к колдовству твоей мамочки? Она, должно быть, пребывала в жутком отчаянии. Осталась только одна или две кошачьи жизни – а кого ей предстоит обучить? Маленькую девчонку, которая понятия не имеет, кто такие дикие ведьмы, да ещё писается в штаны только потому, что ей поцарапала лоб какая-то киска.