Подтексты. 15 путешествий по российской глубинке в поисках просвета - Евгения Волункова

научных открытий когда-либо найдут практическое применение. Но что это будет и чье будет открытие — никто не может предсказать.

СВЯТЫЕ УЧЕНЫЕ

За материал об орнитологах я получила премию «Редколлегия». Это было так неожиданно, что я даже переспросила, не шутка ли это. Во-первых, материал о работе ученых — не совсем формат этой премии. А во-вторых, текст я не могла написать полгода (не фигура речи, реально полгода, если не больше) и так с ним намучилась, что оценить его со стороны просто не смогла. Тем не менее Сергей Пархоменко[10], когда звонил мне, чтобы поздравить с номинацией, сказал: «Нам очень понравились ваши птички, очень славные они получились». Чтобы так вышло, я, натурально, «выпрыгнула из штанов».

Экологи и биологи — моя давняя любовь. Еще работая в карельской газете, я задумала написать материал об орнитологах. Приехала в один из областных городов и увидела, в каких условиях живут и работают ученые (деревянные, холодные домики без удобств, на печи в одном из них я ночью подгорела), и как при этом фанатично они любят работу и вкладывают в науку собственные деньги. Меня накрыло восхищением и досадой. С тех самых пор ученые для меня как святые, и мне очень нравится рассказывать о том, чем они занимаются. Это мой посильный вклад в популяризацию их работы и, хочется верить, в прививание людям бережного отношения к природе.

Писать об ученых и их деле очень трудно. Хотя бы потому, что, если ты не научный журналист, то ни черта не смыслишь в предмете. Я люблю орнитологию и самые базовые вещи, конечно, понимаю. Но мои познания настолько ничтожны, что каждый раз как в первый. Я не разбираю и половины из того, что мне рассказывают, просто сижу, открыв рот, киваю и задаю тупые вопросы. А потом, уже дома, гуглю чуть ли не каждый расшифрованный абзац, погружаясь в статьи и публикации по теме, пытаясь разобраться в том, что назаписывала.

А затем мучительно перевожу научный язык на человеческий, потому что, если не перевести, читатель уснет на первом же предложении. В общем, тексты об ученых — мука, но мука приятная.

Однажды я наткнулась в интернете на короткую публикацию о старейшей в Европе орнитологической станции. Стало интересно, в каких условиях там работают орнитологи. Может быть, на старейшем в Европе стационаре все по-другому, не так, как в Карелии? Поискала-почитала и поняла, что, в общем-то, на «Фрингилле» дела обстоят не многим лучше. И загорелась идеей этого материала. К заведомо сложным репортажам я всегда пишу питч, развернутый план. Часто просто для себя, чтобы понимать, что именно я хочу видеть на выходе, но иногда и для редакции: пишу я лучше, чем говорю, и убедить редактора в том, что нам нужна эта странная тема, письменно гораздо проще. Питч помогает не утонуть на месте в акцентах, деталях и фактуре, расставить приоритеты и не забыть о главном. И конечно, часто бывает так, что изначальный план не совпадает с итоговым материалом (это нормально).

ЛЕГЕНДА О МЕРТВОЙ ЧАЙКЕ

Редкий ученый любит журналиста. Для них мы — дилетанты, которые ничего не поймут, обязательно все перепутают, а им потом краснеть. Тем не менее они соглашаются с нами возиться, потому что хотят популяризировать свои исследования (научные журналы с их публикациями читают такие же ученые, обыватель в них ничего не разберет). Соглашаются скрепя сердце, заранее относятся скептически, но надо отдать им должное: всегда терпеливо по десять раз объясняют особенности своей работы.

Я давно поняла: если хочешь получить согласие на интервью, хорошо иметь легенду (или хотя бы внятное объяснение), почему ты вдруг интересуешься этой темой. У меня она есть, самая настоящая, и, конечно, я сразу задвинула ее будущим собеседникам. Однажды на летних каникулах я, ученица шестого класса, нашла на берегу озера мертвую чайку. Прошла бы мимо, но заметила, что что-то поблескивает на ее лапке. Наклонилась посмотреть — колечко! Я ничего не знала об орнитологии и кольцевании птиц, колечко на лапке чайки привело меня в недоумение. Я захотела выяснить у взрослых, что это, но нести домой мертвую чайку не отважилась. Поэтому нашла острый камушек и отпилила чайке лапку, чтобы снять колечко. Дома мама объяснила, что это такое, и посоветовала показать колечко учительнице по биологии. Вместе с ней мы переписали с колечка номер и город (London), и я отправила письмо с данными в Центр кольцевания птиц. Как же я обалдела, когда через несколько месяцев получила ответ из Лондона! Орнитологи выяснили, что чайку окольцевали в Британии, и благодарили меня за то, что, с помощью моих данных, смогли проследить ее миграционный путь. Я была в диком восторге, кинулась читать все, что нашлось в нашей библиотеке про птиц и орнитологов. Отсюда и начался мой интерес к этой теме, а колечко с лапки той чайки я храню до сих пор.

Орнитологам эта история очень нравится — они улыбаются и сразу ко мне теплеют. Все они когда-то в детстве, как и я, увлеклись птичками благодаря случаю. Кто-то принес домой полудохлого дрозда, у кого-то дедушка вырезал из дерева пернатых, у кого-то над кроватью висела картина с птицами. И все, как ни странно, любят вспоминать об этом.

Поэтому если вам кажется, что спрашивать ученых о том, почему они увлеклись орнитологией, — это глупо, то я хочу сразу вас разубедить. Орнитологи в первую очередь люди, а уже потом — ученые. Поэтому я совершенно не стесняюсь задавать банальные вопросы. Например, второй мой любимый вопрос — какая их любимая птичка и почему. На что они, конечно, улыбаются, а потом с удовольствием рассказывают о пеночках и совушках, переходя к своим научным наблюдениям и исследованиям. Вообще совсем не страшно говорить честно: «Я ничего в этом не понимаю, но мне очень интересно, не могли бы вы рассказать подробнее и проще для тех, кто в танке?» Опыт показывает, что объясняют всегда. Главное, не забывать ахать, охать и говорить, как это все офигенно (врать при этом не приходится).

ВОДКА И ПТИЦЫ

Из предварительного разговора с руководителем «Фрингиллы»:

— «Извините, я птицу вынимал из сетки, у меня певчий дрозд был в руках, не мог ответить».

— «Спальник мы вам дадим, но имейте в виду, что замерзнете, условий там никаких нет».

— «Не уверен, что вы сможете скакать голыми по дюнам, но будет видно, когда приедете».

— «Водка у нас есть, птиц тоже полно».

Когда поездка согласована с руководителем станции, я рассказываю