Тайный вампир - Лиза Джейн Смит

Так спокойно, так сладко…

— Поппи, — прошептал Фил.

Раздался голос Джеймса:

— Ты прекрасно справляешься, умница. Все в полномпорядке.

Именно это Поппи хотела услышать больше всего на свете. Онаснова отдалась музыке, и это было прекрасно, похоже на сон и совсем не страшно.Словно капля дождя возвращается в породивший ее океан.

В последнее мгновение она подумала: «Я не готова». Но тут жепоняла: никому не удается уйти туда подготовленным.

«Какая же я глупая, — подумала Поппи. — Я забыла осамом главном. Я так и не сказала Джеймсу, что люблю его. Даже когда он первымпризнался».

Она попыталась произнести хоть слово. Но было уже слишкомпоздно. Внешний мир исчез, и она больше не владела своим телом. Она лишь плылаво тьме по океану чистых звуков, и ее властно и нежно обволакивал сон…

— Спи, — наклонившись к ней, сказал Джеймс. —Спи и не просыпайся до тех пор, пока я тебя не разбужу.

Нервы Фила были напряжены до предела, а Поппи казалась такойспокойной, ее волосы цвета меди разметались по подушке, ресницы чернели набледной щеке, а губы слегка приоткрылись. Она походила на фарфоровую куклу. Ночем спокойнее она становилась, тем больший ужас охватывал Фила.

«Я справлюсь с этим, — твердил он себе. — Ядолжен».

Поппи испустила короткий вздох и вдруг шевельнулась. Еегрудь поднялась раз, другой, пальцы сжали руку Фила, глаза широко открылись, ноона уже ничего не видела, она просто казалась удивленной.

— Поппи! — воскликнул Фил, хватаясь за рукав ееночной рубашки. Рука под тонкой фланелью была такой хрупкой. — Поппи!

Судорожные вздохи затихли. Мгновение — Поппи чутьприподнялась, потом ее глаза закрылись, она упала на подушки, и ее рукаобмякла.

Фил потерял рассудок.

— Поппи! — закричал он, чувствуя, что впадает вистерику. — Проснись! Поппи! — Его голос звучал все громче и громче,переходя в крик.

Фил не осознавал, что трясет за плечи безвольно обмякшеетело сестры.

Твердые руки уверенно оттолкнули его.

— Какого черта… Что ты делаешь? — тихо спросилДжеймс.

— Поппи, Поппи… — твердил Фил, глядя на сестру.

Она больше не дышала. На ее лице появилось выражение чистогопокоя, какое бывает лишь у младенцев.

Она менялась, становясь далекой, призрачной. Ее лицо всесильнее походило на маску привидения, и даже Фил, который никогда не виделмертвых, понял: это смерть.

Душа Поппи отлетела. Ее тело стало плоским и бесцветным, егобольше не одушевляла жизненная энергия. Ее рука в руке Филиппа стала тяжелой,непохожей на руку спящей. Кожа потеряла блеск, как если бы кто-то на неелегонько дунул.

Фил запрокинул голову и издал нечеловеческий вопль, сроднивою раненого животного.

— Ты убил ее! — Он вскочил с кровати и набросилсяна Джеймса. — Ты говорил, что она только заснет, но ты убил ее. Онаумерла.

Джеймс не уклонился от броска, схватил Фила и вытащил его вхолл.

— Последним засыпает слух, она может услышатьтебя, — прошептал он ему прямо в ухо.

Но Фил вырвался и бросился в гостиную. Он не отдавал себеотчета в своих действиях, он знал лишь, что должен ломать и крушить все вокруг,что эти бездушные вещи не имеют права на существование, когда Поппи больше нет.Она ушла навсегда! Фил схватил кресло и бросил его, ударом свалив кофейныйстолик. Опрокинул лампу, вырвал из розетки шнур и отбросил его к камину.

— Хватит! — послышался сквозь удары окрик Джеймса.

Услышав его голос, Фил бросился к нему. Джеймс не удержалсяна ногах и отлетел к стене. Сцепившись, они упали на пол.

— Ты убил ее, — прохрипел Филипп, стараясьсхватить противника за горло.

В глазах Джеймса появился серебряный блеск. Он схватил Филаза запястья. Его хватка оказалась крепкой и причиняла сильную боль.

— Прекрати сейчас же, Филипп, — сказал он тихо.

Что-то в его голосе заставило Филиппа замереть. Всхлипывая,он судорожно хватал ртом воздух.

— Я убью тебя, если ты будешь вредить Поппи, —сказал Джеймс угрожающим тоном. — Если ты прекратишь истерику и будешьделать то, что я скажу, с ней ничего не случится. Ты понял? — Он с силойвстряхнул Фила, едва не впечатав его в стену.

Странно, но именно это привело Фила в чувство. Джеймсзащищал Поппи, и Фил вдруг начал ему доверять. Его бешеная ярость утихла, онглубоко вздохнул.

— Да. Я понимаю, — хрипло сказал он.

Фил привык к чувству ответственности — за себя и за близких.Да, ему не нравилось, что Джеймс распоряжается в его доме, но этого уже неизменишь.

— Она умерла, да?

— Это как посмотреть, — сказал Джеймс, отпускаязапястье Фила и садясь на полу.

Он осмотрел гостиную и скривил губы.

— Ничего страшного не произошло, Фил. Все идет так, каки задумывалось. Просто я рассчитывал, что твои родители, когда вернутся домой,сами обнаружат Поппи мертвой, а теперь нужно придумать что-то другое. Этотбеспорядок нельзя объяснить иначе, нежели сказав правду.

— Правду?

— Да, правду. Скажем, ты вошел в комнату Поппи, понял,что она умерла, и в отчаянии набросился на меня. А потом я позвонил твоимродителям, чтобы сообщить им… Ты ведь знаешь, в какой ресторан они пошли?

— В «Валентино». Маме очень хотелось сходить именнотуда.

— Хорошо. Так и сделаем. Но сначала нужно навестипорядок в комнате Поппи: убрать свечи и все остальное. Все должно выглядетьтак, будто она заснула и не проснулась. Как будто этот вечер ничем неотличается от любого другого.

Фил взглянул на стеклянную дверь. На улице только начиналосмеркаться. Но Поппи много спала в последние дни.

— Мы скажем, что она устала, и отправила нас смотретьтелевизор, — медленно сказал Фил, стараясь побороть слабость и рассуждатьздраво. — Потом я пошел посмотреть, как она, и нашел ее…

— Верно, — ответил Джеймс, улыбнувшись краешкомгуб.

Они быстро убрались в комнате Поппи. Труднее всего Филу былоотвести взгляд от Поппи. Каждый раз, когда он смотрел на нее, сердце егосжималось. Она казалась такой хрупкой… Как рождественский ангел, спустившийся виюньскую ночь.

Он боязливо убрал плюшевого льва, лежавшего рядом с ней.

— Она ведь проснется, правда? — спросил он, неглядя на Джеймса.

— Господи, я надеюсь, — устало пробормотал Джеймс.Его слова звучали скорее как молитва, нежели обещание. — Если этого непроизойдет, тебе не надо будет приходить ко мне с осиновым колом, я сам об этомпозабочусь.